Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Часть вторая. Том первый

– Отдаю команде, а потом выбрасываю в море, – безразлично ответил капитан, – нет смысла возиться с выкупом. Это рискованно и приносит гроши. Мендеса, кажется, зовут дон Диего? – повернулся Ворон к таможеннику.

– Да, – ответил тот.

– Старый знакомец, он мне еще в Плимуте не понравился, – хмыкнул капитан, – я сообщу кому надо и с его семьей разберутся. Жаль, что мне не удастся его лично пристрелить. Дон Мартин десять лет провел в Кальяо, а мерзавец все разрушил за один день.

– Капитан, – возразил таможенник, – но его жена прекрасно работала. Не надо трогать его семью, они не виноваты.

Ворон пробормотал: «Ладно, пусть живут дальше. Что с его женой?»

– Именно об этом, – спокойно сказал Джованни, – я и хотел с вами поговорить.

Выслушав его, Ворон покачал головой: «Нет».

– Как нет? – Джованни почувствовал, что злится. «Ее ведь сожгут!».

– Пусть жгут, – пожал плечами Ворон, – у меня всего три десятка человек. Больше я на берег высадить не могу. Кто-то должен остаться на кораблях. Я пришел сюда за серебром для моей страны, а не затем, чтобы спасать кого-нибудь, будь у нее хоть золото меж ногами!

– Прекратите! – велел Джованни.

– Вы мне не указывайте! – поднявшись, Ворон положил руку на шпагу.

– Я без оружия, капитан, – мягко заметил Джованни. Они стояли друг против друга, люди вокруг затихли.

– Зачем тогда все это? – Джованни повел рукой в сторону океана. «Если вы так любите Писание, капитан, то должны помнить, что сказал Господь, создавая мир: «Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему, и да владычествуют они над всею землею». Если не будет людей, зачем тогда ваше серебро?

– И не проповедуйте, – буркнул Ворон, – я отсюда иду на юг, в пролив Всех Святых. Зима на носу, мне дорога каждая пара рук. Я сказал – нет. Спасайте ее сами, если хотите, этого я вам запретить не могу, – он пошел по мелководью вдаль. Волны бились о поросшие водорослями камни.

Ворон вспомнил ледяную воду Чудского озера, прозрачную, как глаза Никиты Судакова.

– Господи, что я делаю, – понял он, – я Никите Григорьевичу был чужой. И Петька, упокой Господи душу его, тоже. Он спас нас просто так, потому, что он был человек. Если бы не он, не Вельяминовы, не было меня бы сейчас. И в Писании сказано: «Не стой над кровью брата своего». Или сестры, – круто развернувшись, Ворон направился обратно к кострам.

– Прав Испанец, – в лицо бил соленый ветер, – зачем тогда все? Ладно, – Ворон улыбнулся своим мыслям, – справимся. Святого отца вмешивать не след, ему здесь работать, Мы все сделаем сами.

Подойдя к Джованни, капитан отобрал у него флягу.

– Сядьте и расскажите все спокойно. Я по лицу вижу, вы что-то придумали.

– Я и сам могу, – упрямо ответил ди Амальфи, но опустился на берег.

– Еще чего не хватало, – хмыкнул Ворон, – вы шпаги в руках никогда не держали.

– Я не всегда был священником, – Джованни ядовито добавил, – уважаемый.

– Все равно, – Ворон потер покрытый темной щетиной подбородок, – я вызову с кораблей еще десяток человек.

– У нас есть индейцы, – добавил дон Мартин.

– Им здесь жить, беднягам, – вздохнул Ворон, – я видел как в Мексике это делают. Женщин с детьми угоняют, а мужчин собирают в сарай, и разжигают костер. Во имя Божье, – он хотел выругаться, но сдержался.

