Цви Найсберг - О российской истории болезни чистых рук

Как то безо всякой в том тени сомнения более чем до чего сколь еще однозначно случилось со всем, уж надеемся нисколько небезызвестным Василием Аксеновым.

89

Маленькому четырехлетнему Васе беспардонно объявили, что его родители ВРАГИ НИКОМУ И БЛИЗКО ЭТАК ДОСЕЛЕ НЕВЕДОМОГО СОВЕТСКОГО НАРОДА…

И можно безо всякой в том тени сомнения сколь же категорически утверждать, что и этого тогда весьма ведь основательно на редкость хватило, чтобы как есть именно до конца его дней более чем бессердечно травмировать всю его психику.

Вторым вполне еще возможным кандидатом в новые Толстые был, конечно же, Виктор Астафьев, однако и его тоже коснулась вражья сущность Советской власти, а совершенно неотъемлемым третьим мог бы вполне оказаться, Варлам Шаламов, ну а сколь отважно завершающим эту когорту четвертым – неизбежно бы стал великий сын белорусского народа Василь Быков.

К выше перечисленным именам, несомненно, было бы вполне же присовокупить шесть или семь имен, так и оставшихся в самой полнейшей безызвестности.

А может их вообще следовало бы поискать посреди людей, попросту и не народившихся на белый свет или с большого горя смолоду спившихся от той уж сплошной полосой, так и идущей в ногу… советско-общаговой безнадеги?

90

Твардовский очень даже хороший и славный поэт, однако, вполне может быть, что ему попросту никак не было суждено стать новым Пушкиным только из-за извечно жившего в нем полностью самостоятельной жизнью фактически инстинктивного страха…

А вот не отправил бы он своего безвинно осужденного Советской властью за то самое неправомочно ярое трудолюбие отца совсем уж до чего прямиком как есть сходу назад по месту его ссылки…

Можно ли вообще, то себе как-либо вообразить, а чего это именно на деле творилось в его сельской душе в самой так непосредственной связи со всею той чисто насильственной национализацией личного имущества…

Это было ведь то на редкость бескрайним и доподлинно чудовищным опустошением!

И всем этим мы, безусловно, обязаны не одним тем серым личностям, что сколь беспардонно закабалили страну марксовым вероучением, но и людям, что наспех в мечтах весь этот мир довольно-таки рассудительно переделав, ласково верещали о светлых днях, которые они между тем совсем и не думали никак приближать ни словом, ни делом.

91

И все эти чистые, сладкоречивые, и благородные люди (только-то разве что чересчур и впрямь вот до чего излишне бездумно мечтательные) будучи совсем же исподволь всецело подхвачены ураганным ветром своей эпохи…

Затем еще явно могли и впрямь-то до чего всеядно предстать никак и близко ничуть не лучшими представителями той самой истово темной среды, в которую их всецело разве что по воле случая лишь совсем этак никак ненароком попросту именно что занесло?

Из того же романа Братьев Стругацких «Трудно быть богом»

«Куда исчезло воспитание и взлелеянное с детства уважение и доверие к себе подобным, к человеку, к замечательному существу, называемому „человек“? А ведь мне уже ничто не поможет, подумал он с ужасом. Ведь я же их по-настоящему ненавижу и презираю… Не жалею, нет – ненавижу и презираю. Я могу сколько угодно оправдывать тупость и зверство этого парня, мимо которого я сейчас проскочил, социальные условия, жуткое воспитание, все, что угодно, но я теперь отчетливо вижу, что это мой враг, враг всего, что я люблю, враг моих друзей, враг того, что я считаю самым святым. И ненавижу я его не теоретически, не как „типичного представителя“, а его самого, его как личность. Ненавижу его слюнявую морду, вонь его немытого тела, его слепую веру, его злобу ко всему, что выходит за пределы половых отправлений и выпивки».

92

Однако ведь тот и впрямь до чего приземленно низменный человек, будучи искусственно перенесен из своего вполне уж естественного для него окружения в более-менее интеллигентное общество (в довольно-то субтильном возрасте), несомненно, начал бы тогда мыслить о чем-либо весьма высоком и чистом.

Ну а чего бы это еще на деле действительно приключилось в некоем том сколь многозначительно обратном случае почти ведь со всеми теми господами моралистами из своего чистого, укромного угла до чего этак всецело на редкость бестрепетно и благообразно поносящих буквально-то всякую страшную и гиблую тьму?

Про то уж и высказываться совсем и близко вот нисколько не хочется…

Одно лишь хотелось бы все же заметить – не почувствовав над собой в достаточно субтильном возрасте дыхание суровой мглы о тех других людях вовсе так не суди.

И неужели то совсем этак никак никому не понятно, что все тут дело в одном лишь, том или ином, воспитании, а ни в чем-либо хоть как-либо достойном некоего совсем уж иного определения действительно большем?

Хотя то между тем и подавно полностью ясно, что за человеком, который был до чего именно наспех и вправду же вынут из некоего гиблого житейского болота, сколь непременно вот надобно будет весьма и весьма строго беспрестанно наблюдать.

И это так поскольку всякая исконная его натура более чем запросто может его побудить даже и нечаянно, чисто как есть инстинктивно и вправду, затем начать искать все то, что является для него чем-либо вполне до конца понятным, и, кстати, более чем неизменно вот предельно естественным.

Однако, между тем, лишь совсем у немногих проявился бы именно тот еще «волчий зов» в лес сплошной безыдейности и вящего порока.

93

Ломоносов, к примеру, до чего и вправду довольно так многое сделал, дабы дать людям из народа действительно должное образование.

Однако явно уж был он в поле один, а все его последыши, вышедшие из простонародья «князья-сподвижники» сами, затем вскоре заделались изысканных манер, чванливыми сановниками наивысших знаний обо всем том, что всяким бескультурным невеждам было и близко уж совершенно так вовсе неведомо.

Ну, а кроме того, никак не нашлось вовсе ведь никого из тех, кто достойно и прагматично вполне этак еще заступился бы в полностью до конца разумной манере за весь тот крестьянский и рабочий люд!

Заводское оборудование крушить, как то задумал отобразить, в своем романе «Молох» писатель Куприн – то ведь и впрямь самое естественное занятие для одного только очень уж даже весьма отчаянно смелого идиота!

Позже, по настоянию издателя он никак непреднамеренно именно уж разве что вынужден был довольно-то резко дистанцироваться от этакой скользкой и опасной темы.

Да только ведь именно этакого рода бунтарские мысли так и бурчали тогда в животе всего того образованного и хоть сколько-то вообще истинно интеллигентного общества.

94

Марк Алданов, в его историческом романе «Истоки» вовсе не раз на то исключительно же откровенно указывает и ему вполне можно верить, он был очень даже честным человеком и лгал лишь невольно, и довольно-то изредка.