Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том восьмой

– По-русски мы говорим, но только дома. Дядя Джон, а Полина знает русский? Маленький Джон знает… – сын подхватил язык от детей Марты:

– Они тоже дома по-русски говорят, – подумал герцог, – Максим не позволит сыну забыть язык. Он мальчика водит в церковь, соблюдает посты, Марта для всех варит щи… – герцог улыбнулся:

– Надо спросить у них, насчет учителя языка, для мальчика. Нам преподавал мистер Энтони, белоэмигрант, но и сейчас в Лондоне хватает эмигрантов… – старшие дети ходили в школу Вестминстер. Юный Ворон и Питер Кроу посещали детскую группу, при церкви:

– Густи собирается в Кембридж, учить языки, – вспомнил Джон, – совсем большая девочка, двенадцать лет. Давно ли я ездил за пенициллином, для нее? Тогда, в бомбежке, погибла ее мать, тетя Юджиния, мистер Майер… – он решил, что, кроме русского, сыну будет полезно выучить арабский:

– Китайцы на стороне СССР, а вот арабскую карту дядюшка Джо разыграть не успел. С еврейской у него ничего не вышло, слава Богу. Однако русские не преминут влезть в драку за нефть, они попытаются склонить арабов на свою сторону. Значит, мы должны противопоставить им свое влияние, в том регионе… – он покачал головой:

– Нет, не знает. Она скоро вас навестит, и вы у нее все сами спросите… – детей отправляли на острова после коронации:

– Не только детей, Инге и Сабина тоже с ними едут. У Адели премьера осенью, она остается в Лондоне, репетировать… – Сабина ждала письма из Парижа, от Мишеля. Барон де Лу организовывал для девушки стажировку в Лувре:

– Она год проведет в Сорбонне, собирается специализироваться на импрессионистах. Хотя коллекций Мишеля и Теодора теперь не найти, все бессмысленно… – в календаре Джон обвел красной ручкой дату, на следующей неделе. Адель пела в «Глориане» Бриттена, в Ковент-Гарден. Официальную премьеру оперы, написанной по случаю коронации, назначили в начале июня:

– На гала-представление дядя Джованни возьмет ложу, а сейчас никого из родни не ожидается. Сяду в партере, потом пройду за кулисы. Меня пропустят, я семья. Надо заказать столик, в хорошем ресторане, с танцами… – он поймал себя на том, что думает о больших, карих глазах Адели:

– Объясню, что Циона страдает нервной болезнью. После рождения Полины, ее депрессия усилилась. Семья не ездит в Банбери, правды им знать неоткуда. Пообещаю, что разведусь с Ционой. Я, действительно, хочу развестись, я устал… – он знал, чего ищет:

– Любви, – понял Джон, – такой, какой меня любила Эмма. Дети, это другое. Я хочу, чтобы дома мне были рады, чтобы меня встречали с улыбкой. Я, в конце концов, хочу доверять женщине, с которой делю постель… – два года назад, после исчезновения дипломатов Маклэйна и Берджеса, Джон сказал Марте:

– Насчет них ты была права. Слава Богу, прокол не наш, а министерства иностранных дел. Они наняли на службу людей с левыми симпатиями, продавшихся коммунистам… – зеленые глаза смерили его долгим взглядом. Марта отчеканила:

– Проверяло их вовсе не министерство, а мы. То есть мы с тобой тогда еще здесь не сидели, – она обвела рукой кабинет, – но это и наш прокол тоже… – она постучала линейкой по столу:

– Филби знаком с ними по Кембриджу… – Джон фыркнул:

– Я тоже учился в Кембридже. Кстати, вместе с Наримуне. Моя сестра была замужем за чекистом, я женат на разоблаченном агенте русских. Ты сейчас на меня наденешь наручники, или разрешишь мне звонок домой, перед арестом… – М поджала и без того тонкие губы:

– Речь не об этом. Не давай Филби доступа к материалам, за которыми гоняются русские. Ты понимаешь, о чем я говорю. Маклэйн и Берджесс дипломаты, им не показывали нашей закулисной кухни… – Джон, коротко, отозвался:

– О тебе Филби не знает и не узнает, но я не хочу оскорблять джентльмена беспочвенными подозрениями… – герцог не успел отступить. Перегнувшись через стол, Марта, ловко, подцепила линейкой его итонский галстук:

– Не веришь, что человек твоего круга может стать шпионом русских? Или пример Паука тебя ничему не научил… – герцог поправил бриллиантовую булавку:

– Филби учился в школе Вестминстер.

– Один хрен, – сочно, по-русски, отозвалась кузина:

– Только она сказала не о хрене, – усмехнулся Джон, – впрочем, при детях она не матерится. Но Циона вела себя тихо, после побега Берджеса и Маклэйна. Она к этому отношения не имела. Но русские говорят, что в тихом омуте черти водятся… – Циона ухаживала за дочерью, играла на фортепьяно и разводила розы. Джон с мальчиком приезжал в Банбери почти каждые выходные:

– Малыш любит сестру, – ласково подумал он, – всегда с ней возится. На Пасху прокачу детей на барже, в наших краях тепло. И надо зайти в зоомагазин, насчет кролика, для Полины… – дети спали, не разняв рук. Он вспомнил теплые ладошки дочери, быстрый шепот:

– Папочка, приезжай скоро! Я скучаю, так скучаю… – Джон всегда купал и укладывал детей сам:

– Я тоже им песни пою, только с гитарой… – он перекрестил малышей:

– Спите спокойно, мои хорошие. Летом вы познакомитесь с Полиной… – Марта с Кларой везли в Инвернесс, как они говорили, целый самолет:

– Инге и Сабина взрослые, но там Пауль и еще девять человек. Младшие Клары, моих двое и пятеро Марты. Дети пробудут в Шотландии два месяца, загорят, накупаются… – в августе Марта с Волком собирались на континент. Джон тоже вез малышей в Париж:

– Циона пусть сидит в Банбери… – он тихо вышел из спальни, – если с Аделью все сложится, мы с ней встретимся во Франции. Оставлю детей Мишелю с Лаурой, возьму напрокат машину и повожу Адель по стране. Она была только в столице. Поселимся в хороших отелях, навестим Лион, Лазурный берег…

На крыльце коттеджа вспыхивали огоньки папирос. Приоткрыв дверь, Джон, сварливо сказал:

– Они угомонились, спят. Смотрите, не простудитесь… – мистер Смит рассмеялся:

– Мы северяне, не забывай… – Констанца и Степан накрылись одним пледом. Джон заметил на ступенях трофейную флягу и термос. В небе сверкали звезды, на краях реакторов перемигивались алые огоньки лампочек. Степан поболтал флягой:

– Отмечаем пробный пуск. Не желаешь, на посошок, перед сном… – он перешел на русский язык. Джон вздохнул:

– Мне завтра рано вставать. Лимузин, вместе со мной, возвращается в Лондон. Вам пригонят виллис. Охранники остаются здесь, карта у тебя есть, и я все объяснил. До озера отсюда миль пятьдесят, на юг. Завтра к обеду окажетесь на месте… – Констанца и Степан проводили Пасху в охотничьем доме Экзетеров, в Озерном Краю:

– Церковь в деревне, в десяти милях от поместья, – добавил Джон, – а если что-то срочное, то у вас рядом охранники, с рацией… – мистер Смит кивнул:

– Ждите в Лондоне посылок, я вам рыбы закопчу… – кузина с мужем тоже держались за руки. Констанца улыбалась, затягиваясь папиросой: