Александр Дюма - Граф Монте-Кристо. Часть 3 - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Александр Дюма - Граф Монте-Кристо. Часть 3 - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Исторические приключения. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Граф Монте-Кристо. Часть 3 - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Александр Дюма
Жанр:

Исторические приключения
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Александр Дюма - Граф Монте-Кристо. Часть 3 - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Граф Монте-Кристо. Часть 3 - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Александр Дюма, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Сюжет «Графа Монте-Кристо» был почерпнут Александром Дюма из архивов парижской полиции. Подлинная жизнь Франсуа Пико под пером блестящего мастера историко-приключенческого жанра превратилась в захватывающую историю об Эдмоне Дантесе, узнике замка Иф. Совершив дерзкий побег, он возвращается в родной город, чтобы свершить правосудие – отомстить тем, кто разрушил его жизнь.
Толстый роман, не отпускающий до последней страницы, «Граф Монте-Кристо» – классика, которую действительно перечитывают.

Граф Монте-Кристо. Часть 3 - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Граф Монте-Кристо. Часть 3 - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Александр Дюма

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Yes, this self, of whom I thought so much, of whom I was so proud, who had appeared so worthless in the dungeons of the Chateau d'If, and whom I had succeeded in making so great, will be but a lump of clay to-morrow.	Я, который считал себя выше других людей, который так гордился собой, который был жалким ничтожеством в темнице замка Иф и достиг величайшего могущества, завтра превращусь в горсть праха!
Alas, it is not the death of the body I regret; for is not the destruction of the vital principle, the repose to which everything is tending, to which every unhappy being aspires,--is not this the repose of matter after which I so long sighed, and which I was seeking to attain by the painful process of starvation when Faria appeared in my dungeon?	Мне жаль не жизни: не есть ли смерть тот отдых, к которому все стремится, которого жаждут все страждущие, тот покой материи, о котором я так долго вздыхал, навстречу которому я шел по мучительному пути голода, когда в моей темнице появился Фариа?
What is death for me?	Что для меня смерть?
One step farther into rest,--two, perhaps, into silence.	Чуть больше покоя, чуть больше тишины.
"No, it is not existence, then, that I regret, but the ruin of projects so slowly carried out, so laboriously framed.	Нет, мне жаль не жизни, я сожалею о крушении моих замыслов, так медленно зревших, так тщательно воздвигавшихся.
Providence is now opposed to them, when I most thought it would be propitious.	Так провидение отвергло их, а я мнил, что они угодны ему!
It is not God's will that they should be accomplished.	Значит, бог не дозволил, чтобы они исполнились!
This burden, almost as heavy as a world, which I had raised, and I had thought to bear to the end, was too great for my strength, and I was compelled to lay it down in the middle of my career.	Это бремя, которое я поднял, тяжелое, как мир, и которое я думал донести до конца, отвечало моим желаниям, но не моим силам; отвечало моей воле, но было не в моей власти, и мне приходится бросить его на полпути.
Oh, shall I then, again become a fatalist, whom fourteen years of despair and ten of hope had rendered a believer in providence?	Так мне снова придется стать фаталистом, мне, которого четырнадцать лет отчаяния и десять лет надежды научили постигать провидение!
And all this—all this, because my heart, which I thought dead, was only sleeping; because it has awakened and has begun to beat again, because I have yielded to the pain of the emotion excited in my breast by a woman's voice.	И все это, боже мой, только потому, что мое сердце, которое я считал мертвым, оледенело; потому что оно проснулось, потому что оно забилось, потому что я не выдержал биения этого сердца, воскресшего в моей груди при звуке женского голоса!
Yet," continued the count, becoming each moment more absorbed in the anticipation of the dreadful sacrifice for the morrow, which Mercedes had accepted, "yet, it is impossible that so noble-minded a woman should thus through selfishness consent to my death when I am in the prime of life and strength; it is impossible that she can carry to such a point maternal love, or rather delirium.	- Но не может быть, - продолжал граф, все сильнее растравляя свое воображение картинами предстоящего поединка, - не может быть, чтобы женщина с таким благородным сердцем хладнокровно обрекла меня на смерть, меня, полного жизни и сил! Не может быть, чтобы она так далеко зашла в своей материнской любви, или, вернее, в материнском безумии!
There are virtues which become crimes by exaggeration.	Есть добродетели, которые, переходя границы, обращаются в порок.
No, she must have conceived some pathetic scene; she will come and throw herself between us; and what would be sublime here will there appear ridiculous."	Нет, она, наверное, разыграет какую-нибудь трогательную сцену, она бросится между нами, и то, что здесь было исполнено величия, на месте поединка будет смешно.

The blush of pride mounted to the count's forehead as this thought passed through his mind.	И лицо графа покрылось краской оскорбленной гордости.
"Ridiculous?" repeated he; "and the ridicule will fall on me. I ridiculous?	- Смешно, - повторил он, - и смешным окажусь я... Я - смешным!
No, I would rather die."	Нет, лучше умереть.
By thus exaggerating to his own mind the anticipated ill-fortune of the next day, to which he had condemned himself by promising Mercedes to spare her son, the count at last exclaimed,	Так, рисуя себе самыми мрачными красками все то, на что он обрек себя, обещая Мерседес жизнь ее сына, граф повторял:
"Folly, folly, folly!--to carry generosity so far as to put myself up as a mark for that young man to aim at.	- Г лупо, глупо, глупо - разыгрывать великодушие, изображая неподвижную мишень для пистолета этого мальчишки!
He will never believe that my death was suicide; and yet it is important for the honor of my memory,--and this surely is not vanity, but a justifiable pride,--it is important the world should know that I have consented, by my free will, to stop my arm, already raised to strike, and that with the arm which has been so powerful against others I have struck myself. It must be; it shall be."	Никогда он не поверит, что моя смерть была самоубийством, между тем честь моего имени (ведь это не тщеславие, господи, а только справедливая гордость!)... честь моего имени требует, чтобы люди знали, что я сам, по собственной воле, никем не понуждаемый, согласился остановить уже занесенную руку и что этой рукой, столь грозной для других, я поразил самого себя; так нужно, и так будет!
Seizing a pen, he drew a paper from a secret drawer in his desk, and wrote at the bottom of the document (which was no other than his will, made since his arrival in Paris) a sort of codicil, clearly explaining the nature of his death.	И, схватив перо, он достал из потайного ящика письменного стола свое завещание, составленное им после прибытия в Париж, и сделал приписку, из которой даже и наименее прозорливые люди могли понять истинную причину его смерти.
"I do this, O my God," said he, with his eyes raised to heaven, "as much for thy honor as for mine.	- Я делаю это, господь мой, - сказал он, подняв к небу глаза, - столько же ради тебя, сколько ради себя.
I have during ten years considered myself the agent of thy vengeance, and other wretches, like Morcerf, Danglars, Villefort, even Morcerf himself, must not imagine that chance has freed them from their enemy.	Десять лет я смотрел на себя как на орудие твоего отмщения, и нельзя, чтобы и другие негодяи, помимо этого Морсера, Данглар, Вильфор, да и сам Морсер вообразили, будто счастливый случай избавил их от врага.
Let them know, on the contrary, that their punishment, which had been decreed by providence, is only delayed by my present determination, and although they escape it in this world, it awaits them in another, and that they are only exchanging time for eternity."	Пусть они, напротив, знают, что провидение, которое уже уготовило им возмездие, было остановлено только силой моей воли; что кара, которой они избегли здесь, ждет их на том свете и что для них только время заменилось вечностью.
While he was thus agitated by gloomy uncertainties,--wretched waking dreams of grief,--the first rays of morning pierced his windows, and shone upon the pale blue paper on which he had just inscribed his justification of providence.	В то время как он терзался этими мрачными сомнениями, тяжелым забытьем человека, которому страдания не дают уснуть, в оконные стекла начал пробиваться рассвет и озарил лежащую перед графом бледно-голубую бумагу, на которой он только что начертил эти предсмертные слова, оправдывающие провидение.
It was just five o'clock in the morning when a slight noise like a stifled sigh reached his ear.	Было пять часов утра. Вдруг до его слуха донесся слабый стон.

