Николай Гоголь - Тарас Бульба - русский и английский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Николай Гоголь - Тарас Бульба - русский и английский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Русская классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Тарас Бульба - русский и английский параллельные тексты
Автор:

Николай Гоголь
Жанр:

Русская классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Николай Гоголь - Тарас Бульба - русский и английский параллельные тексты краткое содержание

Тарас Бульба - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Николай Гоголь, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Известная повесть Н.В.Гоголя из цикла «Миргород», при создании которой автор широко использовал различные исторические источники: мемуары, летописи, исследования, фольклорные материалы.
«Тарас Бульба» давно входит в школьную программу. Но хорошо бы иметь в виду, что для прочтения этой повести нужна мудрость, редко свойственная юному возрасту. Впрочем, наверное, это лишнее замечание: с классикой всегда так бывает.

Тарас Бульба - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Тарас Бульба - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Николай Гоголь

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

And those who had gone forth with the Koschevoi in pursuit of the Tatars, they also had long since disappeared. All had perished. One had lost his head in battle; another had died for lack of food, amid the salt marshes of the Crimea; another had fallen in captivity and been unable to survive the disgrace. Their former Koschevoi was no longer living, nor any of his old companions, and the grass was growing over those once alert with power.	И те, которые отправились с кошевым в угон за татарами, и тех уже не было давно: все положили головы, все сгибли - кто положив на самом бою честную голову, кто от безводья и бесхлебья среди крымских солончаков, кто в плену пропал, не вынесши позора; и самого прежнего кошевого уже давно не было на свете, и никого из старых товарищей; и уже давно поросла травою когда-то кипевшая козацкая сила.
He felt as one who had given a feast, a great noisy feast. All the dishes had been smashed in pieces; not a drop of wine was left anywhere; the guests and servants had all stolen valuable cups and platters; and he, like the master of the house, stood sadly thinking that it would have been no feast.	Слышал он только, что был пир, сильный, шумный пир: вся перебита вдребезги посуда; нигде не осталось вина ни капли, расхитили гости и слуги все дорогие кубки и сосуды, - и смутный стоит хозяин дома, думая: "Лучше б и не было того пира".
In vain did they try to cheer Taras and to divert his mind; in vain did the long-bearded, grey-haired guitar-players come by twos and threes to glorify his Cossack deeds.	Напрасно старались занять и развеселить Тараса; напрасно бородатые, седые бандуристы, проходя по два и по три, расславляли его козацкие подвиги.
He gazed grimly and indifferently at everything, with inappeasable grief printed on his stolid face; and said softly, as he drooped his head,	Сурово и равнодушно глядел он на все, и на неподвижном лице его выступала неугасимая горесть, и, тихо понурив голову, говорил он:
"My son, my Ostap!"	"Сын мой! Остап мой!"
The Zaporozhtzi assembled for a raid by sea.	Запорожцы собирались на морскую экспедицию.
Two hundred boats were launched on the Dnieper, and Asia Minor saw those who manned them, with their shaven heads and long scalp-locks, devote her thriving shores to fire and sword; she saw the turbans of her Mahometan inhabitants strewn, like her innumerable flowers, over the blood-sprinkled fields, and floating along her river banks; she saw many tarry Zaporozhian trousers, and strong hands with black hunting-whips.	Двести челнов спущены были в Днепр, и Малая Азия видела их, с бритыми головами и длинными чубами, предававшими мечу и огню цветущие берега ее; видела чалмы своих магометанских обитателей раскиданными, подобно ее бесчисленным цветам, на смоченных кровию полях и плававшими у берегов. Она видела немало запачканных дегтем запорожских шаровар, мускулистых рук с черными нагайками.
The Zaporozhtzi ate up and laid waste all the vineyards. In the mosques they left heaps of dung. They used rich Persian shawls for sashes, and girded their dirty gaberdines with them.	Запорожцы переели и переломали весь виноград; в мечетях оставили целые кучи навозу; персидские дорогие шали употребляли вместо очкуров и опоясывали ими запачканные свитки.
Long afterwards, short Zaporozhian pipes were found in those regions.	Долго еще после находили в тех местах запорожские коротенькие люльки.
They sailed merrily back. A ten-gun Turkish ship pursued them and scattered their skiffs, like birds, with a volley from its guns.	Они весело плыли назад; за ними гнался десятипушечный турецкий корабль и залпом из всех орудий своих разогнал, как птиц, утлые их челны.
A third part of them sank in the depths of the sea; but the rest again assembled, and gained the mouth of the Dnieper with twelve kegs full of sequins.	Третья часть их потонула в морских глубинах, но остальные снова собрались вместе и прибыли к устью Днепра с двенадцатью бочонками, набитыми цехинами.
But all this did not interest Taras.	Но все это уже не занимало Тараса.

