Cake Cat - Багряное Пламя [СИ]

Следующие два дня прошли так же, как и предыдущий. Я бежал, поедал снег, корчился от боли и метался в подступившей лихорадке. Весь мой путь наполнился болью, которая и привела меня сюда, но болью физической, не отпускающей ни на одно мгновение, и даже в более-менее теплом пространстве под елями, ставшими теперь моими зимними берлогами, я лежал в охватившей меня лихорадке и бредил, не осознавая, где я нахожусь. Лишь какие-то древние как сам мир инстинкты выживания вели меня вперед, потому как разум отступил так далеко, что впоследствии путь этот через зимний лес представлялся в воспоминаниях не более чем парой картин, лишенных чувств, ощущений и красок. На этот промежуток времени меня не стало, как и десять лет тому назад. Даже ощущения эти, пожалуй, оказались схожи с теми, что любезно предоставило мне Багряное Пламя. Огонь и лед оказались удивительно похожи: обе эти стихии выжгли из меня всё человеческое, заставив разум уйти в немыслимые глубины, предоставив первобытным инстинктам возможность действовать самостоятельно и сохранить телесную оболочку. Это уже был не я, но демон холода и льда. Быть может, найди энергия Антартеса выход в то время и в том месте, вместо бога добра на свет явился бы очередной демон, подобный Килмару. Как бы то ни было, я все-таки смог выжить, хоть и не без посторонней помощи.

***

Императорский легат пропретор Сервий Туллий Магн, командующий объединенными силами двух легионов, он же губернатор провинции Бервестия, бывший сенатор, посвятивший себя войне, не лучший командующий легионами, но самый безжалостный и беспринципный. Образец истинного имперца, чистокровный стаферит и глава одного из высших родов империи. Несмотря на достаточно молодой возраст Сервий, благодаря последней войне с ахвиллейцами, сделал поистине головокружительную карьеру военного, поднявшись с позиции центуриона до легата всего за два года. Затем последовал короткий промежуток занятий политикой, вскоре наскучившей прославленному солдату, и снова новый пост, на этот раз губернатора Бервестии, и звание легата пропретора. Лично встречаться с Сервием мне никогда не приходилось, но рассказы о нем достаточно красноречиво описывали эту, безусловно, выдающуюся личность.

Я не помнил, как оказался в лагере легиона. Последнее воспоминание – разговор с Килмаром, а всё остальное, казалось, потонуло в белоснежной ледяной мгле. Я много говорил о своей миссии, о добре и зле, о богах и демонах, пребывая в бреду, потому как меня даже смогли опознать под личиной того, что от меня осталось. Судя по описанию, в тот момент, когда меня нашли, я походил на духа зимы: белый как снег, покрытый изморосью, ссохшийся и заросший черной бородой до самых глаз. Солдаты приняли меня за одного из выживших, скрывавшихся в лесах вокруг Гелема, а потом кто-то из легионеров, находящихся на лечении в одной со мной палатке, услышав мои речи, позвал старшего. С меня сбрили бороду и позвали того, кто знал командора Маркуса в лицо. Этим человеком оказался тот, с кем я, будучи молодым патрицием, постигал военное искусство катафрактариев, Авл Красс, ставший теперь декурионом.

По рассказам очевидцев, он в течение получаса пристально вглядывался в моё лицо, пытаясь вспомнить в моём бледном и почти лишенном признаков жизни теле своего сослуживца. В конце концов это ему удалось, и меня вскоре взял на попечение сам легат, уже прознавший про судьбу, постигшую специальный отряд, отправленный сюда за несколько месяцев до этого. На моё счастье, объявлять меня предателем и еретиком никто не стал, более того, я даже оказался героем, воспротивившимся впавшему в ересь Августину, который повел оставшихся верными Антартесу людей в последний бой с силами зла. Остальные члены отряда пока еще не выбрались из леса Килмара, хоть и прошло уже порядочно времени, но я всё-таки надеялся на то, что им не пришлось столкнуться с людьми Корнелия. Однако не все мои поступки оказались столь героичны, как я надеялся. Гелем все-таки пал под натиском турмы Флавия, однако защитники под предводительством Тристана смогли объединиться и уничтожили почти половину воинства противника. Рассвирепевшие от таких потерь, солдаты Флавия вырезали под корень почти всё население города, и лишь немногим удалось бежать. Все спасшиеся наперебой говорили о диверсии на переправе, из-за которой многие не смогли покинуть гибнущий город и были убиты, причиной которой стал как раз мой отряд. Но о том, что таким образом мы предотвратили переброску пришедших с северного берега соединений Флавия, никто не сказал ни слова. Видимо, впечатленные учиненным Альвином колдовством и тем отпором, что они встретили у прибрежных укреплений, солдаты убегали без оглядки, и обратно уже не вернулись.

Сейчас войско Сервия Магна стояло в дне пути от Морхейма, пережидая непогоду. Метель и холода остановили машину легиона и легат, рассчитывавший успеть занять город до наступления зимы, уже на берегу Полыни осознал неосуществимость этих планов. Казалось, сам Ауреваль пытался остановить его продвижение, и, не исключено, что так оно и было. Я не знал, насколько далеко простираются возможности Килмара, однако эта непогода очень уж походила на отголоски манипуляций Альвина с Изнанкой. Каррас, всё также окутанный туманом, еще более замедлил марш легионов, поскольку город являлся крупным центром целой турмы, перекрывающим тракт, к тому же, именно там располагались многочисленные склады с провизией, так необходимые армии сейчас, когда воды Полыни, как никогда бурные, окончательно отрезали сообщение Ауреваля с внешним миром. Неизвестно, что руководило Сервием Магном, решившим пополнить запасы провизии зачисткой местности, однако многодневные старания его увенчались только десятком убитых местных охотников и парой добытых оленьих туш. Всё остальное лесные жители и немногочисленные фермеры утащили в свои тайные лесные логова, оставив легионерам только пустые амбары и кладовые. Запасы провизии стремительно таяли, и, поняв, что ловить здесь больше нечего, Сервий наконец отдал приказ о взятии Морхейма. Почти достигнув своей цели, армия напрочь завязла в снегах, и к тому же оказалась на грани голода. Пятнадцать тысяч солдат съедали в день столько, сколько не смогли бы им добыть все местные охотники, и потому единственной надеждой для Магна теперь было лишь взятие столицы фемы. Но только после того, как прекратится метель…

Я лежал в теплой меховой постели и слушал завывания ветра за плотной тканью палатки, принадлежавшей Авлу, который сейчас убежал куда-то по своим делам. Тепло, исходившее от жаровни в центре палатки, едва ли могло кого-либо согреть, однако после нескольких дней, проведенных на морозе, мне казалось, будто я познал истинное блаженство. Пальцы на ногах и руках почернели, но я запретил лекарю их отрезать. Если я правильно угадал пределы способностей моего организма, через пару недель всё должно зажить. Если же нет… тогда мне уже ничто не поможет. Однако если я стану инвалидом, неспособным взять в руки меч, со мной всё равно уже будет всё кончено, если только я не решу принять дар Антартеса.