Цви Найсберг - О книгоедстве

Ну а как раз для того, мол, и надобна та некая социальная программа уж действительно на редкость полноценно способная довольно-таки слаженно и верно во всем еще со временем поспособствовать всему тому истинно наилучшему обустройству людского быта путем сколь полного выравнивания самых различных категорий под одну лишь явно только гребенку.

А между тем именно подобным путем как раз-таки и уничтожаются полностью уж до конца при всем том раз и навсегда, стираясь в труху всякая подлинная творческая инициатива, а также и тот всецело настоящий никак не показной энтузиазм.

И как то еще само собой затем и получается, уж вместо того вполне вдумчивого лечения страшных общественных язв кое-кто и по сей день только и занят одной лишь мудрой заботой мысленного выравнивания, всех тех как есть всегдашних неровностей социальной почвы.

А между тем подобного рода прокрустово ложе только и может, что уложить все человечество в одну ту большую братскую могилу.

А ради прихода лучших дней всеобщего людского грядущего на самом-то деле надо было еще всячески так воевать никак не с темным прошлым, а именно с тем нисколько ныне несветлым настоящим, но только совсем не с химерой некого грубого социального неравенства, а с главным бичом всякого государства взяточничеством, кумовством и коррупцией.

Хотя, конечно, безо всякой на то особой причины лезть во всякую еще изначально черную грязь вовсе никому и близко совершенно негоже, а в особенности во все те самые обыденные часы ничем и никак не потревоженного житейского существования.

28

Однако вот весьма усердно подгонять к свету высших истин всех тех, кто живет в скверне донельзя житейской своей низкопробной непритязательности, явно еще наслаждаясь при всем том до чего только крайне весьма незатейливым своим существованием, дело попросту уж совсем и близко так явно ведь непристойное.

Нет, сначала надо было хоть сколько-то посильно выйти за узкие рамки своего весьма ограниченного кругозора, и тогда, может, и удалось бы кое-кому действительно и вправду понять всех тех, кто всегдашне жил, довольно жестко вот находясь в суровых тисках всего того стародавнего примитивного быта.

Ну, а столь беспрестанно сюсюкать и кудахтать о той нисколько совсем явно не в меру безрадостной народной доле, а еще и до чего громогласно при этом воздыхать, что народ, мол, до сих самых пор все это безропотно терпит и молчит…

Нет, именно в этом и есть чего-либо как раз оттого совсем бездумного же взбаламучивания той самой, хотя и не бездонной, однако немыслимо при всем том весьма и весьма и впрямь совсем этак отвратительной обывательской лужи.

И как есть заранее оно уж полностью ясно, что крайне еще негативным результатом благих и праздных бесед всенепременно разом действительно станут, те на редкость мелкие брызги в самые разные стороны, что до чего без тени сомнения разом ведь проникают во все, то доселе чистое и во всем доподлинно безыдейно светлое…

Однако может быть те почти бесцветные серые массы именно при помощи бесподобно чудодейственного омовения в самые недра всего того, как и понятно проникновенно сладостного и сияюще доброго, в конце концов, и сумеют переменить всю доселе имевшуюся в них обыденную обеспокоенность на те ничем и никем вовсе непобедимые, извечно возвышенные идеалы?

Может быть, со временем – да!

Только, не все ли едино, на данный момент времени всю безыскусную естественность грязного мещанского быта нисколько не вытравишь той самой до чего только и впрямь-таки благоухающей фиалками прекраснодушной искусственностью.

А между тем все лучшее в людях надо бы именно всецело этак весьма вот до чего старательно воспитывать, а вовсе не вытравливать все из них злое добела раскаленным железом.

29

А, кроме того, еще и никак не следует лить им за ворот всевозможнейшие дифирамбы обо всем том крайне утонченном и безмерно возвышенном, поскольку внутри самой его подчас наиболее главной блаженной сути зачастую слишком много всего того аморфного и искусственного, а не этакого искусно приподнятого над всем тем обыденно нас окружающим.

Вот чего еще только уж явно можно бы привести в качестве самого этак наглядного подтверждения ко всему тому ранее вышесказанному.

Иван Ефремов, «Лезвие Бритвы»:

«Самый великий подвиг искусства – вырвать прекрасное из жизни, подчас враждебной, хмурой и некрасивой, вложить гигантский труд в создание подлинной, безусловной, каждому понятной, каждого возвышающей красоты. Мало этого, тебе придется бороться со все распространяющимся влиянием бездельников, думающих ловким трюком, фокусом, удивляющей безвкусных глупцов выдумкой подменить настоящее искусство. Они будут отвергать твои искания, глумиться над твоим идеалом. Сами не способные на подвижнический труд настоящего художника, они будут каждый найденный ими прием, отдельное сочетание двух красок, набор мазков или удачно найденную светотень объявлять открытием, называть элементом мира, не понимая, что в нашем ощущении природы и жизни нет ничего простого. Что везде и во всем сложнейший узор ткани Майи, что наше чувство красоты уходит в глубину сотен прошедших тысячелетий, в которых формировалась душа человека! Отразить эту сложность может лишь подлинное искусство через великий труд».

30

И вот как раз во имя того, дабы никак не оказался он во всем том своем конечном итоге исключительно уж нелепо сизифовым, и нужно было суметь сделаться несколько ближе ко всему тому, что, безусловно, полностью донельзя снизу-доверху перепачкано вековой грязью своей неумытости, а именно к самому сердцу бескрайне простого народа.

Однако делать чего-либо подобное явно этак следовало, никак при всем том не стремясь, тот самый народ куда-либо ведь совсем же всесильно еще поднапрягши волю и мускулы до чего и впрямь надежно, как следует всячески именно что разом дружно, затем приподнять.

Нет, истинно полезным тут было бы, разве что иногда при первой возможности, к нему сколь еще весьма посильно спускаясь более чем ответственно становиться с ним и впрямь-то на одну, собственно, ногу.

Да только при всем том, и близко не отдавливая ему его нижние конечности во имя любых самых добрейших помыслов, а также и пока довольно-то на редкость весьма тускло светлых идеалов.

Путь доподлинно полезного преобразования общества был и будет бескрайне долог и тяжел, а главное всяческие праздные и сытые речи можно сказать его лишь сколь значительнее удлиняют, а тем и отодвигают они вдаль ото всех этих наших нынешних реалий те пестрые и яркие мечты о некоем принципиально ином общественном бытии.

И кое-кто явно перепутал вполне уж естественную жизнь и чисто надуманные образы вымышленного мира некой благой фантазии…