He went off upon the steppe as though to hunt; but the charge remained in his gun, and, laying down the weapon, he would seat himself sadly on the shores of the sea.	Он уходил в луга и степи, будто бы за охотою, но заряд его оставался невыстрелянным. И, положив ружье, полный тоски, садился он на морской берег.
He sat there long with drooping head, repeating continually,	Долго сидел он там, понурив голову и все говоря:
"My Ostap, my Ostap!"	"Остап мой! Остап мой!"
Before him spread the gleaming Black Sea; in the distant reeds the sea-gull screamed. His grey moustache turned to silver, and the tears fell one by one upon it.	Перед ним сверкало и расстилалось Черное море; в дальнем тростнике кричала чайка; белый ус его серебрился, и слеза капала одна за другою.
At last Taras could endure it no longer.	И не выдержал наконец Тарас.
"Whatever happens, I must go and find out what he is doing. Is he alive, or in the grave?	"Что бы ни было, пойду разведать, что он: жив ли он? в могиле? или уже и в самой могиле нет его?
I will know, cost what it may!"	Разведаю во что бы то ни стало!"
Within a week he found himself in the city of Ouman, fully armed, and mounted, with lance, sword, canteen, pot of oatmeal, powder horn, cord to hobble his horse, and other equipments.	И через неделю уже очутился он в городе Умани, вооруженный, на коне, с копьем, саблей, дорожной баклагой у седла, походным горшком с саламатой, пороховыми патронами, лошадиными путами и прочим снарядом.
He went straight to a dirty, ill-kept little house, the small windows of which were almost invisible, blackened as they were with some unknown dirt. The chimney was wrapped in rags; and the roof, which was full of holes, was covered with sparrows.	Он прямо подъехал к нечистому, запачканному домишке, у которого небольшие окошки едва были видны, закопченные неизвестно чем; труба заткнута была тряпкою, и дырявая крыша вся была покрыта воробьями.
A heap of all sorts of refuse lay before the very door.	Куча всякого сору лежала пред самыми дверьми.
From the window peered the head of a Jewess, in a head-dress with discoloured pearls.	Из окна выглядывала голова жидовки, в чепце с потемневшими жемчугами.
"Is your husband at home?" said Bulba, dismounting, and fastening his horse's bridle to an iron hook beside the door.	- Муж дома? - сказал Бульба, слезая с коня и привязывая повод к железному крючку, бывшему у самых дверей.
"He is at home," said the Jewess, and hastened out at once with a measure of corn for the horse, and a stoup of beer for the rider.	- Дома, - сказала жидовка и поспешила тот же час выйти с пшеницей в корчике для коня и стопой пива для рыцаря.
"Where is your Jew?"	-Где же твой жид?
"He is in the other room at prayer," replied the Jewess, bowing and wishing Bulba good health as he raised the cup to his lips.	- Он в другой светлице молится, - проговорила жидовка, кланяясь и пожелав здоровья в то время, когда Бульба поднес к губам стопу.
"Remain here, feed and water my horse, whilst I go speak with him alone.	- Оставайся здесь, накорми и напои моего коня, а я пойду поговорю с ним один.
I have business with him."	У меня до него дело.
This Jew was the well-known Yankel.	Этот жид был известный Янкель.

He was there as revenue-farmer and tavern-keeper. He had gradually got nearly all the neighbouring noblemen and gentlemen into his hands, had slowly sucked away most of their money, and had strongly impressed his presence on that locality.	Он уже очутился тут арендатором и корчмарем; прибрал понемногу всех окружных панов и шляхтичей в свои руки, высосал понемногу почти все деньги и сильно означил свое жидовское присутствие в той стране.
For a distance of three miles in all directions, not a single farm remained in a proper state. All were falling in ruins; all had been drunk away, and poverty and rags alone remained. The whole neighbourhood was depopulated, as if after a fire or an epidemic; and if Yankel had lived there ten years, he would probably have depopulated the Waiwode's whole domains.	На расстоянии трех миль во все стороны не оставалось ни одной избы в порядке: все валилось и дряхлело, все пораспивалось, и осталась бедность да лохмотья; как после пожара или чумы, выветрился весь край. И если бы десять лет еще пожил там Янкель, то он, вероятно, выветрил бы и все воеводство.
Taras entered the room.	Тарас вошел в светлицу.
The Jew was praying, enveloped in his dirty shroud, and was turning to spit for the last time, according to the forms of his creed, when his eye suddenly lighted on Taras standing behind him.	Жид молился, накрывшись своим довольно запачканным саваном, и оборотился, чтобы в последний раз плюнуть, по обычаю своей веры, как вдруг глаза его встретили стоявшего напади Бульбу.
The first thing that crossed Yankel's mind was the two thousand ducats offered for his visitor's head; but he was ashamed of his avarice, and tried to stifle within him the eternal thought of gold, which twines, like a snake, about the soul of a Jew.	Так и бросились жиду прежде всего в глаза две тысячи червонных, которые были обещаны за его голову; но он постыдился своей корысти и силился подавить в себе вечную мысль о золоте, которая, как червь, обвивает душу жида.
"Listen, Yankel," said Taras to the Jew, who began to bow low before him, and as he spoke he shut the door so that they might not be seen, "I saved your life: the Zaporozhtzi would have torn you to pieces like a dog. Now it is your turn to do me a service."	- Слушай, Янкель! - сказал Тарас жиду, который начал перед ним кланяться и запер осторожно дверь, чтобы их не видели. - Я спас твою жизнь, -тебя бы разорвали, как собаку, запорожцы; теперь твоя очередь, теперь сделай мне услугу!
The Jew's face clouded over a little.	Лицо жида несколько поморщилось.
"What service?	- Какую услугу?
If it is a service I can render, why should I not render it?"	Если такая услуга, что можно сделать, то для чего не сделать?
"Ask no questions.	- Не говори ничего.
Take me to Warsaw."	Вези меня в Варшаву.
"To Warsaw?	- В Варшаву?
Why to Warsaw?" said the Jew, and his brows and shoulders rose in amazement.	Как в Варшаву? - сказал Янкель. Брови и плечи его поднялись вверх от изумления.
"Ask me nothing.	- Не говори мне ничего.
Take me to Warsaw.	Вези меня в Варшаву.
I must see him once more at any cost, and say one word to him."	Что бы ни было, а я хочу еще раз увидеть его, сказать ему хоть одно слово.
"Say a word to whom?"	- Кому сказать слово?
"To him-to Ostap-to my son."	- Ему, Остапу, сыну моему.
"Has not my lord heard that already-"	- Разве пан не слышал, что уже...