Cake Cat - Багряное Пламя [СИ]

Спустя три дня мы оказались в месте, о котором рассказывал Шеффе. Волчье урочище, сплошь поросшее орешником и выделяющееся на фоне хвойного леса большим голым пятном с покрывалом из облетевшей листвы. Посреди него возвышался на добрых двадцать - двадцать пять футов огромный дуб, мощными ветвями сплетающий причудливую крону, похожую на шляпку гриба.

- Вот он, лик Огреда, - почтительно остановившись в нескольких шагах от дерева, сказал Шеффе.

На замшелой коре дуба, сморщившейся от времени, действительно вырисовывалось нечто похожее на человеческое лицо. Толстый нос, полуприкрытые глаза, борода – воображение рисовало лицо старца, но с таким же успехом можно обнаружить лица и в куче земли и между каплями дождя на стекле.

- Дела-а, - присвистнул Тукка, отринув всякую почтительность и ухватив дубового старца за огромный нос.

- Никакого в тебе почтения нет, рыжая морда, - скривился Шеффе.

- А по мне, больше на бабу похоже, - подал голос обычно молчаливый Ррек, открывающий рот в основном только в сильном подпитии.

- Где ты тут бабу увидал?

- Ну вот. Вот титьки, вот задница, - заскорузлые пальцы быстро заскользили по древесным наростам, очерчивая только одному Рреку видные очертания.

Рыцари, принявшиеся разгружать вещи для привала, недоверчиво оглядывались по сторонам. Всё выдавало в этом месте какое-то языческое место поклонения.

- Кланы проводят здесь какие-то обряды? – поинтересовался я, когда кеметы вдоволь наигрались с дубовым лицом.

- Нет, это местные дикари. У нас об этом месте остались только предания, как и о лесе Короля Эльфов, и уж тем более поклоняться всяким дубомордым…

- А эти дикари не нападут на нас ночью? В конце концов, мы зашли на их священное капище и лапаем священное дерево.

- Не рискнут, - успокоил меня Тукка, - мы же не кощунствуем, а так, немного развлекаемся. Это вон те благородные сэры, по всей видимости, не против порубить дуб на дрова: им куда ближе их выдуманный бог, живущий где-то за облаками, чем это тысячелетнее воплощение древних сказаний.

- Иногда ты зришь в самую суть, Тукка. Однако лучше держать язык за зубами, особенно такой острый, как у тебя.

Кемет довольно осклабился и, достав из ближайшего кострища маленький уголёк, принялся увлеченно подкрашивать лицо древесному богу загадочных дикарей. Я только покачал головой, уже пожалев о своих словах. Уже было отвернувшись и собравшись по своим делам, краем глаза я заметил какое-то движение среди елей, застывших неподвижно в сотне шагов от нас. Сообщить об этом я не успел, поскольку через секунду окрестности потряс полный боли вой Тукка, заваливающегося на бок со стрелой в спине. Рыцари, как бы я не относился к их мировоззрениям и поведению, всё-таки оставались прирожденными войнами, и среагировали мгновенно, выстроив вокруг нас стену из щитов. Ррек и Шеффе уже натягивали тетивы своих луков, предоставив мне и Альвину, как самым бесполезным в данный момент членам отряда, позаботиться об их раненом товарище. Мы оттащили брыкающегося кемета в безопасное место, и круг щитов вокруг нас тут же сомкнулся. Стрелы полетели гуще, но, как оказалось, их наконечники были не стальными, а каменными, очень грубыми и примитивными, поэтому рыцарские доспехи и щиты успешно выдерживали их удары. Рана Тукка оказалась незначительной: наконечник пробил кожу куртки и, возможно, сломал пару ребер, но на этом всё и закончилось.

- Ты же говорил, не рискнут, - крикнул я в лицо испуганному кемету, только-только начинающему осознавать несерьезность своей раны, - кто тебя вообще надоумил начать раскрашивать этого злосчастного идола?

- Я… я… - заблеял Тукка, но я не дал ему закончить свою оправдательную речь, выдернув стрелу из раны и тут же щедро облив ее вином.

Защелкали тетивы кеметских луков и, судя по предсмертным крикам, раздающимся со стороны леса, били они вполне успешно. Поток стрел в нашу сторону начал ослабевать, и теперь невидимые наши противники, судя по боевым крикам, собрались атаковать нас врукопашную. Закончив с раненым, я обернулся посмотреть на начинающуюся атаку. Из леса, один за другим, выбегали косматые фигуры людей, вооруженных примитивным оружием вроде каменных топоров и странных деревянных дубин. Я успел насчитать пятьдесят противников, прежде чем ряды наши схлестнулись. Удар неорганизованной толпы столкнулся с монолитным рыцарским строем, и тут же оказался отброшен слитным ударом щитов и мечей. С десяток тел остались неподвижно лежать на земле, а в следующую секунду уже я сам рубил и колол направо и налево, уклоняясь от невероятно сильных и умелых ударов противника. Странное оружие их, нелепое на первый взгляд, оказалось достаточно эффективным, но все-таки не могло на равных тягаться со старым добрым железом. Если бы острая деревянная кромка деревянной не то дубины, не то палицы угодила в голову, тут не помог бы никакой шлем.

Перекошенные лица дикарей слились в одну сплошную кровавую карусель, в которой я, казалось, колол и рубил одних и тех же людей по кругу. Отвыкшее уже от физических упражнений с оружием тело подчинялось не так хорошо, как раньше, однако надолго бой не затянулся: через десять минут, когда истоптанный и поломанный орешник вокруг нас оказался завален телами и внутренностями наших противников, оставшиеся в живых нападавшие бросились врассыпную. Я придержал рвущихся в бой рыцарей и приказал собирать вещи. Не хватало еще нарваться на подкрепление, которое дикари наверняка приведут, дабы покарать осквернителей их священного дуба.

- Ну и чудища, - констатировал один из рыцарей, переворачивая труп убитого дикаря.

Вид у них и вправду оказался, мягко говоря, странным. Определенно, эти создания являлись нашими собратьями, однако по-звериному вытянутые их лица, мощные надбровные дуги и широкие, как у медведей, носы указывали скорее на их родство с животными, чем с людьми. Покрытые густой растительностью тела и лица их можно назвать безобразными, но кеметов их внешний вид, по всей видимости, нисколько не смущал. Они деловито принялись обыскивать мертвецов, а рыцари, спешно седлавшие лошадей, с омерзением следили за этим актом наживы. Тукка наскоро зашили и посадили на его бурую кобылу, больше похожую своим размером на пони: вид у него был болезный, но кемет больше актерствовал, нежели действительно страдал. Больше никто не пострадал, не считая только нашего имущества, но многочисленные вмятины на доспехах и паре щитов – вполне удачный исход при таком неравном численном столкновении.

Мы скакали так быстро, как только возможно, учитывая всё сгущающиеся еловые заросли вокруг нас и темнеющее небо. Кемет перестал стонать, и вскоре даже снова начал шутить, забыв про свое ранение. Однако встретившись со мной взглядом, тут же умолк, и уткнулся головой в конскую гриву, поняв, что ничего хорошего я ему не скажу.