Цви Найсберг - О книгоедстве

И именно из яркого и сочного переплетения всяческих литературных грез и крайне этак подчас совсем вот немило уж сурово казенной действительности, кстати, и берут все свое никак неправое начало все те попытки, самого что ни на есть непосильно насильственного прививания простецкому быту черт заоблачно неземных…

А это явно чревато затем уходом в мир иной людей наиболее достойных и праведных.

А все, потому что разом построить можно только декорации, а за ними будут скрываться миазмы значительно похуже всех тех доселе бывших когда-либо прежних.

Причем сами авторы художественных произведений не очень виноваты в том, что кто-то воспользовался их мыслями и фантазиями, дабы соткать из иллюзий некий эскиз истинно некогда возможного, но пока еще совсем вот ирреального, а между тем кое-кто уж явно начал использовать его в качестве некоего совсем безотказного клише.

Но нет, это совсем не вина самих авторов художественных произведений.

Великие деятели литературы и вправду несколько, пожалуй, все-таки приукрашивали всю окружающую их действительность, причем именно в подчас вовсе иные тона, чем то и впрямь ей было положено быть на самом-то деле.

Но, сколь еще многое тут упирается в то самое откровенно верхоглядное мировоззрение, тех довольно-таки объективно о том, рассуждая совсем ведь недалеких потребителей всего того, до чего изящно так произведенного деятелями искусства на белый свет сущего же экстракта до чего совсем никак неприметно обыденной жизни.

И все это разве что только поскольку довольно многие окололитературные обыватели весьма ошибочно принимают кривое зеркало жизни – литературу за саму, как она вообще только есть, живую и весьма вот трепетную плоть всей той от века до чего еще плотно и приземленно существующей реальности.

А между тем литература часто пишется людьми, живущими на вольных хлебах, ну а отсюда, как и понятно, все те до чего рьяно выводимые ими линии радужных иллюзий, имеющие (весьма малое, да и то вскользь) хоть сколько-то объективное отношение к истинно полноценной картине всего того порою крайне беззастенчиво навязывающего себя быта.

4

Часто же людям, пишущим и создающим прекрасные (выпуклые) образы жизни, приходится надеяться на одно лишь чудо, что может и принесет им в своем клюве кусочек до чего еще долгожданного для них хлеба насущного.

А потому именно это сколь явственно и отображается на их духовности, каждодневном творческом пути, а у людей довольно-то мелкотравчатых оно заодно еще и цветет и пахнет душевной мукою, достучаться бы до издательских дверей, то есть тех, собственно, мест, где страждущим творцам эпистолярного жанра булки с маслом по сущим крошкам раздают.

Истинных гениев литературы это, конечно, нисколько не касается, но их всего раз-два и обчелся, ну а желающих прокормиться на пышной ниве художественного вымысла вот – их-то буквально пруд пруди.

Ну а потому и не понятно, почему это именно любые изданные книги должны и впрямь еще вызывать в каждом из нас самый безудержный суеверный трепет.

Достойные ИМЕНА на обложках должны его вызывать – это верно!

Однако все едино ОДНИМ ИЗ ЯРЧАЙШИХ НЕДОСТАТКОВ абсолютного большинства литературных произведений может быть до чего этак смело сколь еще весьма откровенно, названа их явная сфокусированность на отвлеченных идеях, в которых нет, как нет доподлинно настоящих и вполне естественных соков всякой обыденной жизни.

И все это как раз-таки только лишь потому, что ту донельзя липкую черную грязь мало, кто действительно ныне считает поистине нужным и вправду вытаскивать на весь тот ослепительно яркий белый свет…

5

А между тем этот бренный мир и близко не безупречен в вопросах правильной и до конца взвешенной оценки истинно так донельзя отвратительной скверны, и его только-то когда-нибудь в принципе лишь предстоит весьма и весьма тщательно и последовательно от нее всеми силами и впрямь-то старательно, затем еще очищать и очищать.

И уж тем самым до чего доблестным орудием священного (в глазах неистовых фанатиков) политического террора его и близко-то нисколько никак и за века совсем не вычистишь.

Этакого рода «инструментом пролетарского бравого и прилежного труда» можно было лишь разве что ДО ЧЕГО безрадостно начисто ведь вымести буквально всякую действительно более-менее разумную общественную справедливость.

Ну, а сколь весьма последовательно и разумно вымывать и вымывать нечистоты из всех тех наиболее темных углов ныне существующего общества, можно было, лишь разве что и близко при всем том, никак вовсе-то явно не боясь всей той еще стародавней темени и грязи.

Ибо разве что самым тем еще непосредственным образом до чего безбоязненно соприкоснувшись со всем тем сором будто бы, как есть ныне давненько минувших времен, и можно будет в некоей той наиболее отдаленной перспективе буквально всем этим миром липкую грязь минувшего, и вправду некогда всеми-то силами еще затем действительно же изжить.

Причем если то явно вот никак не будет хоть сколько-то вовремя верно и праведно на деле осуществлено, все человечество более чем естественно когда-нибудь затем еще ждет то самое совсем вот исключительно неизбежное может быть разве что только частичное, а то и того хуже самое полнейшее культурное вырождение.

Поскольку вся та еще древняя злоба и ненависть непременно ведь всегда все-таки найдут довольно действенный способ ударить всей своей силою, да и совсем же исподтишка, используя для всего этого самые свежие наработки из области буквально-то всеобщих научных достижений.

И именно как раз тогда и смогут найти вовсе-то совсем невзрачное свое отображение все те до чего безрадостные картины грядущего, более чем так отчетливо предначертанные миру писателем Уэллсом в его книге «Машина времени».

Его образы вовсе никак не чисты от житейского и крайне во всем популистского упрощения.

И все-таки они на редкость ведь откровенно всецело реальны в том и близко никак пока совсем никому и не ведомом, лишь разве что выжидающем своего часа, вовсе-то непредсказуемо грозном грядущем.

А есть еще и тот и впрямь однозначно так исключительно же щекотливый вопрос, а каким это именно оно когда-либо вообще только будет для всей этой нашей абсолютно ничем на данный момент и близко пока никак не встревоженной человеческой расы.

ЕЕ-то подчас, в условиях нашего современного быта, гнетет именно скука и отсутствие всяческих свежих впечатлений от совсем посеревшей и оскудевшей из-за полнейшего отсутствия каких-либо весьма и весьма головокружительных приключений, самой этак что ни на есть прозаически урбанистической жизни.