Цви Найсберг - О книгоедстве

ЕЕ грядущая мнимая бытность (то есть именно время и впрямь-то исключительно на редкость той еще до чего ненаглядной эпохи буквально всеобщего неминуемого счастья) была обжигающе страстно верна и пламенна, а главное – еще и весьма и весьма определенно всецело так нацелена на все, то сколь неизбежно лишь только самое-самое истинно наилучшее.

31

А между тем во имя доподлинно праведного приближения светлого будущего нужно было воевать вовсе никак не с тенями темного прошлого, а как раз-таки весьма уж активно насаждая те самые крайне важные саженцы, куда только поболее светлых грядущих времен.

Ну, а для того на редкость весьма еще последовательного затем осуществления чего-либо подобного и надо было сколь же беспрестанно и довольно-таки умело возиться в скверне и грязи, да и как то могло быть хоть сколько-то, значит вообще иначе?

То есть, явно ведь было сколь же неотъемлемо важно и крайне этак потребно на деле еще приучиться, пусть иногда, да и то вполне возможно, что разве что вскользь никак не беспочвенно, а сколь надлежаще реально более чем чувственно соприкасаться со всем, тем жизненным сором – высочайшими сторонами всей своей утонченной духовности.

Поскольку нет ничего яснее того, что если уж будет вся духовная жизнь интеллектуальной элиты страны протекать как-либо во всем по-другому, то вот тогда весь тот сильнодействующий яд пропагандистки подсахаренной лжи и лести попросту сколь отчетливо сделает довольно-таки многих культурных людей, самыми что ни на есть невольными прислужниками чьих-либо воинственно-собственнических интересов.

А они между тем всегда были полностью чужды всякому хоть сколько-то стоящему настоящему благосостоянию всего того неизменно нищего российского народа.

Причем речь тут вовсе не идет о некоем временном, проходящем процессе, никак этак и близко совсем не затрагивающем нашу сегодняшнюю, современную эпоху.

Наше несветлое прошлое, словно в зеркале отображается в нашем теперешнем все еще довольно-таки явно невзрачном настоящем.

А потому и абсолютно нет в том ничего удивительного, что некоторые из наших современных представителей довольно разнообразных творческих профессий с самой искренней, и, пожалуй, что несколько уж излишне подчеркнуто детской наивностью, до чего еще смущенно объясняют всю свою неимоверную востребованность сущей пошлостью и всем тем до чего чудодейственно слащавым мраком.

Хотя, между тем, все это попросту, ясное дело, является самой элементарной же хитроумной уловкой, а именно не более чем низменным самообманом и совершенно того и близко так нисколько не более.

32

А между тем всякий социальный заказ искусству может быть кем-либо осуществлен разве что лишь в меру его истинной и безусловной продажности, а как-либо иначе ему совсем уж никогда вовсе этак нисколько и не бывать.

Однако зачем это он вообще мог кому-либо еще столь непременно явно ведь как-никак на деле понадобиться?

А все дело тут именно в том, что бесхитростное упрощение жизни, следуя при всем том наиболее удобному к тому изгибу, есть самое естественное продолжение повторения в области духовности тех удобств, что нам создает довольно быстро и легко уносящий нас вдаль от всякой простейшей естественности буквально-таки вездесущий и всесильный технический прогресс.

33

Массам хлеба и зрелищ – это вполне ведь полностью уж само собой понятно, а чего это тогда, значит, всем тем баловням судьбы патрициям?

А вот он и ответ.

Технически подкованная, словно блоха мастера Левши, цивилизация, само собой, еще всенепременно разом потребует стиля, вовсе так никак и близко недоступного простым смертным, всем-то духом своим буквально разом ограждающего возвышенных чувствами и разумом интеллектуалов-патрициев от того самого сколь неизбежно искренне во всем более чем откровенно презираемого ими плебса.

Причем всегда этак до чего непременно весьма явно ведь еще найдутся все те, кто со всем тем вовсе-то непомерно большим аппетитом, торжественно осуществят – этот самый социальный заказ.

Уж как в области философии, полностью бездушно отдалившейся от всех явей мира сего в некие изумительно отвлеченные от любых реалий жизни метафизические бредни о самой сущности какого-либо весьма верно определенного вселенского бытия, да так и политологии превратившей обман безмерно доверчивого народа в некий культ всегда единолично правого вождя или президента.

Само же название сути должности вовсе-то никак абсолютно не меняет, поскольку в России должность царя можно было вполне всерьез обозвать и должностью главного кучера.

Причем это как раз-таки при самом непосредственном посредстве ярких бликов далекого будущего и произошло возрождение всей неимоверно дичайшей дикости, и главное все это сурово претворилось в жизнь именно в условиях отчаянно новых реалий века, что попросту стал эрой неимоверно доблестных открытий всяческих тех исключительно разнообразных способов буквально всеобщего нашего взаимоуничтожения.

И все уж дело тут было именно в том, что помпезная имперская напыщенность лишь разве что всецело укрупняет амбициозность позиций бравых не умом, а силой всего своего привилегированного положения ярых господ от фуражки и пышных пампасов.

Да и гражданские руководители вдруг до чего еще весьма этак многозначительно почувствовали себя истинными властелинами мира, в котором они и вправду могут совершить поступки, которые если и будут ощущаться затем сквозь миллионолетия, то разве что лишь в том до чего и впрямь самом же более чем существенном отрицательном смысле.

И лучше бы нам уж, ясное дело, и близко до того никак ведь совсем вовсе не доводить, чтобы буквально весь этот мир действительно стал полностью пустым и на редкость пустынным…

Причем поболее всего тому могло бы еще поспособствовать как раз то самое явное превращение живых людей в безвольные винтики в машине более чем определенно созданной именно во имя построения государственного, а никак отныне уж вовсе совсем не личностного человеческого счастья.

А между тем, собственно, это и стало более чем никак уж невозмутимо наихудшим воплощением старого культа тотемизма под видом победы будто бы и впрямь наиболее передового духом атеизма буквально над всеми теми истинно прежними религиозными предрассудками.

Да только теперь на месте тотемного животного оказался не статный вождь – яркое воплощение всего того давно прошедшего и былого, а тот символ, который и отождествлял собою божество, уж и впрямь-то наглядно воплощенное в живом теле, причем как раз таковое которому отныне и положено будет смиренно поклоняться всему тому нынешнему племени.