Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том восьмой

– На официальное открытие пусть приезжает ее величество, – весело сказала доктор Кроу, – перерезать ленточку. Я свое дело сделала, теперь надо идти дальше… – Джон, невольно, поинтересовался: «Куда?». Хрупкий палец указал на яркий, блистающий Млечный Путь.

Констанца вскинула голову: «Туда, к звездам».

Недорогой, но приличный пансион помещался на тихой Сильвер-стрит, неподалеку от деревянного, пешеходного Математического моста, соединяющего здания Квинс-колледжа. Зеленеющие ивы купали ветви в реке Кам. Из окон вестибюля и столовой пансиона, на первом этаже, виднелись торопящиеся через мост студенты. Юноши зажимали под мышкой портфели, разматывали шарфы и расстегивали плащи. Днем шел мелкий, неприятный дождь, но к закату распогодилось. Бронзовое солнце играло на черепичных крышах колледжей, освещало плавно скользящие по реке лодке.

– Вы, значит, тоже у нас студент… – добродушно сказал хозяин пансиона, склонившись над паспортом постояльца. За вырез вязаного жилета пожилой мужчина заткнул пенсне:

– Что изучаете, уважаемый… – юноша, в замшевой куртке и американских джинсах, с военного образца рюкзаком, покраснел:

– Юриспруденцию, господин. В следующем году я получаю диплом. Я решил провести пасхальные каникулы в Британии, ради практики в языке… – английский у немца оказался почти безукоризненным:

– Гамбург попал в нашу зону оккупации, – вспомнил хозяин, – мальчик погиб как раз над Гамбургом… – единственный сын владельца пансиона, пилот королевской авиации, не вернулся с боевого задания, за два месяца до победы:

– Юноша ни в чем не виноват, – напомнил себе владелец, – ему всего двадцать лет. Он был ребенком, когда закончилась война. Откуда я знаю, может быть, его родители погибли от бомбы, сброшенной моим мальчиком… – немец, аккуратно, расписался на карточке: «Фридрих Краузе». Хозяин протянул ключ, с тяжелой бляхой:

– Завтрак с восьми до десяти утра, газеты для постояльцев в столовой. Приятного вам визита… – юноша взглянул в сторону книжной полки. Владелец улыбнулся:

– Берите, пожалуйста. Библиотечка открытая, при отъезде вернете книги на место. Опять же, вы хотите совершенствоваться в языке… – мистер Краузе унес в свою комнату, на втором этаже, томик американского писателя Брэдбери:

– Роман, как у мистера Оруэлла, о будущем, – вспомнил хозяин, – там жгут книги, словно в Германии, во времена нацистов… – он подумал о голубых, спокойных глазах немецкого юноши:

– Ерунда, мистер Краузе совсем молод. Он не имеет никакого отношения к нацизму… – наверху, пролистав книгу, Фридрих кинул томик на постель:

– Ладно, это потом. Сперва надо пройтись по городу… – в Кембридж он приехал, следуя заданию, полученному от Садовника, в родном Гамбурге:

– Вернее, не в Кембридж, а в Лондон, – поправил себя юноша, – но сначала мне надо осмотреться и понять, как найти эту Адель Майер… – Фридрих, разумеется, ничего не сказал Садовнику, дисциплина оставалась дисциплиной, однако, услышав о поручении, юноша, скептически хмыкнул:

– С тем же успехом, можно искать иголку в стоге сена. Имя, фамилия, описание и возраст. Она вообще могла все придумать, эта Майер… – Садовник сообщил, что задание исходит от вышестоящих руководителей. Фридриху всегда казалось, что дома у Садовника пахнет плесенью:

– Это от его оранжереи, где он разводит орхидеи. Словно лежишь в гробу, и как они здесь детей растят… – на батареях сохли влажные пеленки, с кухни слышалось громыхание кастрюль и визгливый плач. Женившись четыре года назад, Садовник успел стать отцом троих детей:

– Арийцы обязаны заботиться о том, чтобы Германию населяли немцы, а не всякие черномазые или славяне… – заявлял на собраниях ячейки Садовник. Фридрих не любил бывать у него дома:

– Там нечем дышать, не то, что у меня… – поступив по стипендии в университет, юноша съехал из каморки, при пансионе «Талия». Он устроился практикантом, в уважаемую юридическую фирму. Фридриху хватало средств на съем просторной комнаты, с окнами на гамбургскую гавань:

– Руки у меня из нужного места растут, – юноша огляделся, – я побелил потолок и стены, переложил половицы. Здесь тоже чисто, место хорошее. Даже река видна… – он не хотел зря болтаться в Лондоне:

– Я здесь по настоящему паспорту, никто, ничего не подозревает, и у меня нет при себе оружия, только нож. Но все равно, не стоит рисковать… – каждое лето, перед каникулами, Фридрих делал вид, что едет в деревню, к дальней родне:

– С землей всегда нужна помощь, – объяснял он университетским приятелям, – тем более, там чистый воздух, солнце… – в сентябре все считали его загар именно деревенским.

Четвертое лето подряд Фридрих, с приятелями по движению, отправлялся в Дамаск. В Сирии, в тренировочных, полувоенных лагерях, его звали Фаридом.

Юноша рассматривал толпу студентов, галдящую на мосту:

– Вахид тоже взял местное имя, но понятно, что он из братства СС, я видел у него татуировку. Может быть, задание именно от него, или даже от Феникса… – о Фениксе, главе движения, они только слышали:

– Но это не сам фюрер, фюрер погипогиб, как герой, не желая попасть в руки варварских орд. Феникс воспитывает наследника фюрера. Придет время и сын вождя, станет нашим вождем… – после первого лета в Сирии юноша больше не видел Вахида:

– Скорее всего, он выполняет другое задание, – решил Фридрих, – но наши арабские друзья о нас заботятся… – немецких парней учили стрельбе, обращению с минами и взрывчаткой, водили их на показательные допросы:

– Ее допрашивать не надо, – ухмыльнулся Фридрих, – но можно заняться чем-то другим. Судя по описанию, эта фрейлейн Майер миленькая. Она арийка, пусть и наполовину. По крайней мере, так сказал Садовник… – фрейлейн Майер еще требовалось найти:

– Может быть, она здесь учится, – пришло в голову Фридриху, – но не бывает таких совпадений. В Британии сотни университетов, она могла давно уехать из страны… – он взглянул на часы:

– Пора перекусить. Заодно подумаю, где лучше искать эту Адель… – внизу хозяин указал налево:

– Перейдете Математический мост, прямо по Сильвер-стрит, и выйдете на Трампингдон-стрит. Бойкое место, там закусочные, кондитерские… – сунув в карман куртки портмоне, Фридрих остановился у перил:

– Похоже на наши университетские города, Гейдельберг, Геттинген. В Гамбурге все новое, а в Кембридже вокруг одна старина… – ближние часы гулко пробили шесть раз. Голубое, ясное небо, пронзали шпили церквей:

– Здесь Люфтваффе ничего не трогало, – понял Фридрих, – Кембридж не бомбили. От Гамбурга, как и от всей Германии, почти ничего не осталось. Но мы скоро возродимся, восстанем из пепла… – оторвавшись от перил, он услышал звонок велосипеда. Сердитый, девичий голос сказал: