Cake Cat - Багряное Пламя [СИ]

Когда вокруг сгустилась непроглядная тьма, я остановил отряд и велел готовиться к ночёвке. Лагерь возвели быстро, очистив достаточное пространство от валежника и кустарника, поставив пару палаток и разведя костер. Спать этой ночью предстояло строго по очереди, в то время как большая часть людей должна будет нести ночной дозор. Место оказалось удачным: на возвышении, с одной стороны которого крутой обрыв и овраг, с остальных – пологий склон, просматривающийся на двести шагов вниз. Костер развели в яме, прикрыв со всех сторон стволами гнилых упавших деревьев и выкопанными с корнями кустами, образовав некое подобие печи, свет из которой почти не проникал наружу.

- Вы всё это время знали об этих созданиях, и не сказали мне ни слова, так? – холодным тоном начал я, отчего кеметы дружно опустили взгляды и стали выглядеть провинившимися детьми.

- Да, кир, но они никогда до этого никого из нас не трогали, даже если мы приходили поодиночке или малыми группами. Никогда не вылезали из своей чащи и воевали по большей части только друг с другом.

- Именно поэтому нужно было начать размалёвывать их идола? Ваша прямая обязанность – сообщать мне, как вашему командиру и работодателю, всю возможную информацию, даже о том, что не кажется вам существенным. А уж я решу, полезна ли она будет, или нет. Поэтому больше никаких секретов, никаких собственных мыслей касательно нашей миссии. Прежде, чем что-то делать – спрашиваете у меня разрешение. Я надеялся, что нанимаю опытных воинов и следопытов, а вы оказались проказливыми детьми, из-за которых могли погибнуть люди. Я уж не говорю об этих несчастных дикарях, чьи тела сейчас навалены по всей их священной поляне. И если вы думаете, будто после подобного они оставят нас в покое, то сильно ошибаетесь. До Гелема еще два неделя пути, а значит, первую и последнюю стражу будете нести именно вы.

Кеметы часто затрясли рыжими головами, соглашаясь с моими словами, но на лицах их, как по мне, не отразилось особого понимания. Всё-таки характеры их больше похожи на детские, нежели на характеры взрослых состоявшихся мужчин. Именно поэтому рыцари, воспитавшиеся в строгости и по канонам чести и рыцарского кодекса, так отчаянно презирали непосредственных кеметов, ведущих простой и разгульный образ жизни, ни в чем себе не отказывая и ничем не ограничивая. Леса – их дом, в котором можно вести себя как вздумается, естественно, в определенных рамках разумного, иначе этот дом без раздумья пожрет тебя и выплюнет кости.

Половина рыцарей отправилась отдыхать, остальные, включая кеметов, напряженно вглядывались в лесную чащу, пытаясь выследить любое движение среди древесных стволов. Альвин сидел на корточках у маленького окошка импровизированной печи, протянув руки к огню и бесчувственно глядя куда-то под ноги. Он почти не разговаривал, и только делал то, что ему велят, забывая съесть свою порцию за обедом, если я прямо не укажу ему на это. Такая перемена в нем пугала, и каждый день я подолу пытался говорить с ним, ведя долгие монологи о чем-то отвлеченном. Иногда на лице Альвина отражалась заинтересованность, но по большей части в нем я видел лишь болезненное равнодушие и покорность судьбе.

- Знаешь, те люди, которых мы убили, - едва слышно обратился ко мне Альвин, - один из видов человека, почти уже вымерший, подобно мамонтам. И мы теперь собственными руками приблизили их вымирание.

- Таков уж закон жизни: убей или будешь убит, - пожал я плечами, подсаживаясь ближе.

- И поэтому мы убиваем всё, до чего можем дотянуться. Ты ведь хочешь уничтожить Царя Эльфов, ведь так?

- Возможно, того, кто скрывается за его личиной.

- Последнее божество нашего мира обречено на смерть, - грустно вздохнул Альвин, - инквизиция вырвет его подобно сорному растению с аккуратных имперских грядок, и отшвырнет к куче таких же сорняков, гниющих и разлагающихся. А затем Августин вернется в Стаферос победителем, вернется к своему мертвому богу и будет купать в лучах славы, обеспечив себе достойную старость.

- Вообще-то не вернется.

Я так и не рассказал Альвину о заговоре, готовящемся в феме, не до конца уверенный в его адекватности. Не знали о нем ни рыцари, ни кеметы, и потому только шли они со мной, смутно представляя цель нашего похода, однако уверенные в его праведности.

- Царь Эльфов – это Килмар, о котором рассказывали кеметы, и он теперь – новый бог Ауреваля, которого почитают местные сепаратисты. Нет никакого заговора против стратега: он и есть главный мятежник, как и его брат, наш старый-добрый знакомый. Августин попросил меня уничтожить, как он думает, колдуна, мешающего осуществлению их планов…

Получилось несколько сумбурно, но основной смысл я передал. Некоторое время Альвин переваривал услышанное, хлопая глазами и пытаясь понять, насколько серьезны мои слова, а затем с хрустом разогнулся и стал выглядеть так, будто только что сам раскрыл этот заговор.

- То есть, ты, зная о готовящемся восстании фемы, зная имена и лица предателей, вот так просто отправился по их поручению? Помогать восстанию свершиться? Да еще и прихватив с собой тех, кто свято уверен в том, что их миссия направлена исключительно на благо империи? Иногда мне кажется, будто ты совсем лишился разума.

Темные глаза его вспыхнули праведным огнем, а руки сжались в кулаки: еще немного и он вскочит на коня и отправиться прямиком на прием к императору, доносить о сепаратизме в Ауревале.

- Только поэтому мы всё еще живы, - спокойно ответил я, - тебе стоило поменьше пьянствовать и витать в облаках, тогда эта информация не свалилась бы на тебя так неожиданно. Я считаю, что Килмар и колдун, на которого охотится вся фема, и которого все считают частью вражеской диверсионной группы не то ахвиллейцев, не то еще кого – одно и то же лицо. Трагедия в Каррасе, исчезновение караванов и патрулей, сошедшие с ума люди – всё его рук дело. Одной рукой он благословляет своих новых последователей, подстрекая их на бунт, а другой – разрушает их земли и сеет панику.

- Но зачем?

- Этого я пока не знаю. Но скоро мы найдем ответы на все интересующие нас вопросы. Ложись спать, пока есть возможность. Я почему-то уверен: дикари не дадут нам спокойно уйти из их лесов.

Альвин немного успокоился и, почесав отросшую за время своих запоев бородку, согласно кивнул. Затем окинул взглядом свою грязную и кое-где заляпанную кровью одежду, представляющую собой некое подобие формы легионера-арбалетчика, только с узкими кожаными штанами, заправленными в высокие сапоги. За всё время пути он так и не удосужился ни на секунду снять с себя свой доспех, даже засыпая в нем, позвякивая кольчужными кольцами во сне, и потому выглядел он, нечищеный и помятый, совершенно непрезентабельно, особенно учитывая заросшее лицо его владельца с глубоко запавшими глазами и пролегшими от усталости морщинами.