He turned his head, looked around him, and saw no one; but the sound was repeated distinctly enough to convince him of its reality.	Монте-Кристо почудился как бы подавленный вздох; он обернулся, посмотрел кругом и никого не увидел. Но вздох так явственно повторился, что его сомнения перешли в уверенность.
He arose, and quietly opening the door of the drawing-room, saw Haidee, who had fallen on a chair, with her arms hanging down and her beautiful head thrown back. She had been standing at the door, to prevent his going out without seeing her, until sleep, which the young cannot resist, had overpowered her frame, wearied as she was with watching.	Тогда граф встал, бесшумно открыл дверь в гостиную и увидел в кресле Гайде; руки ее бессильно повисли, прекрасное бледное лицо было запрокинуто; она пододвинула свое кресло к двери, чтобы он не мог выйти из комнаты, не заметив ее, но сон, необоримый сон молодости, сломил ее после томительного бдения.
The noise of the door did not awaken her, and Monte Cristo gazed at her with affectionate regret.	Она не проснулась, когда Монте-Кристо открыл дверь. Он остановил на ней взгляд, полный нежности и сожаления.
"She remembered that she had a son," said he; "and I forgot I had a daughter."	- Она помнила о своем сыне, - сказал он, - а я забыл о своей дочери!
Then, shaking his head sorrowfully,	Он грустно покачал головой.
"Poor Haidee," said he; "she wished to see me, to speak to me; she has feared or guessed something. Oh, I cannot go without taking leave of her; I cannot die without confiding her to some one."	- Бедная Гайде, - сказал он, - она хотела меня видеть, хотела говорить со мной, она догадывалась и боялась за меня... я не могу уйти, не простившись с ней, не могу умереть, не поручив ее кому-нибудь.
He quietly regained his seat, and wrote under the other lines:--	И он тихо вернулся на свое место и приписал внизу, под предыдущими строчками:
"I bequeath to Maximilian Morrel, captain of Spahis,--and son of my former patron, Pierre Morrel, shipowner at Marseilles,--the sum of twenty millions, a part of which may be offered to his sister Julia and brother-in-law Emmanuel, if he does not fear this increase of fortune may mar their happiness.	"Я завещаю Максимилиану Моррелю, капитану спаги, сыну моего бывшего хозяина, Пьера Морреля, судовладельца в Марселе, капитал в двадцать миллионов, часть которых он должен отдать своей сестре Жюли и своему зятю Эмманюелю, если он, впрочем, не думает, что такое обогащение может повредить их счастью.
These twenty millions are concealed in my grotto at Monte Cristo, of which Bertuccio knows the secret.	Эти двадцать миллионов спрятаны в моей пещере на острове Монте-Кристо, вход в которую известен Бертуччо.
If his heart is free, and he will marry Haidee, the daughter of Ali Pasha of Yanina, whom I have brought up with the love of a father, and who has shown the love and tenderness of a daughter for me, he will thus accomplish my last wish.	Если его сердце свободно и он захочет жениться на Г айде, дочери Али, янинского паши, которую я воспитал, как любящий отец, и которая любила меня, как нежная дочь, то он исполнит не мою последнюю волю, но мое последнее желание.
This will has already constituted Haidee heiress of the rest of my fortune, consisting of lands, funds in England, Austria, and Holland, furniture in my different palaces and houses, and which without the twenty millions and the legacies to my servants, may still amount to sixty millions."	По настоящему завещанию Гайде является наследницей всего остального моего имущества, которое заключается в землях, государственных бумагах Англии, Австрии и Голландии, а равно в обстановке моих дворцов и домов, и которое, за вычетом этих двадцати миллионов, так же, как и сумм, завещанных моим слугам, равняется приблизительно шестидесяти миллионам".