Герберт Уэллс - Остров доктора Моро - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Герберт Уэллс - Остров доктора Моро - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Научная Фантастика. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Остров доктора Моро - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Герберт Уэллс
Жанр:

Научная Фантастика
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 21
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Герберт Уэллс - Остров доктора Моро - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Остров доктора Моро - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Герберт Уэллс, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Попавший в кораблекрушение Чарльз Эдвард Прендик, оказывается на острове, где живёт и работает доктор Моро со своим помощником. Он становится нечаянным свидетелем экспериментов учёного, а также их последствий.

Остров доктора Моро - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Остров доктора Моро - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Герберт Уэллс

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

But from that night until the end came, there was but one thing happened to tell save a series of innumerable small unpleasant details and the fretting of an incessant uneasiness.	Но с этого вечера и до самого последнего дня произошел только один случай, о котором необходимо рассказать, все же остальное состояло из бесчисленных мелочей и неприятностей.
So that I prefer to make no chronicle for that gap of time, to tell only one cardinal incident of the ten months I spent as an intimate of these half-humanised brutes.	Так что я не стану подробно описывать этот период, а расскажу лишь о главном событии за те десять месяцев, которые я провел бок о бок с этими полулюдьми, полузверями.
There is much that sticks in my memory that I could write,-things that I would cheerfully give my right hand to forget; but they do not help the telling of the story.	Многое еще осталось в моей памяти, о чем я мог бы рассказать, многое такое, что я дал бы отрубить себе правую руку, лишь бы это забыть. Но эти подробности здесь излишни.
In the retrospect it is strange to remember how soon I fell in with these monsters' ways, and gained my confidence again.	Оглядываясь назад, я с удивлением вспоминаю, как быстро я усвоил нравы этих чудовищ и снова приобрел уверенность в себе.
I had my quarrels with them of course, and could show some of their teeth-marks still; but they soon gained a wholesome respect for my trick of throwing stones and for the bite of my hatchet.	Конечно, бывали и ссоры, я теперь еще мог бы показать следы укусов, но, в общем, они быстро прониклись уважением к моему искусству бросать камни и ударам моего топора.
And my Saint-Bernard-man's loyalty was of infinite service to me.	А преданность человека-сенбернара была для меня драгоценна.
I found their simple scale of honour was based mainly on the capacity for inflicting trenchant wounds.	Я увидел, что степень их уважения зависела главным образом от умения наносить раны.
Indeed, I may say-without vanity, I hope-that I held something like pre-eminence among them.	И, говоря искренне, без хвастовства, я находился среди них в привилегированном положении.
One or two, whom in a rare access of high spirits I had scarred rather badly, bore me a grudge; but it vented itself chiefly behind my back, and at a safe distance from my missiles, in grimaces.	Некоторые, получившие от меня в подарок недурные шрамы, были ко мне настроены враждебно, но злобу свою проявляли главным образом гримасами, да и то за моей спиной, на почтительном расстоянии.
The Hyena-swine avoided me, and I was always on the alert for him.	Гиено-свинья меня избегала, но я был всегда начеку.
My inseparable Dog-man hated and dreaded him intensely.	Мой неразлучный собако-человек страстно ненавидел и боялся ее.
I really believe that was at the root of the brute's attachment to me.	Этот страх еще больше привязывал его ко мне.
It was soon evident to me that the former monster had tasted blood, and gone the way of the Leopard-man.	Скоро для меня стало очевидным, что гиено-свинья узнала вкус крови и пошла по стопам леопардо-человека.
He formed a lair somewhere in the forest, and became solitary.	Где-то в лесу она устроила себе берлогу и поселилась в одиночестве.
Once I tried to induce the Beast Folk to hunt him, but I lacked the authority to make them co-operate for one end.	Я попробовал устроить на нее облаву, но мне недоставало авторитета, чтобы объединить их всех.
Again and again I tried to approach his den and come upon him unaware; but always he was too acute for me, and saw or winded me and got away.	Я не раз пытался подойти к берлоге и напасть на гиено-свинью врасплох, но она была осторожна и, увидев или почуяв меня, тотчас скрывалась.

He too made every forest pathway dangerous to me and my ally with his lurking ambuscades.	Устраивая засады, она подстерегала меня и моих союзников на всех лесных тропинках.
The Dog-man scarcely dared to leave my side.	Собако-человек почти не отходил от меня.
In the first month or so the Beast Folk, compared with their latter condition, were human enough, and for one or two besides my canine friend I even conceived a friendly tolerance.	В первый месяц звериный люд вел себя вполне по-человечески в сравнении с тем, что было дальше, и я даже удостаивал своей дружбой, кроме собако-человека, нескольких из них.
The little pink sloth-creature displayed an odd affection for me, and took to following me about.	Маленькое ленивцеподобное существо проявляло ко мне странную привязанность и всюду следовало за мной.
The Monkey-man bored me, however; he assumed, on the strength of his five digits, that he was my equal, and was for ever jabbering at me,-jabbering the most arrant nonsense.	А вот обезьяночеловек надоел мне до смерти. Он утверждал, что, поскольку у него пять пальцев, он мне равен, и не закрывал рта, тараторя самый невообразимый вздор.
One thing about him entertained me a little: he had a fantastic trick of coining new words.	Только одно забавляло меня в нем: он обладал необычайной способностью выдумывать новые слова.
He had an idea, I believe, that to gabble about names that meant nothing was the proper use of speech.	Мне кажется, он думал, что истинное назначение человеческой речи состоит в бессмысленной болтовне.
He called it "Big Thinks" to distinguish it from "Little Thinks," the sane every-day interests of life.	Эти бессмысленные слова он называл "большими мыслями" в отличие от "маленьких мыслей", под которыми подразумевались нормальные, обыденные вещи.
If ever I made a remark he did not understand, he would praise it very much, ask me to say it again, learn it by heart, and go off repeating it, with a word wrong here or there, to all the milder of the Beast People.	Когда я говорил что-нибудь непонятное для него, это ему ужасно нравилось, он просил меня повторить, заучивал сказанное наизусть и уходил, повторяя, путая и переставляя слова, а потом говорил это всем своим более или менее добродушным собратьям.
He thought nothing of what was plain and comprehensible.	Ко всему, что было просто и понятно, он относился с презрением.
I invented some very curious "Big Thinks" for his especial use.	Я придумал специально для него несколько забавных "больших мыслей".
I think now that he was the silliest creature I ever met; he had developed in the most wonderful way the distinctive silliness of man without losing one jot of the natural folly of a monkey.	Теперь он кажется мне самым глупым существом, какое я видел в жизни; он удивительнейшим образом развил в себе чисто человеческую глупость, не потеряв при этом ни одной сотой доли прирожденной обезьяньей глупости.
This, I say, was in the earlier weeks of my solitude among these brutes.	Так было в первые недели моей жизни в среде зверо-людей.
During that time they respected the usage established by the Law, and behaved with general decorum.	В это время они следовали обычаям, установленным Законом, и вели себя благопристойно.
Once I found another rabbit torn to pieces,-by the Hyena-swine, I am assured,-but that was all.	Правда, один раз я нашел еще одного кролика, растерзанного - я убежден в этом - гиено-свиньей; но это было все.

It was about May when I first distinctly perceived a growing difference in their speech and carriage, a growing coarseness of articulation, a growing disinclination to talk.	Но к маю я ясно заметил растущую перемену в их говоре и манере держать себя, все большую невнятность, нежелание разговаривать.
My Monkey-man's jabber multiplied in volume but grew less and less comprehensible, more and more simian.	Обезьяно-человек болтал даже больше обычного, но его болтовня становилась все менее понятной, все более обезьяньей.
Some of the others seemed altogether slipping their hold upon speech, though they still understood what I said to them at that time. (Can you imagine language, once clear-cut and exact, softening and guttering, losing shape and import, becoming mere lumps of sound again?) And they walked erect with an increasing difficulty.	Остальные, казалось, потеряли дар слова, но еще понимали то, что я говорил им. Можете ли вы себе представить, как ясный и понятный язык постепенно стал туманиться, терять форму и смысл, снова превращаться в пустое нагромождение звуков? Держаться прямо им также становилось все трудней и трудней.
Though they evidently felt ashamed of themselves, every now and then I would come upon one or another running on toes and finger-tips, and quite unable to recover the vertical attitude.	Хотя они, видимо, стыдились этого, но по временам я видел, как то один, то другой бежал на четвереньках, уже совершенно неспособный ходить на двух ногах.
They held things more clumsily; drinking by suction, feeding by gnawing, grew commoner every day.	Руки у них стали еще более неловкие; они лакали воду, ели по-звериному, с каждым днем становились все грубее.
I realised more keenly than ever what Moreau had told me about the "stubborn beast-flesh."	Я видел собственными глазами проявление того, что Моро называл "упорными звериными инстинктами".
They were reverting, and reverting very rapidly.	Они быстро возвращались к своему прежнему состоянию.
Some of them-the pioneers in this, I noticed with some surprise, were all females-began to disregard the injunction of decency, deliberately for the most part.	Некоторые из них - я с изумлением заметил, что по большей части это были существа женского пола, - стали пренебрегать приличием, правда, пока еще втайне.
Others even attempted public outrages upon the institution of monogamy.	Другие открыто посягали на установленную Законом моногамию.
The tradition of the Law was clearly losing its force.	Было ясно, что Закон терял свою силу.
I cannot pursue this disagreeable subject.	Мне неприятно рассказывать об этом.
My Dog-man imperceptibly slipped back to the dog again; day by day he became dumb, quadrupedal, hairy.	Мой собако-человек незаметно снова превратился в собаку; с каждым днем он немел, чаще ходил на четвереньках, обрастал шерстью.
I scarcely noticed the transition from the companion on my right hand to the lurching dog at my side.	Мне трудно было уследить за постепенным перерождением моего постоянного спутника в крадущегося рядом со мной пса.
As the carelessness and disorganisation increased from day to day, the lane of dwelling places, at no time very sweet, became so loathsome that I left it, and going across the island made myself a hovel of boughs amid the black ruins of Moreau's enclosure.	Так как нечистоплотность и беспорядок среди звериного люда возрастали с каждым днем и берлога, которая всегда была неприятной, стала совсем омерзительной, я решил покинуть ее и построил себе шалаш внутри черных развалин ограды Моро.
Some memory of pain, I found, still made that place the safest from the Beast Folk.	Смутный воспоминания о страданиях делали это место самым безопасным убежищем.