Цви Найсберг - О книгоедстве

6

Мы отодвинулись от природы высокими стенами своих домов, и надо же – нас при этом стала безмерно одолевать редкостная тоска по чему-либо не совсем обыденному; каждый глушит ее в себе, как уж он вообще только сможет.

Ведь тут, как говорится, все средства вполне одинаково хороши – это и алкоголь, да так еще и бесконечное подглядывание, как в щелку, за чужими соитиями.

А, кроме того, тут уж на помощь приходит искусство, столь благодушно уводящее человека куда-либо в самую дальнюю даль от всяческих необычайно суровых житейских реалий, а потому и заставляющее его, всецело полнее безрадостно отвернуться, как от своей души, да и вообще от всякого принципиально насущного понимания любых истинных нужд остального общества.

И в данном уж случае подобного рода псевдоинтеллектуальная жвачка – это, попросту говоря, самое что ни на есть дрянное зеркало кривоокой фантазии, явственно пытающейся блестящей красивостью всячески более чем надежно замазать серость долгих и безликих обыденных будней.

7

А к тому же это как раз именно подобным искусством, как правило, до чего, безусловно, навязывается серо-белое восприятие буквально всех людских поступков, темных пороков в области нравственности (про уголовно наказуемые деяния тут никто ничего и не говорит).

А между тем далеко не всему может быть дано простое, убедительное, по-житейски верное объяснение.

Ну, а это, в свою очередь, совсем этак без тени сомнения более чем безэмоционально само собой означает именно то, что в любых относительно сложных случаях жизни должны были быть полностью так досконально и последовательно сколь неотъемлемо выяснены все те побудительные причины, да и безо всякого, кстати, тупого зазнайства.

И вот еще что – и самого беззастенчивого напяливания на чужую душу своего собственного весьма отвратительного багажа, как это довольно-то частенько подчас, собственно, и происходит.

А между тем, если уж нет как нет абсолютно никакой возможности действительно растопить лед в чьей-либо непонятно почему отстраненной от всего того общего потока жизни с виду на редкость и впрямь-то славной душе и попросту чрезвычайно много в ней темного, да и совсем безнадежно никак явно и близко не светлого…

Да только ведь, однако, весьма уж броский ярлык на подобного человека довольно рано бы на редкость тщательно и старательно всеми-то силами ума разом еще навешивать.

С некоторыми очень этак даже всегдашне до чего же ярко светлыми, буквально всею душою искрящимися изнутри добром людьми в серьезную переделку никому попадать собственно и подавно ни в жизнь вот совсем вовсе не стоит…

Поскольку эти, во всей той на редкость приличествующей им тривиальной обыденности бесподобно прекрасные люди, будучи некоей суровой же силой, внезапно выдернуты из изначально вполне привычных для них рамок, несомненно, вскоре фактически всех предадут, будут с неистовым энтузиазмом спасать одну свою нежно любимую ими шкуру и этак-то явно и далее…

А то между тем и есть и впрямь самые ведь сколь еще отчаянно верные реалии всей этой нашей жизни, а не какие-либо восторженно книжные о ней сущие благие домыслы.

Ласковое добро, вполне способно быть и совершенно этак дико аморфным, то есть попросту, как есть может оно всеми теми своими стальными канатами прочно и намертво оказаться всецело увязанным именно что с чисто этак внешними довольно хорошими условиями жизни, а не с чем-либо хоть сколько-то на деле поболее существенным и важным.

8

Причем в литературе обо всем этом, как правило, ничего и близко совсем ведь не сказано, раз даже и далеко не худший ее мир довольно же четко разграничивает злодеев и святых мучеников, безвинно страдающих из-за чьих-либо явно вовсе этак, ясное дело, чужих хитроумных козней.

Ну, а еще тот порою лишь одним ярким цветом живописно описывает мужественные поступки всевозможнейших истинных героев…

Связующая нить повествования к тому, безусловно, абсолютно так неизменно как есть, именно что обязывает…

…а между тем буквально всякий человек – существо во всем и впрямь истинно еще изначально цельное, а потому и растаскивать его душу на какие-либо самые отдельные фрагменты, и близко же нисколько вовсе так совсем ни к чему.

Однако сколь уж частенько та на редкость весьма ведь разбитная в смысле всех своих подчас нисколько недалеких нравственных поучений художественная литература попросту бездумно рвет всю правду о человеке на самые мелкие ее лоскуты, явственно выпячивая в нем именно то, что наиболее подходяще для его вполне этак белоснежно полнокровного отображения.

Ну, а все в нем сколь, безусловно, «естественно лишнее» она до чего еще весьма же тщательно упрячет по всяческим довольно дальним углам.

Раз делать это как-либо иначе – то уж еще и вправду будет в самой наивысшей степени весьма и весьма до чего только попросту так именно неприлично!

И столь на редкость всецело так никак совсем неподобающе для его отображения во всей его крайне до чего только невзыскательно никак ведь вовсе непритязательной житейской плоти и крови!

А уж тем более для подобного рода вещей вовсе-то никак не найдется места во всяком том художественном произведении, коли чего-либо в этой жизни, было вот автору совсем этак мучительно никак неудобно до чего еще ревностно вот и впрямь-таки бестрепетно переносить на белую бумагу.

Причем поболее всего как раз-таки из-за того еще самого лучезарно же искреннего ими восприятия на редкость ведь весьма определенных и откровенно никак этак нисколько совсем непритязательных человеческих черт.

Да еще и весьма мелочно сколь благодушного неприятия автором какого-либо художественного произведения всех уж тех до чего безответственно и отъявленно совсем этак никак неправо существующих явлений и реалий как есть до чего необычайно на редкость яркого и разнообразно широкого общественного бытия.

9

А к тому же какой-либо автор вполне искренне способен безо всяческих затей попросту так посчитать, что рядовой обыватель его вообще иначе попросту и не поймет, а потому лишь во имя самого наилучшего блага (обывателя) ему и впрямь до чего непременно и надобно будет хоть сколько-то, да всласть подсластить всю эту столь подчас порядком так пресную жизнь…

Ну, а кроме того сладкие грезы это и есть самый ходовой товар всякой художественной литературы!

Их именно потому и эксплуатируют все, кому оно только явно не лень!

Вполне честно заслужившие себе многовековую славу корифеи литературного жанра подобными делами и близко даже и в мыслях своих вовсе-то нисколько так совершенно не занимались?!

Может быть, оно и так, да вот, однако и большие писатели тоже люди, а потому и могли они вдоволь наплодить всевозможных пространных иллюзий из самых чистых и неизменно благих намерений, то есть совсем и близко никак не затем, чтобы на них всенепременно вскоре разом еще порядочно разжиться.