Светлана Менделева - По одну сторону горизонта

Нас так напугала вчера гроза
И страхи скрутили в жгут…
Моё отраженье — твои глаза.
А все амальгамы лгут.

Не надо смотреть по сторонам.
И в зеркало ни к чему.
Мы — разные, это подарок нам
И вечный источник мук.

Похоже, пора менять тормоза.
Принять, как таблетку, век.
Не надо смотреть вперёд и назад.
А лишь под ноги и вверх.

Холодает снова в нашем доме старом.
Замерзает слово над губами паром.
Коротаю зиму, с бабой снежной схожа.
Проходи-ка мимо, дорогой прохожий…

Угольками очи. Зареву — растаю.
И всю ночь гогочет надо мною стая.
Что мой взгляд неясен, что живу неловко,
что от ветра красен длинный нос — морковка…

Забиваю время. Забываю даты.
Что грустны и бренны, мы не виноваты.
Холод ранит остро, ветер тянет жилы.
Обитаем остров, да темно с чужими.

Упаду в перину, на сугроб мой нежный.
На ветру застыну, стану бабой снежной.
Спит земля пустая, мимо ходят люди.
Я весной растаю, но всегда пребудет

Суета сует.
И родня не зла.
Только нос суёт
не в свои дела.
И, как в облаке,
в этом звоне я…
В голове оркестр —
какофония.

Надо мной самолётик крестиком.
А я ноликом на земле.
Я спокойно живу, но пресненько,
И скулю на своей скале.

Надо мной самолётик крошечный.
А я крошечный с высоты.
И сливаюсь с рельефным крошевом
Исключительной красоты.

Я сливаюсь и с лесом лиственным,
И с полями, как в клетку плед.
А за ним на холсте единственном
Перламутровый тает след…

Ни к кому не питаю злобы сам.
Взмою мысленно в облака,
И покажется просто глобусом
Мне земля моя свысока.

Не планируя траекторию,
В небо вырулю налегке.
Опасаясь влететь в историю
На своём самолётике…

Пусть нелепо, смешно и криво
Мимо время моё бежит.
Самолётная перспектива
Не меняет мой взгляд на жизнь.

Под седыми небесами
Караул идет в усах.
Мы за ним бежим, и сами
Мы почти на небесах!..
Краски солнечны и ярки,
Хоть дождливы облака.
Отпуск мелкие подарки
Высыпает из мешка.

Мы в Гайд-парке кормим белок.
А по глянцевой воде
Проплывает пара белых
Грациозных лебедей.
Мы им булочки не крошим,
Оставляем про запас.
Рацион у них хороший.
Явно лучше, чем у нас.

Здесь седая королева
Едет с дачи и домой.
Ей нельзя ни шагу влево,
Только строго по прямой!
Где все лорды или сэры
И в парламенте паркет,
Там свободен выбор веры,
Но незыблем этикет.

Сжимаю фунтики, как фантики, в кармане я.
Вдыхая запахи сирени и дождя…
Вокруг великая Великая Британия!
Я перед ней снимаю шляпу, уходя…

Давно потеряны отечество и отчество,
И трезво выбраны дорога и страна.
А мне сюда всему назло вернуться хочется
И видеть утром этот город из окна.

Что-то юмора броня защищает редко,
И любая ерунда жалит, как пчела.
Вот была бы у меня чёрная таблетка,
Я б счастливее тогда, может быть, была.

Я качусь по мостовой медною монеткой,
Нет ни решки, ни орла, и едва жива…
Вот была бы у меня белая таблетка,
Не болела б от всего дура-голова!..

Под тяжёлою душой снова гнётся ветка,
Хоть нередко греет плоть мира благодать!
Вот была бы у меня жёлтая таблетка,
Отпустила б крышу я в небо полетать…

Обняла бы мир с вершин, где ни мух, ни перьев,
Где за дымкою в тиши ангел да астрал.
Ах, оттуда жизнь ясна и полна доверья…
Видно, правильный рецепт доктор подобрал.

Что-то миленький дружок обнимает редко.
Говорит, я молода, да любовь стара.
Вот была бы у него синяя таблетка,
Я б счастливее была раза в полтора!..

Я фортуну не гневлю, мне живётся сладко.
Не дури, душа моя, пой мотив простой.
Я в аптеке закуплю целую облатку
На все случаи моей жизни золотой!..

Наревелась. И сижу я,
Вся от слёз опухшая.
Всё в ажуре, в абажуре
Лампочка потухшая…

На двери висит подкова.
А я сижу и думаю:
Вот живу я бестолково
И помру я дурою.

Может, стихнет ближе к лету
На душе брожение.
В моём доме тока нету,
Только напряжение.

Как ни врали феврали,
Всё равно пришла весна.
Как по рельсам ни юли,
А дороженька одна.
Я трамвай и ты трамвай.
Оба мы железные.
Под дугою голова,
Мысли бесполезные…

За лесистой горочкой
От твоей души ключи.
Мне б питаться корочкой,
На диете сидючи…
Но утешит пирожок
Буднями дождливыми.
Ты б любил меня, дружок,
Были б мы счастливыми.

Целовал — не целовал,
Током мы повязаны.
Ты трамвай и я трамвай.
А круги-то разные…
И бежим за кругом круг,
А душа срывается.
Осторожно, милый друг,
Двери закрываются…

Позади — тоска.
Впереди — тоска.
Посередке жестка
Табуретка…

Было времечко, какое было время!..
Листья вылупились, дни тянулись к лету.
Музыкантами богатый город Бремен
пел, что «Ничего на свете лучше нету!»…

Вечерами, мир копируя с натуры,
Мы кувшины и ковши писали маслом.
В кабинете сохли свежие скульптуры,
И ждала Пигмалиона глины масса…

На улице Бахрушина
Соседей было трое.
Что вроде бы разрушено,
Мы заново построим.
Москва летела за реку
Под дребезги трамвая.
Вошла в мою мозаику
Та улица живая.

Мы тогда над натюрмортами корпели,
Понимали в ленинградской акварели.
И делили эскимо за семь копеек,
И ловили марта трепетные трели…

Опьянённые мороженым и бризом,
Шли к метро и рассуждали о высоком.
Солнце брызгами звенело по карнизам,
Заливало щёки негою и соком…

На улице Бахрушина
Сосед гуляет с колли.
Моей души отдушина —
В художественной школе.
Висит весна за форточкой,
Волнуя нас соседством.
Я гипс, залитый в формочку
Своим колючим детством.

На улице Бахрушина,
Два дома от музея,
На всё, что мне отпущено,
Я издали глазею.
Буфет резной от бабушки
И пятна на обоях.
Там юность сядет с краешку,
Обнимет нас обоих…

Под градом осенних яблок,
Слетающихся к земле,
Качается дом-кораблик
У паруса на крыле.
Там листья летят, как стаи,
Вдоль окон его кают.
И манит людей усталых
Настольной луны уют.