Чарльз Диккенс - Большие надежды - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Чарльз Диккенс - Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Чарльз Диккенс
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Чарльз Диккенс - Большие надежды - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Чарльз Диккенс, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Чарльз Диккенс (1812–1870) — английский писатель, завоевавший мировую славу и необычайно популярный в России. Сложные сюжетные переплетения и глубокая эмоциональность присущи созданным Диккенсом произведениям. Роман "Большие надежды" — одна из жемчужин его творчества.

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Чарльз Диккенс

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Handel, my-Halloa!	Гендель, дорогой...
I beg your pardon."	Ох, прошу прощенья.
He was stopped in his running on and in his shaking hands with me, by seeing Provis.	Поток его слов и пылкие рукопожатия разом прервались, - он увидел Провиса.
Provis, regarding him with a fixed attention, was slowly putting up his jackknife, and groping in another pocket for something else.	Не сводя с него пристального взгляда, Провис неторопливо убирал нож и одновременно доставал что-то из другого кармана.
"Herbert, my dear friend," said I, shutting the double doors, while Herbert stood staring and wondering, "something very strange has happened.	- Г ерберт, друг мой, - сказал я, накрепко затворяя входную дверь, в то время как Г ерберт застыл на месте в полном изумлении, - случилась очень странная вещь.
This is-a visitor of mine."	Это... это мой гость...
"It's all right, dear boy!" said Provis coming forward, with his little clasped black book, and then addressing himself to Herbert. "Take it in your right hand.	- Все хорошо, мой мальчик! - сказал Провис, выступая вперед со своей черной книжкой, а потом обратился к Герберту: - Возьмите в правую руку.
Lord strike you dead on the spot, if ever you split in any way sumever!	Разрази вас бог на этом месте, если кто от вас хоть слово услышит.
Kiss it!"	Целуйте библию!
"Do so, as he wishes it," I said to Herbert.	- Сделай все, как он хочет, - шепнул я Герберту.
So, Herbert, looking at me with a friendly uneasiness and amazement, complied, and Provis immediately shaking hands with him, said,	И Герберт повиновался, продолжая глядеть на меня ласково и озадаченно, после чего Провис пожал ему руку и сказал:
"Now you're on your oath, you know.	- Теперь вы, сами понимаете, связаны клятвой.
And never believe me on mine, if Pip shan't make a gentleman on you!"	И пусть я буду последним обманщиком, если Пип не сделает из вас джентльмена!
Chapter XLI	ГЛАВА XLI
In vain should I attempt to describe the astonishment and disquiet of Herbert, when he and I and Provis sat down before the fire, and I recounted the whole of the secret.	Не берусь описать, как изумился и встревожился Герберт, когда мы сели втроем у огня и я поведал ему свою тайну.
Enough, that I saw my own feelings reflected in Herbert's face, and not least among them, my repugnance towards the man who had done so much for me.	Достаточно будет сказать, что на лице Г ерберта я видел отраженными свои собственные чувства и прежде всего - мое отвращение к человеку, который столько для меня сделал.
What would alone have set a division between that man and us, if there had been no other dividing circumstance, was his triumph in my story.	Уже одно то, как этот человек торжествовал по поводу моей удачи, разделяло нас непереходимой гранью.
Saving his troublesome sense of having been "low' on one occasion since his return,-on which point he began to hold forth to Herbert, the moment my revelation was finished,-he had no perception of the possibility of my finding any fault with my good fortune.	За исключением того пресловутого случая, когда он один-единственный раз после возвращения показал себя "недостойным", - о чем стал надоедливо твердить Герберту, едва только я закончил свой рассказ, - он не видел ничего, способного омрачить безоблачную картину моего счастья.

