Анна Кузнецова - Максим из Кольцовки

Посещая в свободное время театры, слушая их певцов, я еще раз убедился, что русская школа пения не уступает итальянской, а во многом и превосходит, например задушевностью и присущей только одним русским широтой пения. Просто поражаешься, как это раньше русские цари и их придворные прихлебатели не замечали, а если замечали, то игнорировали свою, родную, национальную красоту и заменяли все чужим: итальянским, французским, немецким…

— А как там живут и работают артисты? — раздался звонкий девичий голос.

Кругом зашикали, но Максим Дормидонтович поднял руку.

— Приведу пример, на мой взгляд, по нему можно судить, как там живут и работают наши коллеги.

В прохладный вечер нас пригласили на представление. Происходило оно под открытым небом. Мы сидели на суше, а артисты — вокалисты, во-ка-ли-сты, заметьте, — выступали в воде. Перед нами было что-то вроде пруда, водоем какой-то, артисты плавали, ныряли, высовывались из воды, пели дуэты, арии и опять ныряли…

Без лишних слов понятно, что на такую работу певцы пошли не от хорошей жизни!

Рассказав подробно, каких певцов он слышал, и удовлетворив любопытство всех, Максим Дормидонтович выразил сожаление, что не знает итальянского языка.

— Однако это обстоятельство не помешало нам разговаривать с итальянцами без переводчика, — и Михайлов рассказал эпизод: — Перед одним из концертов ко мне подошла пожилая женщина и, указывая на орден, спросила: «Ле-нин?» — Я утвердительно ответил ей. Женщина быстро припала к моей груди и поцеловала орден… Трудно вам передать, как это взволновало меня. Я в свою очередь обнял ее, поцеловал ей руку и произнес: «Да здравствует мир во всем мире!» Она ответила: «Мир! Мир!..»

— А как в Норвегии? — спросил кто-то.

— Правда, сегодня не было уговора, что я буду докладывать вам и о поездке в Норвегию, но если хотите, а время еще позволяет, то слушайте!

Интерес к нам во всех городах, где проходили концерты, был очень велик. Норвежцы интересовались не только нашим искусством, но и нашей страной, нашей жизнью. Симпатии норвежцев к нам, своим соседям, ведущим неустанную борьбу за мир, повсеместно сопутствовали нам. Нам понятно было, что народ в Норвегии не заинтересован в строительстве американских военных баз на своей территории, что он приветствует в нашем лице представителей страны социализма. Как радостно было сознавать и чувствовать это!

В Норвегии мы были поздней осенью, но совсем не ощущали холодного климата этой страны. Теплота сердец расположенных к нам зрителей согревала нас. Арии Сусанина, Варяжского гостя, «Бурлацкая» Рахманинова, «Персидская песня» Рубинштейна пользовались повсеместно большим успехом. Вообще, в Норвегии очень велик интерес к нашей литературе, искусству. Многие пьесы Горького и других русских драматургов ставятся в театрах систематически.

В Бергене, где жил и умер композитор Эдвард Григ, мы посетили его домик, расположенный на окраине города, теперь превращенный в музей. Мы видели много различных предметов, принадлежавших Григу: книги с его пометками, написанные его рукой произведения, рояль. Я переживал большое волнение, глядя на все, к чему прикасались руки замечательного норвежца!

Постоянной оперы в Норвегии нет. Некоторые театры в течение сезона ставят своими силами оперные спектакли. Послушать такую оперу мне не довелось. Время нашего пребывания было ограничено, а расписание концертов довольно плотно.

Один концерт мы давали с норвежским оркестром. Вспоминается интересный казус, случившийся перед концертом. Мы собрались с оркестром прорепетировать программу. Для этого было строго отведено время, но его не хватило нам. Оркестранты стали собираться домой. Обеспокоенный таким оборотом, я обратился к дирижеру оркестра, но он ответил: «Наше время истекло!» Мою просьбу передали оркестрантам. Тут же все вернулись на места, и репетиция продолжалась. Норвежские музыканты отступили от своего правила ради советских артистов и этим выразили свое отношение к нам. Значение же предварительной репетиции с оркестром я оценил, когда репетировал арию Кончака.

Едва я исполнил речитатив и дошел до музыкальной фразы «Ты, как хан, здесь живешь, ты, как я!», дирижер положил на пюпитр палочку и поблагодарил меня. Я ему деликатно напомнил, что ария не закончена, и он дал команду оркестру. Представляете, что писали бы про нас, если б все это произошло на концерте!..

Норвегия — страна, как вы знаете, небольшая, близкая и понятная нам, русским. Здесь многое — и природа, и люди — напоминает Родину, и все же, когда мы очутились в Москве, я был несказанно рад!

Рассказ Михайлова о поездке в Италию и Норвегию затянулся допоздна, слушали его с большим вниманием и, перед тем как разойтись, просили продолжить рассказ о поездках в другие страны. За Максимом Дормидонтовичем в театре укрепилась слава хорошего, интересного рассказчика.

Через год он побывал в Индии, а когда вернулся, дотошная молодежь опять собралась послушать Михайлова.

— Кто имел самый большой успех в Индии?

— Все пользовались большим успехом, но, положа руку на сердце, больше всех — Рашид Бейбутов, особенно, когда он пел на индийском языке.

— Встречи с индийским народом произвели на меня очень большое впечатление, — продолжал рассказ Максим Дормидонтович. — Какой горячий интерес и дружеские чувства к нашей стране! Никогда не забуду восторженные толпы по пути следования нашего поезда, дружеские объятия, импровизированные концерты!

В Индии очень любят наши советские песни. Не раз нам приходилось слышать, как индийские девушки и юноши пели «Темную ночь», «Катюшу»…

В Мадрасе мы посетили хореографическое училище. У индийцев изумительная танцевальная пластика. Движение каждого пальца, каждой мышцы что-нибудь обозначает. Позже в разговоре с господином Неру одна наша балерина пообещала к концу гастролей выучить индийский танец, на что тот ответил:

— О нет! Для этого очень много надо трудиться! Как бы великолепно вы ни танцевали, со спецификой индийского танца так просто вам не справиться!

Он был глубоко прав! Вот, предположим, — Максим Дормидонтович согнул безымянный палец, — это означает: «Я вас люблю!» — Он повернул палец в другую сторону, слушатели весело рассмеялись. — Это выражает: «Я хочу спать!» — Снова взрыв смеха…

— В Бомбее мы присутствовали на оригинальных спектаклях, где артисты играют в масках.

Из прочитанного и слышанного ранее об Индии мы знали, что там соблюдают старинные традиции, сохранены национальные костюмы, обычаи, но когда увидели на улицах древних старцев в чалмах и красочной одежде, да еще на велосипедах, долго не могли прийти в себя от изумления.