Олег Поль - Остров Достоверности

28 Такие иерархические группы, где низшие монады не угнетаются, а совершенствуются под властью высших, мы называем прекрасными. Это — первый вид прекрасного, это красота организма. При этом надо заметить, что высшие монады могут быть чрезвычайно эгоистичны: но если этот эгоизм их, порабощая низшие, способствует их совершенству, то эта группа прекрасна. Так, может быть прекрасно тело льва, тело сильного разбойника, и обратно, может быть уродливо тело высоко-нравственного человека, изможденное непосильным трудом. Уродливо растение, которое жажда могущества его доминанты заставила вытянуться к свету из темной пещеры.

29. Это первый вид прекрасного в природе. Это — красота в органическом мире. Подобным же образом должна быть истолкована и красота в неорганической природе. Здесь оцениваются нами как прекрасные такие группы монад, где сильные грубые монады игрой своих сил подготовляют наилучшие условия для пробуждения к жизни самых слабых и несовершенных монад. Прекрасна гористая местность, изрезанная глубокими ущельями с несущимися по ним потоками, так как сонные монады земли здесь подвергаются максимальному влиянию тепла, воздуха и воды, раскачивающих их вековую неподвижность. Прекрасны кристаллы, в которых темная земля приобретает способность пропускать силу света по строго определенным направлениям, благодаря тому что монады становятся в определенные волевые отношения.

30. Есть и третий вид прекрасного в природе, средний между двумя указанными: это те случаи, где неорганические силы служат органическому развитию. Мы называем прекрасными такие группы монад, где сильные грубые монады игрой своих сил не только не подавляют нежные более высокие существа, но дают им защиту. Так горы и долины дают прибежище для растений и животных.

31. Обобщая, я могу сказать, что когда естественная жажда личного могущества, присущая монаде, посредством какого-то искусного оборота дела так направляется, что вместо угнетения несет пользу пленным монадам, тогда, появляется прекрасное. Монады имеют стихийную волю к захвату всех и всего под свою власть. Они начинают хаотически осуществлять это стремление. Незаметно для них какая-то сила внушает им план организации захвата — и такой план, при котором порабощение становится игом легким и полезным, дающим могущество и знание порабощенным.

32. В природе действует организующая сила. Она сама ничего не творит, она не динамична. Она вообще ни с кем не борется. Вся ее деятельность состоит в том, что она кротко подсказывает на ухо борцам такие планы действий, которые, удовлетворяя их, воспитывают и гонимые слабые монады. Эта сила — хранительница твари, начало мира и спокойствия. Она нигде не выступает открыто и никогда не приказывает, а только советует. Если ее слушаются, создаются вещи которые называются прекрасными. В противном случае получается уродливое.

33. Если кто-нибудь даст себе труд наблюдать прекрасное и уродливое в природе именно с указанной мною точки зрения, он скоро убедится в том, что все прекрасное, если от него отмыслить динамический элемент, несет в себе настроение величественного смирения бесконечно мудрой и святой советницы и хранительницы твари. Принимая же во внимание миротворческий характер прекрасного, он несомненно согласится, что красота есть глубочайшее настроение святой Софии.

34. Красоту обычно считают чем-то отвлеченно-внешним, так как она наблюдается во многих предметах. Но это неверно, красота не безлична, она есть личное настроение одной неповторимой личности, творящей то, что мы созерцаем, как прекрасное. Ведь для нас красота есть умопостигаемое настроение, испытываемое при созерцании группы монад, хорошо направляемых по спасению Святой Софией. Восприятие прекрасного не надо понимать в том смысле, что мы сначала замечаем моральное устройство, а отсюда заключаем, что перед нами плод внушений Святой Софии. Нет, но так как моральный порядок, где бы он ни обнаруживался, устроен не иначе, как Царицей Святости, то, созерцая творение чувственным взором, мы созерцаем настроение Небесной Художницы умом, если только последний свободен от страстей, а это настроение и есть красота. Она не находится в природе, она пребывает в мире святости, в сердце Святой Софии. Красота вещи не заключена в ее очертаниях, но эти очертания суть тот ключ, который открывает нашему уму соответствующее направление созерцания.

35. В первой части я говорил, что универсалии или общие понятия вещей суть вещи высшего порядка и при этом добавил, что они могут быть понятными только в несобственном смысле этого слова. Точнее было бы говорить о родовом образе вещей. Общим же понятием рода вещей в строгом смысле слова является настроение творца родового образа в момент первого его творения, или, иначе говоря, настроение творца первообраза рода вещей.

36. Когда одна монада постигает другую в интеллектуальном созерцании, притом настолько глубоко, что сама становится субъектом ее среды, она зрит все вещи этой среды. Следовательно, если монада постигает художника в процессе творения, пока первообраз вещи еще стоит перед его взором, она может узреть этот первообраз в подлиннике. Постигая в интуиции творца первообраза рода вещей, познающий субъект схватывает сначала лишь как бы издали настроение творца; постепенно овладевая этим настроением и изгоняя из сознания всякое личное настроение, субъект наконец усматривает самый первообраз в среде высшего порядка. Таким образом тот, кто сделал святую мудрость своим глубинным настроением, тем самым становится на точку зрения св. Софии и как бы входит в ее дом. Он переживает ее поверхностное настроение и в нем — понятия всех организмов, какими они должны быть; он знает и первообразы всех вещей, или те же организмы в символической форме.

37. Художественное творчество человека связано материалом, который художник либо сам изготовляет, либо получает готовым из рук природы. Если художник подберет для своего произведения такой природный материал, настроение которого совпадает с его личным настроением, получается максимум впечатления. Так, гипсовый слепок древней статуи некрасив, потому что кроме настроения художника передает настроение рабочих гипсового завода и его владельца, тогда как мраморный оригинал указывает умозрению угаданное творцом настроение сил природы, организовавших его по рисунку Святой Софии.

38. Я сказал, что деятельность Св. Софии в природе состоит в том, что она подсказывает универсалии рода первообраз, невидимо рисуя перед ней идеальный облик определенного животного и растения, построить который силится родовая душа. Иначе говоря, она вдохновляет существа. Если рисунок небесной художницы не понят или неудачно выполнен, получается нечто уродливое. Уродство есть не более, как неудача и не должно быть приписываемо сопротивной силе. Однако кроме уродливого, способного лишь возбуждать жалость, в природе есть еще отвратительное. Отвратительное не может быть понято иначе, как действие сатанинского начала. Сейчас я попытаюсь доказать, что отвратительное возникает тогда, когда деятельность Св. Софии намеренно искажается Сатаной.