His boast that he had made me a gentleman, and that he had come to see me support the character on his ample resources, was made for me quite as much as for himself.	Когда он хвалился, что сделал из меня джентльмена и приехал посмотреть, как я буду по-джентльменски проживать его денежки, он говорил столько же от моего лица, сколько от своего собственного.
And that it was a highly agreeable boast to both of us, and that we must both be very proud of it, was a conclusion quite established in his own mind.	И ему в голову не приходило усомниться в том, что все это мне очень приятно и что я, как и он, преисполнен торжества и гордости.
"Though, look'ee here, Pip's comrade," he said to Herbert, after having discoursed for some time, "I know very well that once since I come back-for half a minute-I've been low.	- Послушайте меня, товарищ Пипа, - так он закончил одну из своих тирад, обращенных к Г ерберту, - мне не хуже, чем кому другому, известно, что один раз, с тех пор как я возвратился, - и на одну только минуту, - я показал себя недостойным.
I said to Pip, I knowed as I had been low.	Я и Пипу сказал, что, мол, знаю, недостойные это слова.
But don't you fret yourself on that score.	Но вы на этот счет не расстраивайтесь.
I ain't made Pip a gentleman, and Pip ain't a going to make you a gentleman, not fur me not to know what's due to ye both.	Не для того я сделал из Пипа джентльмена, не для того Пип и вас сделает джентльменом, чтобы мне забыть, какое с вами с обоими требуется обращение.
Dear boy, and Pip's comrade, you two may count upon me always having a gen-teel muzzle on.	Милый мой мальчик, и вы, товарищ Пипа, можете быть спокойны: вам за меня краснеть не придется.
Muzzled I have been since that half a minute when I was betrayed into lowness, muzzled I am at the present time, muzzled I ever will be."	Как я держал язык на привязи после той минуты, когда у меня недостойные слова сорвались, так и сейчас держу и всегда буду держать.
Herbert said, "Certainly," but looked as if there were no specific consolation in this, and remained perplexed and dismayed.	Герберт сказал: - Разумеется, - но, как видно, не усмотрел в этом особого утешения, - лицо его оставалось растерянным и огорченным.
We were anxious for the time when he would go to his lodging and leave us together, but he was evidently jealous of leaving us together, and sat late.	Мы с нетерпением ждали, чтобы Провис ушел к себе и оставил нас одних, но он, видимо, ревновал меня к обществу Г ерберта и как нарочно все сидел да сидел.
It was midnight before I took him round to Essex Street, and saw him safely in at his own dark door.	Было уже за полночь, когда я проводил его на Эссекс-стрит и благополучно доставил до самой двери его новой квартиры.
When it closed upon him, I experienced the first moment of relief I had known since the night of his arrival.	И только закрыв за ним дверь, я впервые после его приезда почувствовал некоторое облегчение.
Never quite free from an uneasy remembrance of the man on the stairs, I had always looked about me in taking my guest out after dark, and in bringing him back; and I looked about me now.	У меня не выходила из головы встреча с неизвестным человеком на лестнице, и я всегда оглядывался по сторонам, когда выводил моего гостя на прогулку и возвращался с ним домой; оглядывался я по сторонам и сейчас.

Difficult as it is in a large city to avoid the suspicion of being watched, when the mind is conscious of danger in that regard, I could not persuade myself that any of the people within sight cared about my movements.	Но как ни трудно, живя в большом городе, отделаться от чувства, что за тобой следят, особенно если знаешь, что такая опасность тебе угрожает, я все же не мог убедить себя, что кому-нибудь из встречавшихся мне людей есть дело до моего существования.
The few who were passing passed on their several ways, and the street was empty when I turned back into the Temple.	Редкие прохожие спешили каждый своей дорогой, а когда я сворачивал в Тэмпл, улица была совсем безлюдна.
Nobody had come out at the gate with us, nobody went in at the gate with me.	Никто не вышел вместе с нами из ворот, никто не вошел со мной обратно.
As I crossed by the fountain, I saw his lighted back windows looking bright and quiet, and, when I stood for a few moments in the doorway of the building where I lived, before going up the stairs, Garden Court was as still and lifeless as the staircase was when I ascended it.	Пересекая двор у фонтана, я увидел, что в окнах Провиса горит яркий, спокойный свет, и одинаково пусто и тихо было в нашем дворе, когда я оглядел его, прежде чем войти в свой подъезд, и на лестнице, когда я по ней поднимался.
Herbert received me with open arms, and I had never felt before so blessedly what it is to have a friend.	Г ерберт встретил меня с распростертыми объятиями, и я острей, чем когда-либо, ощутил, какое это огромное счастье - иметь друга.
When he had spoken some sound words of sympathy and encouragement, we sat down to consider the question, What was to be done?	После того как он в немногих словах выразил мне свое сочувствие и подбодрил меня, мы сели и стали обсуждать вопрос - что же теперь делать?
The chair that Provis had occupied still remaining where it had stood,-for he had a barrack way with him of hanging about one spot, in one unsettled manner, and going through one round of observances with his pipe and his negro-head and his jackknife and his pack of cards, and what not, as if it were all put down for him on a slate,-I say his chair remaining where it had stood, Herbert unconsciously took it, but next moment started out of it, pushed it away, and took another.	Поскольку кресло, в котором весь вечер сидел Провис, оставалось на прежнем месте у огня (а у него была такая тюремная привычка -держаться одного и того же места в комнате и проделывать одни и те же манипуляции со своей трубкой и "негритянским листом", ножом и колодой карт, точно выполняя урок, который ему написали на грифельной доске), поскольку, повторяю, кресло его оставалось на прежнем месте, Герберт, не подумав, опустился в него, но через минуту вскочил, отодвинул его и взял себе другое.
He had no occasion to say after that that he had conceived an aversion for my patron, neither had I occasion to confess my own.	После этого ему незачем было говорить мне, что он проникся к моему покровителю глубокой неприязнью, и мне незачем было сообщать ему то же о себе.
We interchanged that confidence without shaping a syllable.	Мы признались в этом друг другу без единого слова.
"What," said I to Herbert, when he was safe in another chair,-"what is to be done?"	- Ну вот, - сказал я Г ерберту, когда он устроился в другом кресле. - Что же теперь делать?
"My poor dear Handel," he replied, holding his head, "I am too stunned to think."	- Мой бедный, милый Г ендель, - отвечал он, сжав руками виски, - я так ошарашен, что даже думать не могу.
"So was I, Herbert, when the blow first fell. Still, something must be done.	- Так было и со мной, Герберт, когда я только что узнал, И все-таки что-то нужно делать.