Цви Найсберг - О российской истории болезни чистых рук

Ох и был он в то время до чего немыслимо злющ и безжалостен – тот самый адский пламень абсолютно так всевластной вседозволенности всецело самооправдываемой самими ведь наилучшими и благими намерениями по отношению ко всему тому необъятно разноликому человечеству.

И почему уж все это было именно так, а никак не иначе?

Как говориться нет, ни права, ни закона – царствует вездесущая анархия, а потому и никто за все, то творимое им зло нисколько отныне совсем ведь не будет вовсе в ответе.

60

Однако при всем том все, то отныне полностью прежнее вполне уж могло довольно-таки резко и беспощадно как есть еще властно мигом вернуться до чего сурово истинно так разом вспять, а между тем и со всеми теми более чем невообразимо печальными последствиями для всех тех донельзя разгоряченных раздувателей всеобщего общемирового бедлама.

А потому и всем тем наиболее основным заправилам дел в том самом новоявленном царстве изрядно так и по сей день до чего наглядно малограмотного пролетариата, терять, в сущности, было именно что попросту в сущности нечего.

Ну а как раз-таки в связи с этим они себя и близко уж ни в чем нисколько не ограничивали и буквально не перед чем никогда не останавливались.

Спуская низам немыслимо чудовищные директивы, они главным образом спасали не свою и впрямь-таки до чего бесподобно «целомудренную и пламенную идею», а прежде ведь всего в самом вот определенном смысле сражались она за те весьма и весьма до чего и впрямь немыслимо уж бесценные свои шкуры.

Причем действовали, они при этом абсолютно любыми, а в том числе и самыми недостойными всякого звания человека до чего и впрямь на редкость незатейливо пронырливыми методами.

Правда может поначалу среди их числа совсем и не было никакого явного недостатка, в тех самых более чем искренних дураках, что и впрямь не в меру всерьез размечтались о некоем всеобщем грядущем благе, да только не все ли равно, раз это было одной лишь самой же чистейшей воды чудовищной фикцией.

61

Человек, существует в мире вполне же полностью реальных вещей и перед его существованием поставлены самые, что ни на есть более чем конкретнейшие задачи.

Ну а вся та весьма извилистая умом философия, что сколь всегдашне была пламенно прискорбна во всех тех чисто нигилистических своих оргвыводах, попросту явно этак придумала совсем иные реалии, да и сам тот до чего еще откровенно совсем нечестивый быт бесплотно абстрактных человеческих масс.

И уж когда все те идейно верные ее постулатам книжные мыслители до чего ведь вольготно нежились в своих креслах они всею силою убеждения так и сеяли семена боевого задора в некоторых донельзя прагматичных, разгоряченных умах.

Ну а тем они исключительно многоголосо разом переносили все то общество, в котором они жили в некую ту удивительно злополучную сказку, в которой тот донельзя забитый народ, видеть ли, так и жил долгими веками, будучи по чьему-либо совершенно ведь вовсе недалекому разумению более чем безнравственно околдован чьими-либо безмерно алчными чарами…

И вот, наконец-таки явился, тот самый необычайно славный и добрый философ (чародей) Карл Маркс и буквально сразу ему безумно, что ни на есть, захотелось именно в единый миг полностью всемогуще переделать всю общемировую скорбь до чего уж исключительно жалкого житейского эгоизма в некую ту совсем этак прекраснейшую общемировую коммунистическую быль.

Да только чего тут поделаешь, вещь эта абсолютно нереальна, учитывая сам по себе на редкость низменный полет мысли всяческого уж как есть среднестатистического обывателя.

Да и вообще на деле все мы ныне так и живем в том самом донельзя примитивном мире всеобщего стяжательства, как и безмерно великой славы всяческих денежных поощрений.

Яростно приучить людей жить как-либо вообще ведь совсем иначе полностью так во всем явственно по-другому, можно лишь разве что, если их до чего нерасторопно и загодя столь во всем полновесно разом избавить от всех тех ныне существующих нужд и забот именно, что всего того нашего сегодняшнего современного быта.

А к тому же и пришлось бы, как минимум, залечить и все раны, когда-либо нанесенные их подчас до чего невероятно болезненному самолюбию, в течение всей этой сколь во многом донельзя пока совсем ведь нелегкой жизни.

Поскольку слишком так было много всех тех всевозможных больших и малых обид и огорчений в этом-то нашем нисколько не проклятом, а в самом, что ни на есть навеки до чего безыдейно простом и обыденном прошлом.

А, собственно, была ли у господ коммунистов эдакая волшебная палочка, при помощи которой и вправду было бы вполне возможно явно уж добиться тех самых наиблагих, а главное на все те грядущие времена вполне вот внушительно действенных и беспрецедентно качественных улучшений во всей той в целом безумно так разноликой общественной жизни?

62

Да только откуда это она вообще у них в руках могла уж как-либо оказаться, раз ее попросту совсем ведь никак и не может быть посреди всего этого мира вполне так объективно реальных вещей!

Да и буквально все те нисколько необдуманные решения более чем извечно могут еще, затем оказаться, всецело чреваты самыми тяжелыми последствиями, когда на их безупречно ведь верно прочерченном тоненьким пунктиром пути действительно так явно вот встанут непроходимые пороги тех и вправду до чего на редкость обыденных, житейских неурядиц.

И главное, сама как она есть мысль все взять, да переделить – она-то и есть та самая донельзя «алогичная заноза для всех тех до чего во многом исключительно недозрелых умов».

А это, между тем, и было именно тем, что сколь донельзя прочно довольно-таки весьма основательно затем застряло в мозгах людей более чем безоговорочно искренне любящих, чтобы абсолютно все в этом мире было ведь разом достижимо более чем так легко и удивительно просто.

Ну, а потому и окажется в нем всем нам жить, куда только, значит, до чего и вправду светлее и значительно разумнее.

Ну, а также, понятное дело, несомненно, уж безгранично во всем еще, собственно, и справедливее.

63

Ну а на самом-то деле сущие простаки люмпены никак ни на что иное кроме как на утробное звериное рычание в сторону привилегированных классов и близко вовсе-то совсем никак не способны.

Уж прямо так скажем всецело исходя из всего того довольно малоразвитого их ума, да и вообще всей той чисто социально-общественной их породы.

Вот как крайне неприязненно о них отозвался Михаил Пришвин в своих «Дневниках».

«Эти темные фигуры, будто капитаны-завоеватели, пришли в страну враждебных племен, воюющих между собой, и дожидаются, когда они окончательно истребят себя и им свободно можно открывать земли собственности и ставить на них флаги свои: Сенькина Земля, Плюхина Собинка, Никишкиных хутора».