Нелли Шульман - Вельяминовы. За Горизонт. Книга вторая. Том первый

– На приеме вы сказали, что предпочитаете именно фисташковое мороженое. Я все запомнил, синьорина… – Лаура нежно покраснела, – например, вы знаете то ли пять, то ли шесть языков… – Микеле внезапно решил:

– Ерунда. Я по ее глазам вижу, что я ей нравлюсь. В обители, то есть университете, она всегда отговорится поездкой по Италии. То есть, мы действительно отправляемся на экскурсию… – он вытянул из холщовой сумки с портретом Че Гевары карту:

– Я вас не просто так пригласил на кофе, – смешливо сказал юноша, – хотите присоединиться к моей туристической группе? Мы завтра отправляемся в поход на две недели, по диким местам. Такие еще остались вокруг Рима… – на карте он отметил красными чернилами маршрут:

– Мы доезжаем до Риети, а потом бродим пешком по горам. Вы в группе будете единственной девушкой, – добавил Микеле, – не волнуйтесь, мы понесем ваши вещи… – она дрогнула длинными ресницами:

– Видите, а я не все о вас знаю. Вы не говорили, что увлекаетесь туризмом… – Микеле подмигнул ей:

– У меня есть удостоверение инструктора. Я с двенадцати лет в походах, я даже поднимался на вершины в наших Альпах. Но все равно, я не знаю столько языков, сколько вы, синьорина Лаура… – девушка изящно отпила кофе:

– Не так много, на самом деле. Латынь не считаем… – Микеле кивнул: «Не считаем». Приняв от него карту, Лаура посчитала на пальцах:

– Всего шесть. Английский, французский, немецкий, испанский, итальянский и иврит. Русский я только учу, я не знаю скандинавских языков, или арабского. Но я хочу им заняться, он очень важен для лингвистики… – Микеле горячо сказал:

– Но не только. Если мы поддерживаем борьбу палестинского народа за свое государство, надо говорить на их языке. Но зачем вам иврит, язык торгашей и оккупантов, лишивших палестинцев их родной земли… – ее глаза заледенели. Скомкав карту, девушка кинула ее в сумку:

– Моя мать еврейка, – отчеканила Лаура, – мою бабушку застрелили арабы в сорок восьмом году. Моя старшая сестра год провела в Сирии, в плену. Она ползла через горы, чтобы добраться до нашей страны, до Израиля. Я католичка, – девушка поднялась, – но я никогда не забуду о своих корнях. Вы обыкновенный антисемит, синьор Ферелли. Такие, как вы, убивали евреев в Италии еще двадцать лет назад. Мне противно говорить с вами, прощайте…

С размаха швырнув на стол мелочь, Лаура вышла из кафе.

Электрическую плитку водрузили на шаткий стол, разлохмаченный шнур торчал из пыльной розетки. За грязным окном, выходящим на задворки вокзала Термини, грохотали поезда. В комнатке было жарко, под потолком медленно вращался погнутый вентилятор.

Данута сидела на подоконнике, выпуская сизый дым в раскрытые створки. Безопасная квартира советской разведки располагалась в самом паршивом районе Рима, напомнившем ей кварталы вокруг метро Маркаде-Пуассонье в Париже. Хлопотавший над плиткой мужчина средних лет, подпоясавшийся затрепанным полотенцем, весело сказал:

– Зато здесь безопасно, уважаемая синьорина… – он ухмыльнулся, – давайте, не ленитесь, переходите на итальянский язык… – итальянский у него был безупречным. Данута боялась визита Скорпиона, как он себя называл, однако появившись на безопасной квартире, обнаружила там неизвестного ей русского:

– Я даже не знаю, русский ли он, – поправила себя девушка, – он может быть испанцем или итальянцем… – пропуская девушку в захламленную переднюю, он оскалил белые зубы:

– Вы Монахиня, а я Падре, – усмехнулся мужчина, – мы с вами одного поля ягоды… – он говорил с Данутой по-русски, иногда переходя на итальянский язык:

– Русский у него без акцента, – Данута исподтишка рассматривала смуглое, потное лицо, – кажется, он не собирается тащить меня в постель… – именно поэтому она опасалась визита Скорпиона, товарища Матвеева:

– Он бы не преминул воспользоваться бонусами своего положения, – брезгливо подумала девушка, – хватит и того, что мне надо соблазнить отца Кардозо. Но Джо ничего не узнает, и вообще, мы с ним обведем СССР вокруг пальца…

По приезду в Рим, воспользовавшись протекцией прелата, Данута получила временное удостоверение, подтверждающее ее ватиканское гражданство:

– Польский паспорт можете выкинуть, – усмехнулся отец Кардозо, – все равно вы туда больше не вернетесь… – Данута помотала головой:

– Искренне надеюсь, что нет. Но если церковь решит послать меня в страну, я подчинюсь такому требованию… – торопливо добавила девушка. Отец Симон задумался:

– Посмотрим, как дело пойдет. Пока вам надо учиться, готовиться к пострижению… – предъявив удостоверение, Данута сняла абонентский ящик на центральном почтамте Рима. В ее записной книжке значился местный телефон. С советскими резидентами девушка связалась из городской будки:

– Позавчера мне пришла открытка с адресом этой квартиры, одновременно с весточкой от Джо… – она не могла не появиться у вокзала Термини. Русские знали, где учится Данута. Девушка была уверена, что они не преминули выяснить и имя ее соседки по общежитию:

– Так и оказалось, русский завел разговор именно о ней и о Джо… – Падре повернулся к девушке:

– Еще немного и соус будет готов. Помидоры в самом соку… – он прищелкнул языком, – накормлю вас настоящими неаполитанскими спагетти. Немного каперсов, немного терпения… – он улыбался, – и вас ждет чудо на тарелке…

Падре приехал в Италию из Мексики, с документами испанского дельца. Скорпион и Странница благополучно миновали границу США, трясясь в грузовике, набитом нелегальными сельскохозяйственными рабочими. Вернувшись в столицу, он дождался телеграммы из Техаса:

– С ними все в порядке, они встретились с нашими резидентами, обзавелись местными бумагами. Теперь надо начать операцию в Италии… – итальянский гамбит, по выражению товарища Котова, пока разыгрывался, как по нотам:

– То есть сицилианский, – хохотнул наставник, – но мы туда не отправимся… – Стэнли, обретающийся в Дамаске, поддерживал близкие связи c фидаинами, как себя называли палестинские боевики. Именно через него на Лубянке узнали имя синьора Микеле Ферелли:

– Избалованный сынок богатых родителей хочет пощекотать себе нервы, – презрительно сказал товарищ Котов, – но итальянские коммунисты сообщают, что он действительно член партии, с прошлого года. Нам надо внедрить своего человека в их среду… – он ткнул пальцем в сделанную Скорпионом в Париже фотографию:

– Его отец был агентом СССР, его отчим был коммунистом, все отлично укладывается в схему. Он инженер, обладает техническими навыками, арабы и леваки немедленно за него уцепятся… – Падре поднял бровь:

– Но эта публика подозрительная, я имею в виду палестинцев. Абу Аммар, то есть Арафат, вряд ли обрадуется незваному гостю в их маленьком тренировочном лагере… – товарищ Котов взялся за ручку: