Александр Долгушин - Коротко о разном

Понаставили повсюду капканов…
Пробираешься меж ними, как рысь.
За углами сторожат неустанно
Чьи-то происки. Потом – лапу грызть.

Перепачканное в крови и боли,
Язви в душу, верещит существо:
«Влип, редиска! Вот – любовь!» Поневоле
Будешь чувствовать себя сущей сво….

Уже коровки божьи спать легли,
Листвой опавшей замело заборы,
За птичьей стаей, сгинувшей в дали,
Развеялись по небу разговоры,

А ты глядишь, проветривая рот,
На «пышное природы увяданье»:
Дымится опустевший огород,
Топочет дождик, горько пахнет баней,

Скребутся мышки где-то под ребром,
Просроченные куксятся ботинки
И мыслится о всяком. Даже про…
Хоть «до смертинки» ровно «три пердинки».

Блошиный рынок. Рот открывший лох.
– Чё встал – то? – Ни пройти и ни проехать!
Бездомный пёс среди домашних блох.
Грамголоса в пластинках сквозь помехи —

Остатки чьих-то жизней. Ширпотреб.
Глаза вразбег: грошовое богатство.
На шило мыло. Серебро на хлеб.
Век переменный кормится эрзацем,

Обноски носит с барского плеча,
«Бычки» слюнявит. Сюр лубочный Босха —
Кроватный коврик. Холоден очаг,
И грешники галдят и шутят плоско.

Гранёный мир. Открытый перелом.
Отгрызенная нитка пуповины.
Нанайский мальчик борется со злом
Своей потусторонней половины.

я головастик я плаваю мелко туда и сюда
в тёмной моей голове бултыхается окружающая меня вода
несущая в себе закодированную информацию
что я лишь цепное звено инстанция пересадочная станция
на пути к земноводно передвигающейся жабе
пытающейся превратиться в дирижабль
кишит местным животрепещущим планктоном болото
сообщаясь каналами тёмными с океаном где плавают кашалоты
я расту развиваюсь отращиваю конечности чтобы
стать чем-то большим нежели головастик и я уже перерос амёбу

В душе прекрасен я, не то что в душе/
Хотя… не без изъянов тут и там.
В чём мама родила стою на суше
Среди воды. За бортом суета

Обычной жизни, вера и неверье,
Что выплывешь. Воды набравши в рот,
Вселенная стоит за хлипкой дверью.
Не влезет в душ и спинку не потрёт.

Оборотка на почти одноимённый стих.

1200 милЕй – это ж будет
скоко?
Это же в метрах… в уе… а в рублях али фунтах —
и вовсе!..
Это же от Москвы до
мово посёлка…
Ежели в валенках, или, допустим,
бОсым…
Ежели мерять локтями, аль школьной
линейкой,
Пядью, аршином, который… а можно —
по встречке,
Чертополохом затянутой
узкоколейке,
НАчить плясать от глубинки,
от русской печки.
Будут ползти мимо глаз
колокольни, погосты,
Речки, озёра, овины,
поля с урожаем.
Будет ко мне приближаться родной
полустров,
Островом стать
для меня без меня угрожая.
Вот я шагаю один
над великим покоем,
Как сокращаются медленно
1200!
Странное только во мне ощущенье
такое:
Вроде подать до причала должно быть
рукою…
Сколько же можно – шагая – топтаться
на месте?

Не радуюсь тому, что год прошёл,
что деньсурково прожит был без толку.
Не верится, что радостей мешок
в конце-концов положит он под ёлку,

что жизнь начнётся с первого числа —
с листа пустого, в чистый понедельник.
Вчерашняя щетина проросла
в сегодня. Как осыпавшийся ельник —

лет череда и тьмы прошедших дней,
в беспамятстве пролёжанные ночи.
Оглянешься – тропинка всё длинней,
а в завтра путь неторный всё короче,

и с ниточкой прощается душа —
(в часах секунд осталось – кот наплакал) —
как состоящий из осколков шар,
из лап ежовых падающий на пол.

И взяты тени в переплёты рам,
и вовлечён в случайную игру я,
где по-сорочьи чёрная дыра