Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том пятый

– Я не знаю, кто она такая… – теплое дыхание щекотало Максу шею, – она работает на строительстве, в Де-Кастри. Она дружит с любовницей товарища Котова… – бывший начальник Мухи выстроил виллу для содержанки, немки, родившей ему двоих девочек:

– Ваш жидовский руководитель не промах, – рассмеялся Макс, в разговоре с зятем, – он уложил на спину арийку… – женщина не знала имени любовницы Котова и вообще не посещала большой особняк:

– Но записку 1103 она передаст, – уверенно заметил Макс, – она, мой дорогой Петр Арсеньевич, тоже хочет покинуть вашу советскую родину…

Разыгрывая любовь с первого взгляда, Макс не забыл упомянуть о своем аристократическом происхождении. Он был уверен, что женщина не читала книги:

– В СССР такое не переводили, Муха впервые услышал о романе от меня… – Максимилиан представился русской своим именем, присовокупив к нему фамилию героя «Ребекки»:

– Полковник Максимилиан де Уинтер, герой войны, сражался в королевских ВВС, решил помочь другу выкрасть из СССР его возлюбленную… – упоминать о брате доктора Кроу было опасно:

– Я видел его фото, я на него совершенно не похож. 1103 может насторожиться…

Подумав о «Ребекке», Максимилиан вспомнил сестру:

– Эмма словно эта миссис Данверс. Она одевается всегда в темное, занимается хозяйством, молчит… – Макс отогнал от себя неизвестно откуда взявшуюся тревогу:

– Ерунда, Эмма не подожжет «Орлиное гнездо», не рискнет жизнью Адольфа… – сестра не отходила от племянника. За ними по пятам всегда следовала огромная, угрожающая тень филы. Аттила предупредительно скалил желтые, мощные клыки, когда кто-то, по мнению собаки, слишком близко подходил к Эмме или Адольфу:

– Он слушается только меня и Эмму… – Максимилиан разлил кофе, – так и надо… – подхватив две чашки, он подмигнул Мухе:

– Запечатывайте ваше трогательное творение, и накрывайте на стол… – женщина появилась в сторожке задолго до рассвета, – у них суматоха, личный секретарь вашей возлюбленной вздумала рожать. Для наших целей, это очень удобно… – любовница Соболева уверила Макса, что ей не составит никакого труда передать записку:

– Она спит и видит себя в Британии, в моем замке, с титулом и парой очаровательных крошек. Женщины все же удивительные дуры… – толкнув ногой дверь, Макс добавил:

– Мы к вам скоро присоединимся. Или попозже… – на красивых губах заиграла улыбка, – смею сказать, я лучше ее чекиста…

Ольга или Тамара дремала, натянув на обнаженное плечо ватное одеяло. От бревенчатой стены шел жар натопленной печки. Захлопнув дверь, Макс, ласково, позвал: «Кофе в постель, моя милая».

Пухлая ручка, неуверенно, потянулась к вороху кружев, в плетеной корзинке. Надин, зачарованно, пролепетала:

– Poupée… – старшая сестра, важно покачала темноволосой головой:

– Garçon… – обе девочки картавили. Повеяло сладкими пряностями, Роза присела, обнимая дочерей:

– C’est un petit garçon. Son nom est Paul… – Аннет тоже потрогала корзинку :

– Paul frère… – Роза улыбнулась, сквозь невысохшие слезы :

– Presque, ma chérie… – после завтрака рассвело. Во дворе особняка, на гранитных плитах, искрилась изморозь. В морозном небе мерцал маленький, яркий солнечный диск. Додж стоял у заднего, служебного подъезда особняка, отсюда грузовика видно не было.

Перенеся мальчика в детскую дочерей, Роза сказала горничной:

– Ненадолго. Когда в спальне все… – она повела рукой, – все закончится, мы с Полем и девочками туда вернемся…

В спальне хлопотали литовские женщины, с фермы, занимавшиеся уборкой комплекса. Тело Лючии перенесли в одну из пустынных комнат, с помпезной мебелью, в золотой парче, с потолком, расписанным фресками:

– Крепостные художники, – с отвращением вспомнила Роза, – крепостные театральные труппы. Натали рассказывала, что в Магадане держат целую оперетту, то есть бордель, для начальников… – она прикрыла Лючию простыней. Мертвые глаза смотрели на хоровод женщин, в национальных костюмах, у очередной пышной колоннады. Роза погладила темные волосы Лючии:

– Мы все сделаем, как обещали. Паоло никогда не останется один, милая. И, может быть, мы найдем твоего Россо… – сначала Роза хотела положить новорожденного в кроватку. Паоло выглядел в ней таким маленьким и брошенным, что Роза, немедленно, подхватила малыша на руки:

– Прости, мой хороший мальчик. Мы найдем тебе корзинку… – глазки новорожденного, открывшись, оказались серыми, с туманной, младенческой голубизной. Привыкнув к крепким малышкам, Роза, сначала, с опасением брала ребенка:

– Он и вправду, словно кукла… – осмотрев Паоло, профессор вздохнул:

– Для него главное сейчас, покой, тепло и молоко матери, то есть ваше молоко…

Проводив врача, Роза велела Констанце позвонить в конструкторское бюро, полковнику Гаврилову:

– Надо задержать додж, – объяснила она доктору Кроу, – через час придет транспорт из Де-Кастри, за… – Роза сглотнула, – за телом Лючии. Натали должна посмотреть на мальчика, должна проститься с Лючией… – накинув школьное пальтишко, с кроличьим воротником, Констанца успела прошмыгнуть к доджу. Посмотрев на дремлющего мальчика, Роза взяла дочерей за руки

– Натали сейчас с Лючией. Ей осталось полчаса, не больше… – Гаврилов, нехотя, выслушал объяснения Констанцы о поломке в грузовике:

– Он не поверит, если я скажу, что не смогу работать, из-за смерти Лючии, – мрачно сказала Констанца, – Натали вынула свечу из двигателя, но сюда едет механик, вместе с… – Констанца помолчала, – со специальным транспортом… – Лючию везли в морг, при лагерной санитарной части. Роза знала, что случится дальше:

– Оформят справку о смерти, прицепят на ногу клеенчатую бирку, и сбросят тело в ров, как делали немцы… – рвы для трупов зэка рыли заранее, на исходе лета. Поговорив с Гавриловым, Констанца заметила:

– Я объяснила, что ребенок пока останется здесь. На строительстве нет детского дома… – полковник, недовольно, отозвался:

– Я слышал, от медиков. Но это не по инструкции… – Роза вздернула бровь:

– Плевать я хотела на инструкции. Я так бы ему и заявила, при личной встрече… – она понизила голос:

– Но у нас осталось два месяца, не больше. К новому году сюда, наверняка, явится так называемый товарищ Котов…

Роза не сомневалась, что Эйтингон не потерпит на вилле чужого ребенка, тем более, сына осужденных шпионов:

– Мерзавец способен не то, что отправить Поля в дом малютки, но и просто выбросить его на мороз… – в коридоре Роза велела девочкам:

– Бегите в игровую, сейчас к вам придет фрау Луиза…

Доктор Кроу пила кофе на нижней кухне, следя за воротами, ведущими к шоссе на Де-Кастри. К моменту появления спецтранспорта и Констанца, и ее шофер должны были сидеть в кабине доджа. Роза вспомнила трогательные, немного вьющиеся, рыжеватые волосы мальчика: