Герда Грау - Форма звука

Последняя мысль показалась ему здравой. Будь Хиотис заинтересован в поимке преступника, проявил бы больший энтузиазм в поисках трещины и радовался бы ее существованию не меньше, чем Клинт.

Мысли зашли в тупик, оставив неприятный осадок, что им манипулируют. Цели манипуляторов были загадочны. Сейчас он уже жалел, что так быстро ухватился за это задание, здесь лучше справился бы кто-нибудь возраста и опыта Гелбрейта, но после драки кулаками не машут. Ему требовалось громкое дело, чтобы подтолкнуть зависший карьерный эскалатор, и он его получил. Нужно продолжать работу, а доннику пока самое место в сейфе, между кошельком и кардхолдером. Эксперты прояснят этот момент, когда он до них доберется, а отсылать конкретный вопрос с помощью местной нешифрованной связи было опрометчиво.

Клинт вернулся к рабочим записям и некоторое время машинально листал список файлов, выбирая, с какого начать, потом выругал себя за отсутствие системы и решил идти сверху вниз. К его досаде первым оказался файл с холозаписью, которую он уже видел — смонтированная лента, запечатлевшая нападение сайренов с высоты камеры наблюдения. Пока он раздумывал над тем, стоит ли смотреть его еще раз, воспроизведение началось. Изображение раздражало низким качеством и звуком, который прыгал и срывался в местах монтажа, Клинт уже протянул руку, чтобы отключить аудио, как он делал раньше, но внезапно остановился и вернул бегунок к началу.

На этот раз он не смотрел на экран, а только слушал. Музыка, сопровождавшая шоу, была ему знакома. Она представляла собой вариацию довольно известной мелодии, но дело было не в известности, а в уверенности, что он слышал ее совсем недавно, именно такую вот аранжировку против общепринятой, более медленной и спокойной. Где же это было? По дороге сюда? Раньше? Когда ответ нашелся, он на секунду опешил. Именно эту запись ставил Хиотис на субмарине, когда он вышел исследовать трещину. Может быть, она входит в стандартный набор музыкального сопровождения туристов? Нет, звук тогда был бы чистым, студийным. Воспроизведение тем временем продолжалось, Клинт узнал несколько запомнившихся приемов аранжировки, рассчитанных на шоу, ускоренный темп, скрипичное соло. Понятно, почему она показалась ему знакомой на субмарине. Тогда получается, что для отпугивания хищников Хиотис поставил запись их нападения? Серая тень снова всплыла у него в памяти вместе со словами о ловле на живца, ему стало холодно, и вода на спине неприятно прилепила ткань рубашки к коже, добавляя мурашек.

— Какого черта? — слабым голосом спросил он в пространство.

В номер Гелбрейт вернулся короткой дорогой через балкон — обходить здание и оповещать Клинта о своем возвращении «плачем сирены» не хотелось, ключ открывал балконную дверь так же, как входную. Заперев ее и задернув шторы, Гелбрейт переоделся, коснувшись пальцами импланта под кожей — горячо. Может быть, у него аллергия? Но других признаков заболевания не было, и он решил, что это нормально. Накинув на шею мокрое полотенце, он сел к столу и разблокировал компьютер.

Два сайрена в вольере не давали версии никаких преимуществ. Другое дело, если бы вольер оказался пустым или больше по объему. Гелбрейт с трудом сосредоточился на экране, заставив себя читать сухие термины отчета, который начал ранее. Животные не были голодны, не были больны или инфицированы, не находились в состоянии наркотического опьянения, это он уже понял. Смерть наступила в результате применения охраной центра пневматического оружия. На взгляд Гелбрейта, оружие было не совсем легитимным, мощные двуствольные гарпуны, пробивавшие череп животного насквозь, но с другой стороны — не лучевое и не огнестрельное, юридически не подкопаешься. На секунду он задумался о том, действительно ли запрет неуклонно соблюдается мумбайцами или только на публику. И еще надо будет проверить, имеются ли пострадавшие от гарпуна люди. Нет ничего проще, чем в такой шумихе ликвидировать неугодного человека, до которого иначе не доберешься. Правда, это сродни пальбе из пушки по воробьям, но психов он повидал за свою службу предостаточно.

Он досмотрел фотографии вскрытых акульих туш и разложенных в аккуратной последовательности внутренностей, задержался на снимках с масштабирующей лентой. Сайрены были разных размеров, длина варьировалась от двух до четырех метров, пасти даже у мертвых вызывали оторопь — столько зубов легко перекусят человека пополам. Может и нет ничего странного, что люди прыгали с понтонов в воду, прыгнешь куда угодно, когда рядом с тобой разевают такую мясорубку. Что же им было нужно, этим рыбкам?

Его внимание вдруг привлек снимок, на котором у сайрена был свежий продольный надрез над плавником, выше боковой линии. По сравнению с практически отсутствующей от удара гарпуна головой это была мелочь, но странная. Гелбрейт увеличил и приблизил снимок — края ровные, глубина небольшая. Это было уже интересно.

Оставив найденное изображение на экране, Гелбрейт стал по очереди открывать остальные, ища похожие следы. Из всей массы обнаружилось только четыре снимка со схожими ранами, это были разные животные, молодняк по виду. Кожа сайренов далеко не так прочна, как у хищников Земли, и разрезы пришлись в разных местах. Гелбрейт прикинул размеры, взял карандаш, отмерил предполагаемую длину лезвия, после чего бросил карандаш на стол и задумался.

Когда человек в панике бьет животное ножом, чтобы убить, то удар всегда проникающий, направленный в глубину тела лезвием вперед. Если даже животное продолжает движение, место выхода лезвия отличается от остального следа. Раневые каналы на снимках были продольными, небольшой одинаковой глубины, как если бы обладатель ножа не бил, а хотел только располосовать шкуру. И если даже предположить, что животное плыло мимо на большой скорости, то все равно глубина основного отверстия от ножа слишком мала. К тому же раненых акул было четыре, а в том, что нож держала одна и та же рука, Гелбрейт не сомневался: разрезы были идентичными. Вряд ли викторианцы или урсулийцы понесли бы с собой нож на шоу в развлекательном центре. Только мумбайцы привычны к морской фауне, а ножи единственное разрешенное оружие, некоторые владеют ими мастерски. Непонятно было назначение разрезов. Зачем ранить четырех акул без попытки их убить?

Гелбрейт открыл файл со сводкой статистики — отстреляно двадцать семь сайренов. Человеческих жертв — сто восемь, из них мертвы шестнадцать человек. Пять викторианцев, трое мумбайцев, восемь урсулийцев. Аспирация водой, кровопотеря, рваные, резаные, колотые и ушибленные раны. Получивших травмы различных степени тяжести и генеза — восемьдесят семь. Путем нехитрых подсчетов Гелбрейт убедился, что пятеро почему-то включены в число пострадавших, но исключены из числа травмированных. Имен не было в списке, как не было указано и гражданство. Хорошо бы выяснить, кто эти люди и что именно с ними произошло. Наверняка это даст больше, чем невнятная холозапись.