Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том первый

– Бокс, это для себя, господин Кампе. Вы говорили, что у меня хорошие задатки… – Иоганн хмыкнул:

– Неплохие способности, правда. Но для себя можно яхтенным спортом заниматься… – боксер улыбался, – или шахматами. Сидишь, переставляешь фигуры, кофе пьешь. Никто тебе нос не ломает, и в скулу не бьет… – норвежским ребятам Янек тоже объяснил свой интерес к стрельбе желанием заняться спортом.

Он разливал воду по бутылкам:

– Ханс и Харальд младше меня были, когда немцы Норвегию оккупировали. Они сражались, и я пойду воевать. Хватит и того, что я всю войну в безопасном Стокгольме просидел… – родители считали, что Янек, летом, едет с университетской компанией на Готланд. Отец вздохнул:

– Ладно, погуляй последний год, перед выпуском. Потом работа начнется, хотя ты и сейчас работать собираешься… – на Готланде было много отдыхающих. Янек сделал вид, что наймется официантом, в летнее кафе:

– Равн на острове долго жил… – он нашел глазами каштановую, с легкой сединой голову отцовского приятеля, – это очень удачно… – Янек, ненароком, выспросил у Равна о тамошних рыбаках. На Готланд Янек ехал с двумя юношами, тоже из литовских семей. По словам беженцев, добравшихся до Швеции за последний год, в Прибалтике люди уходили в леса, в партизанские отряды:

– Наша страна была независимой, – зло думал Янек, – я вырос в свободе, но русские ввели войска в Литву, и аннексировали Прибалтику, как Гитлер делал с Судетами и Чехией. Союзники ни слова ни сказали. Никто нам не поможет, кроме нас самих… – отец поддерживал деньгами недавних беженцев из Литвы, и ходил на собрания соотечественников. Янек считал, что такого мало.

– С русскими, как с немцами, надо бороться с оружием в руках… – именно это он и собирался сделать, достигнув Литвы:

– Мы быстро найдем партизан. Под ногами русских загорится земля, обещаю… – юноша не знал, сколько времени займет борьба. На всякий случай, Янек взял в университете академический отпуск, сославшись на то, что отец нуждается в помощи:

– Русские скоро покинут Прибалтику, – решил он, – люди нас поддержат, а союзники не захотят, чтобы наши страны остались социалистическими… – помахав норвежцам, он заметил в толпе светловолосую голову:

– Странно, обычно женщины на бокс не ходят… – в зале завыл гонг. Поднявшись, Кампе поинтересовался:

– Сколько лет этому Нильсену… – зал взревел. Янек, одним глазом, увидел отца и мать, на лестнице, ведущей в главный зал кафе. Официанты спускались к рингу с подносами. Между посетителями пробирались ловкие людишки, с блокнотами наготове. Янек не ставил деньги, он не был азартным человеком, но выдачу знал:

– Пять к одному, на победу Нильсена… – шведский боксер раскланивался, – конечно, он намного младше Кампе… – Иоганн вытер лицо:

– Я знаю, он твой ровесник. Ладно, – он кинул юноше полотенце, – пойдем, тезка… – в зале пахло дешевым табаком и потом.

Рядом с Гретой болельщик курил вонючую папиросу. Едва увидев мужа, она, невольно, закрыла глаза:

– У Иоганна седина появилась. Не могу на такое смотреть. Я никогда на его матчи не ходила. Вдруг его жена здесь, с детьми… – Грета заставила себя оглядеть посетителей:

– Кажется, я здесь единственная женщина… – спины патронов загораживали ринг. Рефери объявлял что-то, на шведском языке. Она сжала руки в кулаки, в карманах влажного от дождя плаща:

– Его жена тоже может не ходить на поединки. Ни одна любящая женщина не пойдет… – пока муж не покинул национальную команду, Грета ездила на чемпионаты, в составе бригады медиков. Она хорошо знала правила бокса, но не хотела прислушиваться, или открывать глаза:

– Нильсен моложе Иоганна… – пока муж был за портьерой, Грета успела рассмотреть шведского боксера, – намного моложе… – судя по всему, боксеры пока не обменялись ударами:

– Иоганн в другую категорию перешел… – подумала Грета, – хотя он еще до войны вес набрал, с возрастом. Он теперь свыше восьмидесяти килограмм… – она слышала топот ног, на ринге, тяжелое дыхание боксеров. По соседству засвистели, патроны щелкали пальцами, заказывая пиво. Грета кусала губы:

– Но если Иоганн женат, если он решил, что я мертва, или его бросила… – до нее донесся звук удара, канаты заколебались. Люди подпрыгивая, кричали:

– Гуннар! Нильсен, Нильсен… – Грета узнала счет рефери даже на шведском языке. Женщина открыла глаза.

Никто не понял, как все случилось.

Расталкивая патронов локтями, ругаясь, Грета рванулась в центр зала. Муж приподнимался, кровь текла по лицу, рефери выбрасывал пальцы:

– Fem, sex, sju… – высокая, светловолосая женщина, в потрепанном плаще, проскользнув между канатами, выскочила на ринг:

– Иоганн… – пронзительно закричала она, – Иоганн, милый… – Грета оказалась у него в руках, она целовала подбитый глаз, ссадину на губах:

– Иоганн, я здесь, я с тобой… – от нее пахло папиросным дымом и дождем. Кампе слышал, как бьется ее сердце, а больше он ничего не слышал, и не хотел:

– Грета, Грета… – кровь на щеке смешалась со слезами, – Грета, любовь моя, ты жива… – она пробормотала:

– Иоганн, ты можешь встать, еще есть время… – улыбаться было больно, но Кампе, все равно, улыбнулся:

– Могу, – смешливо шепнул он на ухо жене, – могу, но не хочу, Грета… – она всхлипнула:

– У тебя никогда не было нокаутов… – Кампе помотал головой:

– Был. Тринадцать лет назад, Грета, в приемном покое больницы. Теперь случился второй… – она обнимала его, сильными, уверенными руками:

– Все закончилось, Иоганн… – они сидели, не отпуская друг друга, привалившись к канатам:

– Tio! – рефери опустил руку, в зале настало молчание. Люди затаили дыхание, кто-то крикнул:

– Кампе! Кампе! Это его жена, она жива! Ее Гретой зовут… – люди аплодировали, Грета вытерла глаза:

– Иоганн, откуда они знают… – Кампе, ласково, отозвался:

– Я своему залу дал твое имя, милая… – Степан, тоже закричал:

– Грета, Грета… – патроны хлопали, он сглотнул:

– Грета его нашла, приехала в Швецию. Она верила, что муж выжил, так и оказалось… – Степан вспомнил большие глаза, цвета патоки, тихий, почти неслышный шепот:

– Я люблю тебя, милый… – на каменном полу хижины лежал отсвет лунной дорожки. Она засыпала, уткнувшись носом ему в плечо, смешно посапывая. Он целовал кольцо, тусклого металла, на хрупком пальце:

– Пока мы вместе, смерти нет… – Кампе помог жене подняться. Грета, прижавшись к нему, плакала. Слезы капали на плащ, Иоганн не выпускал ее из объятий.

– Смерти нет, – Степан видел счастливое лицо друга, – я отыщу Констанцу, где бы она ни была. Завтра… – он нащупал паспорт, в кармане пиджака, – завтра пойду в посольство. Констанца верит, что я жив. Она ждет меня, как ждали Иоганн и Грета… – вытерев окровавленное лицо, держа жену за руку, Кампе весело велел: «Всем выпивки, за мой счет!». Опрокинув рюмку аквавита, помахав приятелю, Степан пробрался к выходу.