– С порохом они обращаться не умеют, а что такое лук против мушкета? Ничего, – Ворон поднял бровь, – мы устроим Лиме такое, что о нас будут внукам рассказывать. Испанец, – обратился он к Джованни, – где вы собираетесь жечь бедную донью Эстеллу?

– Вы ее знаете? – удивился ди Амальфи?

– Имел честь, – Ворон еле сдержал смешок, – недолго, правда. Навряд ли она меня вспомнит.

– Заодно и проверите, – сварливо отозвался Джованни. Взяв уголек, он стал чертить на плоском камне.

Дверь тихонько открылась. Отложив Писание, Эстер улыбнулась.

– Почему вы здесь – мальчик помялся на пороге, – тетя Эстелла? Можно я вас так буду называть?

– Можно, милый, – усадив Хосе на колени, женщина вдохнула его сладкий запах.

Эстер вспомнила давнее, детское. Она засыпала, прижавшись к теплой руке боярина Федора. Он гладил ее по голове и пел что-то тихое по-русски. Не отпуская его ладони, девочка спокойно закрывала глаза.

Женщина пощекотала Хосе: «Я здесь потому, что хочу подумать. Вокруг тихо, очень удобно».

– И что вы надумали? – подозрительно спросил ребенок.

– Что мой дорогой Хосе, наверное, забыл, как читают Псалмы, – серьезно ответила Эстелла.

– Не забыл, – гордо сказал мальчик, потянувшись за книгой.

– Молодец, – Эстер достала из кармана завалявшийся мешочек с печеньем. Когда пришли солдаты, она собиралась к дону Родриго с лекарством от кашля и его любимыми бисквитами.

– Миндаль, – мальчик покраснел: «Тетя Эстелла, можно я маме возьму немножко? У нее будет ребеночек, ей надо кушать, а она отдает мне все, что собирает».

– Где собирает? – Эстер похолодела.

Хосе махнул рукой за окно: «Куда все выбрасывают из домов».

Женщина задумалась: «Ты с мамой пришел?»

– Она ждет, – мальчик кивнул на коридор, – она сказала, что вы ее не заходите видеть.

– Какая чушь! – поморщилась Эстер: «Быстро зови ее сюда!»

– Он нас выгнал, – сложив руки на животе, Мануэла уперла глаза в грубый камень пола. Эстер, устроившись рядом, притянула к себе индианку.

– На рынке говорили, что он венчается с доньей Каталиной, – женщина утерла глаза передником, – он переехал в дом наместника.

Эстер задумалась: «Почему ты раньше ко мне не пришла? Где вы ночуете?»

Мануэла пробормотала: «Еще тепло. Я не приходила, потому что это я на вас донесла, хозяйка».

Эстер усмехнулась. «Да я поняла».

– Простите, – Мануэла прижалась губами к ее руке. Эстер велела: «Не смей плакать. У тебя дитя, ему от этого плохо. Скажи, когда дом обыскивали, половицы в моей комнате поднимали?».

– Нет, – непонимающе ответила Мануэла.

– Хорошо, – Эстер зашептала что-то ей на ухо.

– Отправляйся в горы, – подытожила она, – тебе надо вырастить детей. Хосе отдай в монастырскую школу, он мальчик способный.

– Хозяйка, – Мануэла расплакалась, – как же это будет, хозяйка!

– Будет, как решит Всевышний, – твердо сказала Эстер. «Сказано в Псалмах: «Ибо знает Господь путь праведников».

– А путь нечестивых погибнет, – Хосе поднял на женщину темные отцовские глаза.

– Два десятка человек остаются здесь с доном Мартином и разбираются с караваном, – приказал Ворон, – индейцев под пули не подставлять, им ответить нечем. Лошади у них есть? – обратился капитан к таможеннику.

– Есть, некрасивые, но резвые, – ответил тот.

– Резвые – это хорошо, – задумчиво ответил Ворон, – такие нам и нужны. Чтобы к пятнице было штук десять, а о своем коне я сам позабочусь.