Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том первый

– Вам пакет, майор… – Джон улыбнулся:

– Видишь, не дадут и булочки доесть. Вообще американцы более щедры в званиях. Меир полковник, Мэтью генерал, а я хожу майором, правда, с орденами, задним числом… – он скосил глаза на свои нашивки. Джону достались два ордена «За выдающиеся заслуги». На той неделе пришло письмо от дяди Джованни. Мистер ди Амальфи, как гражданское лицо, удостоился креста короля Георга:

– Дети очень рады, что побывают во дворце. Кажется, король решил меня наградить только затем, чтобы Клара прекратила упрямиться и сшила себе новое платье… – Джон услышал сухой смешок дяди:

– Мы обжились в особняке. Инге съездил в Мейденхед, и привез пчелиный рой. Пока мы все ходим с укусами, но к следующему году Инге обещает свой мед. Малышка начала улыбаться, хотя ей всего две недели. По крайней мере, мне так кажется. Клара написала матери, в кибуц. Когда девочка подрастет, мы непременно поедем в Израиль, всей семьей. Крещение мы перенесли на осень. Надеюсь, к тому времени, семья соберется в Лондоне… – Джон не сомневался, что дядя называет Палестину Израилем, под влиянием жены:

– Ночная кукушка дневную перекукует. Клара им вертит, как хочет, на шестом десятке лет. Ей сорока не исполнилось, она ему и ребенка родила. Молодец, не растерялась, обеспечила и свое будущее, и детей. Дядя Джованни богатый человек. Когда он Лауру потерял, ему одиноко было, Клара подвернулась под руку. Но пусть едут в Палестину. Дядя опасности не представляет, а Клара, тем более… – вскрыв пакет, Джон закатил глаза:

– Кофе я все-таки допью… – полковник Кроу хохотнул:

– Кто сейчас, Борман или Мюллер… – каждый день Джону сообщали, что на побережье, или у датской границы, видели людей, похожих на пропавших, нацистских бонз.

Джон зевнул:

– К нам везут Гиммлера, не больше и не меньше… – прозрачные глаза, на мгновение, нахмурились: – Старая знакомая. Уголовница, что с нее взять? За наградой гонится… – сунув конверт в карман кителя, Джон велел: «Еще кофе!».

Люнебурский лагерь для пленных офицеров вермахта разделили на две части.

В закрытой зоне, под строгой охраной, содержали генералитет. Здесь сидел бывший гросс-адмирал Дёниц, с штабом, и члены временного правительства рейха, спешно организованного, после самоубийства Гитлера. Одним из последних приказов, фюрер назначил Дёница своим преемником. До этого Гитлер подписал распоряжения, исключающие из НСДАП Гиммлера и Геринга. Бывшие главы Люфтваффе и СС лишались постов, и предавались суду:

– Объявлялись врагами народа… – саркастически буркнул себе под нос майор Холланд, – как Сталин объявил врагом народа покойного Горского. Задним числом, так сказать… – Джону пришло в голову, что Сталин, на пороге смерти, тоже может устроить партийную чистку:

– Хотя дядюшка Джо на удивление бодр, для своих лет, – хмыкнул майор, – он долго на посту продержится… – кроме пакета, лейтенант привез сегодняшнюю почту. Майор изучил очередное письмо от дяди за чашкой чая с молоком:

– Теодор прислал телеграмму, из Америки. Он пока работает на западном побережье, выполняет задания правительства… – Джон почесал карандашом в коротко стриженых, светлых волосах:

– Нет, ерунда. Американцы не отправят Теодора в СССР, нелегально. Слишком он заметный человек. До войны его фото в светской хронике печатали, по обе стороны океана. Он не станет тайно переходить границу. А легально… – Джон задумался. Разведки союзников считали, что СССР, после войны, начнет вербовку агентов, в эмигрантской среде:

– Лубянка воспользуется моментом. Многие эмигранты воевали в Сопротивлении. Родина их простила, Москва ждет их возвращения… – Джон усмехнулся:

– Кое-кто на такое клюнет. Может клюнуть и Теодор, для вида, конечно. Хотя вряд ли ведомство Даллеса пошлет его в Россию. Теодор человек горячий. В разведке такой характер не годится… – Джон предполагал, что кузен продолжает работу с русскими коллаборационистами. Кроме новостей от Теодора, пришла весточка и от Тессы. Кузина оставалась в Непале, работая врачом в глухой деревне, на высокогорье:

– Тесса ездила к новому далай-ламе, в Лхасу. Он еще ребенок, и обычно не встречается с посетителями, но для Тессы сделали исключение, в знак ее заслуг перед Тибетом. Она собирается в Бомбей, на встречу руководителей Индийского Национального Конгресса… – Махатму Ганди и Джавахарлала Неру держали в тюрьме третий год:

– В июне они на свободу выходят… – Джон свернул письмо, – не сомневаюсь, что Тесса первой окажется у ворот, с цветами и надеждой на министерский пост, в будущем индийском правительстве… – в Уайтхолле понимали, что Индии не миновать независимости. Джон знал о планах разделить страну, отколов от нее мусульманскую часть.

– Устраиваем себе головную боль, на будущее… – он курил у окна, рассматривая пустынный лагерный плац, – понятно, что мусульмане немедленно начнут войну с Индией, за северные и западные территории. Впрочем, пусть Индия беспокоится о своих границах, если они хотят самоопределения. И евреи пусть сами с арабами разбираются… – Джон вспомнил упрямые глаза Авербаха:

– Они разберутся. Сталин пошлет в Палестину военных советников, под видом нелегальных иммигрантов, начнет снабжать еврейские отряды оружием, через кавказские коридоры. И вообще, будет вербовать агентов. Например, Авраама. Он правый, но отец его был коммунистом. Как доказывает дело Штерна, евреи кому угодно продадутся, за обещание независимости. Хоть нацистам, хоть коммунистам… – Джон подумал о Ционе:

– Русские примутся за тамошнюю молодежь. Скажут, что только они, на войне, позаботились о евреях. Мы, и вправду ничего не делали, хотя знали, что происходит в лагерях… – в разговорах с Авербахом, Джон избегал упоминаний о Польше:

– И с Меиром мы тоже ничего не обсуждали, – герцог почувствовал злость:

– Моей вины здесь нет. Вернувшись из Бирмы, я настаивал на атаке Аушвица и железнодорожных путей, в Польше. Меня не послушали, а что я должен был сделать? Сам поехать в оккупированную Европу и дать себя арестовать… – он выпустил дым:

– Авраам добровольно в Аушвиц отправился. Но Авраам еврей… – Джон ждал коллегу, капитана Сильвестра.

Закрытый лагерь для генералитета отделили от основной территории оградой, с колючей проволокой и вышками. До Люнебурга здесь было всего пять километров. У ворот главного лагеря торчали машины с корреспондентами. Журналисты и фотографы бросались снимать любой автомобиль, заезжающий в ворота:

– Они думают, что мы нашли Бормана или Гиммлера… – Джон понял, что соскучился по хорошему чаю, – или что сюда Геринга привезут… – британцы и американцы пока держали пленных бонз в строгой изоляции. Джону надо было поехать в американскую зону оккупации, где сидел в тюрьме старый знакомец, бывший бригадефюрер Шелленберг. Джон хотел добиться от высокого чина СС сведений о местопребывании группенфюрера фон Рабе.