Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга пятая

– Пусть отоспится в день свадьбы, – хмыкнул полковник, – мальчишник у них затянулся до рассвета, – он все-таки хотел заглянуть вместе с Моше в раввинский суд.

– Береженого Бог бережет, – Иосиф не мог выбросить из головы сводки о движении египетских танков к границе, – завтра начинается новый год, но сегодня еще рабочий день… – Кампе отозвался:

– Собрался, значит есть зачем. Мне надо посоветоваться с раввином, – он кивнул на дверь кухни, – госпожа Леви посоветовала мне рава Бергера, – Яаков упоенно катал по кругу деревянный грузовик, рав Бергер задумчиво помешивал кофе.

– Дорогой господин Кампе, – наконец, сказал раввин, – не обязательно становиться евреем, чтобы вести достойную жизнь. Ваши предки, – Кампе рассказал ему о своих родителях, – не были евреями, но они истинные праведники, как сказано… – рав Бергер махнул в сторону книжных шкафов.

– Праведник возвышается подобно пальме, подобно кедру ливанскому. Посаженные в доме Господнем, они цветут во дворах Бога нашего, – Кампе подергал полу пиджака.

– Я понимаю, рав Бергер, – он смешался, – и жена мне тоже самое говорит… – рав Габриэль кивнул.

– Она права. Мудрую женщину кто найдет, – его глаза потеплели, – цена ее выше рубинов. Вы, наверное, беспокоитесь насчет Яакова, – он ласково взглянул на ребенка, – и насчет других детей, буде они появятся, – Кампе покраснел.

– Да, рав Бергер. Сара еврейка, а я нет. Как это получится, как мне их воспитывать? – раввин вздохнул.

– У евреев тоже бывают недостойные дети, господин Кампе. Вы порядочный человек, – Андреас совсем смутился, – вы заботитесь о вашей семье, иначе вы бы сюда не пришли. Живите мирно и честно, – рав Бергер допил свой кофе, – и Господь поможет вам и вашей жене. Ходите в синагогу, наши двери открыты для всех. Навещайте святую землю и все будет хорошо… – он взглянул на часы:

– Давайте, я вас провожу. У меня урок в ешиве, я успею дойти пешком, – Яаков ухватился за грузовик, раввин поднял мальчика на руки.

– Забирай подарок от дедушки Габриэля, – он поцеловал черные кудри, – расти для Торы, для хупы и для добрых дел, Яаков, сын Яакова…

Утренняя улица была еще тихой, но с улицы Яффо уже слышались гудки машин.

– Вы сегодня на свадьбу идете, – утвердительно сказал рав Бергер, – видите, господин Кампе, вы тоже выполняете заповеди. Надо веселить невесту и жениха. Всего хорошего, заглядывайте в гости, когда будете в стране, приводите свою жену…, – они пожали друг другу руки.

Проводив взглядом широкую спину в черной капоте, Андреас попытался усадить малыша в коляску.

– Ногами, – капризно сказал Яаков, – ногами, папа, – капитан Кампе замер. Мальчик уверенно повторил: «Сам, папа!». Маленькая ладошка легла в его большую руку, Яаков засеменил вперед. Примеряясь к шагам малыша, Андреас громыхал сложенной коляской по булыжникам улицы.

– Папа, – капитан Кампе поймал себя на улыбке, – это в первый раз Яаков так сказал…

Над Старым Городом всходило медное солнце, ветер трепал на ветхих веревках высохшее белье. В лазоревом небе Иерусалима кружились птицы. Яаков остановился, задрав голову.

– Красиво, папа, – радостно сказал мальчик, – да?

Кампе незаметно отер глаза: «Очень красиво, сыночек».

Белый китл, халат, в котором жениха по традиции вели к хупе, оказался непоправимо измятым.

Моше стоял посреди пустынной комнаты на первом этаже родового дома Судаковых в Старом Городе. Отсюда до Стены было всего пять минут ходьбы.

За раскрытыми дверями зеленела трава в крохотном саду. Шелестели листья гранатового дерева, плоды наливались ярко-красным цветом.

– Утюга у тебя взять неоткуда, – сварливо сказал доктор Гольдберг Иосифу, – хотя электричество здесь работает, – полковник Кардозо развел руками.

– Дядя Эмиль, кто мог подумать, что понадобится утюг, – китл принес в дом парень с редкой бородкой в черной капоте, – я надеялся, что они, – Иосиф махнул в сторону Стены, – позаботятся о женихе, – парень только подогнал их.

– Быстрее, – недовольно сказал ешиботник, – надо подписывать ктубу и делать бадекен, – по традиции, жених поднимал фату невесты, проверяя, та ли перед ним девушка.

Рядом с балдахином, с утра возведенным на площади рядом со Стеной, поставили подобие трона, перевитого белыми и сиреневыми атласными лентами.

– Хупа у них фиолетового бархата, – вспомнил Гольдберг, – хотя пурпура в синагогах вообще избегают, из соображений скромности, – Элишева не могла принести под хупу букет, однако Роза призналась отцу:

– Мы с Аннет и Надин обо всем позаботились. Цветы ждут ее в Кирьят-Анавим на банкете, – Эмиль не сомневался, что Элишева прицелится верно.

– Пусть Роза поймает букет, – пожелал он, – ерунда, что у нее появится ребенок. Любящему мужчине все равно, как у меня случилось с Цилой и Ладой, – утром он поговорил по телефону с женой. Ремиссия у Лады продолжалась, но Эмиль все равно за нее беспокоился.

– Я себя хорошо чувствую, милый, – нежно сказала Лада, – маленький барон мне не дает заскучать, – в трубке раздалось требовательное: «Деда!», – привези фотографии, я хотя бы так порадуюсь за Элишеву, – Марта вооружила своим фотоаппаратом Надю.

– Ты сегодня штатный корреспондент, – сказала она девушке, – постарайся только, чтобы… – племянница уверила ее:

– Вас я сниму со спины, тетя Марта или вообще не в ракурсе. Красивая шляпа, – добавила Надин, – я видела похожую на фотографиях принцессы Маргарет, – Марта подмигнула ей.

– У той копия, а у меня оригинал, – шляпу отделали волной кружев, – волосы закрыты, ни один раввин не придерется, – раввинов, впрочем, и не интересовало, кто поведет невесту к хупе.

– На площади сотня человек, – Гольдберг взглянул на часы, – не след заставлять их ждать, особенно раввинов. Иосиф с Моше и так задержались из-за визита в суд, – полковник Кардозо виновато объяснил:

– Мы застали только секретаря, дядя Эмиль, и он собирался домой, – худой раввин с клочковатой бородой кисло сказал:

– У меня есть семья, уважаемые господа. Семеро детей, – парень выглядел младше Иосифа, – жена и теща, да продлит Господь ее дни, – Иосиф едва не фыркнул от смеха, – и я один ничего не сделаю, необходим бейт-дин, то есть три человека.

– И вообще, – клочковатый, представившийся им равом Менахемом, нахлобучил на черную кипу черную же шляпу, – как вы собрались разводиться, господин Судаков, вы еще не женаты, – Моше покраснел.

– Я думал, что можно, – капитан поискал слово, – все сделать авансом… – рав Менахем закатил глаза.

– Авансом ничего не делается даже на рынке Махане Йехуда, – он запер ящики ободранного канцелярского стола, – а вы в главном раввинате Государства Израиль, – Иосиф пробормотал: «В общем, разница небольшая». Рав Менахем отозвался: