Чарльз Диккенс - Большие надежды - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Чарльз Диккенс - Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Чарльз Диккенс
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Чарльз Диккенс - Большие надежды - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Чарльз Диккенс, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Чарльз Диккенс (1812–1870) — английский писатель, завоевавший мировую славу и необычайно популярный в России. Сложные сюжетные переплетения и глубокая эмоциональность присущи созданным Диккенсом произведениям. Роман "Большие надежды" — одна из жемчужин его творчества.

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Чарльз Диккенс

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

This I did next day, through Herbert, as soon as I returned to town.	Я сделал это через Герберта на следующий день, как только возвратился в Лондон.
There was a stage, that evening, when she spoke collectedly of what had happened, though with a certain terrible vivacity.	Одно время в тот вечер она говорила обо всем, что произошло, вполне связно, только неестественно быстро и оживленно.
Towards midnight she began to wander in her speech; and after that it gradually set in that she said innumerable times in a low solemn voice,	К полуночи она стала заговариваться, а еще позднее начала без конца повторять тихим, заунывным голосом:
"What have I done!"	"Что я наделала!"
And then,	Потом -
"When she first came, I meant to save her from misery like mine."	"Сперва я хотела ее уберечь от моей горькой доли".
And then,	И еще -
"Take the pencil and write under my name,	"Возьми карандаш и напиши под моим именем:
'I forgive her!'" She never changed the order of these three sentences, but she sometimes left out a word in one or other of them; never putting in another word, but always leaving a blank and going on to the next word.	"Я ее прощаю". Эти три фразы чередовались в неизменном порядке, но иногда она пропускала слово то в одной из них, то в другой - никогда ни слова не прибавляла, а только, пропустив одно, переходила к следующему.
As I could do no service there, and as I had, nearer home, that pressing reason for anxiety and fear which even her wanderings could not drive out of my mind, I decided, in the course of the night that I would return by the early morning coach, walking on a mile or so, and being taken up clear of the town.	Так как я ничем не мог быть здесь полезен, а в Лондоне меня ждали дела и тревоги, о которых даже ее бред не заставил меня позабыть, я решил в течение ночи, что уеду первым утренним дилижансом - мили две пройду пешком, а потом, уже за пределами города, займу свое место.
At about six o'clock of the morning, therefore, I leaned over her and touched her lips with mine, just as they said, not stopping for being touched,	И часов в шесть утра я наклонился над ней и коснулся губами ее губ в ту минуту, когда они произносили:
"Take the pencil and write under my name,	"Возьми карандаш и напиши под моим именем:
' I forgive her.'"	"Я ее прощаю".
Chapter L	ГЛАВАL
My hands had been dressed twice or thrice in the night, and again in the morning.	За ночь мне два раза перевязали руки, третью перевязку сделали утром.
My left arm was a good deal burned to the elbow, and, less severely, as high as the shoulder; it was very painful, but the flames had set in that direction, and I felt thankful it was no worse.	Левая рука была сильно обожжена до локтя и менее сильно - до плеча; она очень болела, но с той стороны огонь был всего жарче, и я считал, что еще дешево отделался.
My right hand was not so badly burnt but that I could move the fingers.	На правой руке ожоги были много слабее, я даже мог двигать пальцами.
It was bandaged, of course, but much less inconveniently than my left hand and arm; those I carried in a sling; and I could only wear my coat like a cloak, loose over my shoulders and fastened at the neck.	Она тоже, конечно, была забинтована, но не так неудобно, как левая, которою мне пришлось носить на перевязи. И шинель я мог надеть только внакидку, застегнув ее у ворота.

My hair had been caught by the fire, but not my head or face.	Волосы мне опалило огнем, но голова и лицо не пострадали.
When Herbert had been down to Hammersmith and seen his father, he came back to me at our chambers, and devoted the day to attending on me.	Г ерберт съездил в Хэммерсмит к отцу, а потом вернулся в Тэмпл и посвятил весь день уходу за мной.
He was the kindest of nurses, and at stated times took off the bandages, and steeped them in the cooling liquid that was kept ready, and put them on again, with a patient tenderness that I was deeply grateful for.	Он показал себя на редкость заботливой сиделкой: точно по часам снимал мне повязки, смачивал их в прохладной примочке, стоявшей наготове, и снова накладывал необычайно терпеливо и нежно, за что я был ему от души благодарен.
At first, as I lay quiet on the sofa, I found it painfully difficult, I might say impossible, to get rid of the impression of the glare of the flames, their hurry and noise, and the fierce burning smell.	Вначале, когда я неподвижно лежал на диване, мне было мучительно-трудно, почти невозможно не видеть красных вспышек огня, не слышать его торопливого потрескивания и шороха, и едкого запаха гари.
If I dozed for a minute, I was awakened by Miss Havisham's cries, and by her running at me with all that height of fire above her head.	Едва задремав, я просыпался от крика мисс Хрвишем и от страшного видения - как она бежит ко мне и над головой у нее столбом взвивается пламя.
This pain of the mind was much harder to strive against than any bodily pain I suffered; and Herbert, seeing that, did his utmost to hold my attention engaged.	Бороться с этим болезненным бредом было куда труднее, чем с физической болью; и Герберт, видя это, всячески старался занять мое внимание.
Neither of us spoke of the boat, but we both thought of it.	Ни он, ни я не заговаривали о лодке, но оба о ней думали.
That was made apparent by our avoidance of the subject, and by our agreeing-without agreement-to make my recovery of the use of my hands a question of so many hours, not of so many weeks.	Потому мы, собственно, и обходили этот предмет, потому и согласились (не обменявшись ни словом), что руки мои нужно вылечить как можно скорее, потратив на это не недели, а дни.
My first question when I saw Herbert had been of course, whether all was well down the river?	По возвращении я, конечно, первым делом справился, все ли в порядке в доме у реки.
As he replied in the affirmative, with perfect confidence and cheerfulness, we did not resume the subject until the day was wearing away.	Герберт спокойно и уверенно рассеял все мои тревоги, и потом мы уже весь день не возвращались к этой теме.
But then, as Herbert changed the bandages, more by the light of the fire than by the outer light, he went back to it spontaneously.	Но под вечер, когда Герберт перевязывал мне руки, пользуясь не столько дневным светом, сколько отблесками огня в камине, он вдруг словно вспомнил что-то.
"I sat with Provis last night, Handel, two good hours."	- Вчера вечером, Гендель, я добрых два часа просидел у Провиса.
"Where was Clara?"	- А где была Клара?
"Dear little thing!" said Herbert.	- Бедняжка! - сказал Герберт.
"She was up and down with Gruffandgrim all the evening.	- Она весь вечер ублажала старого Филина.
He was perpetually pegging at the floor the moment she left his sight.	Стоило ей выйти за дверь, как он принимался колотить об пол своим костылем.

I doubt if he can hold out long, though.	Но похоже, что ему уже недолго осталось ее изводить.
What with rum and pepper,-and pepper and rum,-I should think his pegging must be nearly over."	При таких порциях рома с перцем - и перца с ромом - думаю, что все это тиранство скоро кончится.
"And then you will be married, Herbert?"	- И тогда вы поженитесь?
"How can I take care of the dear child otherwise?-Lay your arm out upon the back of the sofa, my dear boy, and I'll sit down here, and get the bandage off so gradually that you shall not know when it comes.	- А как же иначе я могу заботиться о моей милой девочке?.. Положи-ка руку на спинку дивана, мой дорогой. А я сяду вот здесь и сниму повязку так осторожно, что ты и не заметишь.
I was speaking of Provis.	Так вот, я начал о Провисе.
Do you know, Handel, he improves?"	Ты знаешь, Гендель, он изменился к лучшему.
"I said to you I thought he was softened when I last saw him."	- Я же тебе говорил, что в последний раз он показался мне как-то мягче.
"So you did.	- Да, да.
And so he is.	И ты был совершенно прав.
He was very communicative last night, and told me more of his life.	Вчера он разговорился и еще кое-что рассказал мне о своей жизни.
You remember his breaking off here about some woman that he had had great trouble with.-Did I hurt you?"	Помнишь, он тогда осекся, упомянув о какой-то женщине, с которой ему так трудно пришлось... я тебе сделал больно?
I had started, but not under his touch.	Я вздрогнул, но не от его прикосновения.
His words had given me a start.	Это его слова заставили меня вздрогнуть.
"I had forgotten that, Herbert, but I remember it now you speak of it."	- Я успел забыть об этом, Герберт, но теперь вспоминаю.
"Well!	- Ну так вот.
He went into that part of his life, and a dark wild part it is.	Он говорил об этой поре своей жизни, и какая это была мрачная, дикая пора!
Shall I tell you?	Рассказать тебе?
Or would it worry you just now?"	Или сейчас это тебя слишком разволнует?
"Tell me by all means.	- Расскажи непременно.
Every word."	Все от слова до слова.
Herbert bent forward to look at me more nearly, as if my reply had been rather more hurried or more eager than he could quite account for.	Г ерберт наклонился вперед и внимательно посмотрел на меня, словно стараясь понять, почему я ответил так нетерпеливо.
"Your head is cool?" he said, touching it.	- Г олова у тебя не горячая? - спросил он, приложив мне руку ко лбу.
"Quite," said I.	- Нет, - отвечал я.
"Tell me what Provis said, my dear Herbert."	- Г ерберт, милый, расскажи, что тебе сказал Провис.