Николай Гоголь - Тарас Бульба - русский и английский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Николай Гоголь - Тарас Бульба - русский и английский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Русская классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Тарас Бульба - русский и английский параллельные тексты
Автор:

Николай Гоголь
Жанр:

Русская классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Николай Гоголь - Тарас Бульба - русский и английский параллельные тексты краткое содержание

Тарас Бульба - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Николай Гоголь, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Известная повесть Н.В.Гоголя из цикла «Миргород», при создании которой автор широко использовал различные исторические источники: мемуары, летописи, исследования, фольклорные материалы.
«Тарас Бульба» давно входит в школьную программу. Но хорошо бы иметь в виду, что для прочтения этой повести нужна мудрость, редко свойственная юному возрасту. Впрочем, наверное, это лишнее замечание: с классикой всегда так бывает.

Тарас Бульба - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Тарас Бульба - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Николай Гоголь

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

On a huge overturned cask sat a Zaporozhetz without his shirt; he was holding it in his hands, and slowly sewing up the holes in it.	На большой опрокинутой бочке сидел запорожец без рубашки: он держал в руках ее и медленно зашивал на ней дыры.
Again their way was stopped by a whole crowd of musicians, in the midst of whom a young Zaporozhetz was dancing, with head thrown back and arms outstretched.	Им опять перегородила дорогу целая толпа музыкантов, в средине которых отплясывал молодой запорожец, заломивши шапку чертом и вскинувши руками.
He kept shouting,	Он кричал только:
"Play faster, musicians!	"Живее играйте, музыканты!
Begrudge not, Thoma, brandy to these orthodox Christians!"	Не жалей, Фома, горелки православным христианам!"
And Thoma, with his blackened eye, went on measuring out without stint, to every one who presented himself, a huge jugful.	И Фома, с подбитым глазом, мерял без счету каждому пристававшему по огромнейшей кружке.
About the youthful Zaporozhetz four old men, moving their feet quite briskly, leaped like a whirlwind to one side, almost upon the musicians' heads, and, suddenly, retreating, squatted down and drummed the hard earth vigorously with their silver heels.	Около молодого запорожца четверо старых выработывали довольно мелко ногами, вскидывались, как вихорь, на сторону, почти на голову музыкантам, и, вдруг опустившись, неслись вприсядку и били круто и крепко своими серебряными подковами плотно убитую землю.
The earth hummed dully all about, and afar the air resounded with national dance tunes beaten by the clanging heels of their boots.	Земля глухо гудела на всю округу, и в воздухе далече отдавались гопаки и тропаки, выбиваемые звонкими подковами сапогов.
But one shouted more loudly than all the rest, and flew after the others in the dance.	Но один всех живее вскрикивал и летел вслед за другими в танце.
His scalp-lock streamed in the wind, his muscular chest was bare, his warm, winter fur jacket was hanging by the sleeves, and the perspiration poured from him as from a pig.	Чуприна развевалась по ветру, вся открыта была сильная грудь; теплый зимний кожух был надет в рукава, и пот градом лил с него, как из ведра.
"Take off your jacket!" said Taras at length: "see how he steams!"-"I can't," shouted the Cossack.	"Да сними хоть кожух! - сказал наконец Тарас. -Видишь, как парит!" - "Не можно!" - кричал запорожец.
"Why?"-"I can't: I have such a disposition that whatever I take off, I drink up."	"Отчего?" - "Не можно; у меня уж такой нрав: что скину, то пропью".
And indeed, the young fellow had not had a cap for a long time, nor a belt to his caftan, nor an embroidered neckerchief: all had gone the proper road.	А шапки уж давно не было на молодце, ни пояса на кафтане, ни шитого платка; все пошло куда следует.
The throng increased; more folk joined the dancer: and it was impossible to observe without emotion how all yielded to the impulse of the dance, the freest, the wildest, the world has ever seen, still called from its mighty originators, the Kosachka.	Толпа росла; к танцующим приставали другие, и нельзя было видеть без внутреннего движенья, как все отдирало танец самый вольный, самый бешеный, какой только видел когда-либо свет и который, по своим мощным изобретателям, назван козачком.
"Oh, if I had no horse to hold," exclaimed Taras, "I would join the dance myself."	- Эх, если бы не конь! - вскрикнул Тарас, -пустился бы, право, пустился бы сам в танец!

Meanwhile there began to appear among the throng men who were respected for their prowess throughout all the Setch-old greyheads who had been leaders more than once.	А между тем в народе стали попадаться и степенные, уваженные по заслугам всею Сечью, седые, старые чубы, бывавшие не раз старшинами.
Taras soon found a number of familiar faces.	Тарас скоро встретил множество знакомых лиц.
Ostap and Andrii heard nothing but greetings.	Остап и Андрий слышали только приветствия:
"Ah, it is you, Petcheritza!	"А, это ты, Печерица!
Good day, Kozolup!"-"Whence has God brought you, Taras?"-"How did you come here, Doloto?	Здравствуй, Козолуп!" - "Откуда бог несет тебя, Тарас?" - "Ты как сюда зашел, Долото?" -
Health to you, Kirdyaga!	"Здорово, Кирдяга!
Hail to you, Gustui!	Здорово, Густый!
Did I ever think of seeing you, Remen?"	Думал ли я видеть тебя, Ремень?"
And these heroes, gathered from all the roving population of Eastern Russia, kissed each other and began to ask questions.	И витязи, собравшиеся со всего разгульного мира восточной России, целовались взаимно; и тут понеслись вопросы:
"But what has become of Kasyan?	"А что Касьян?
Where is Borodavka? and Koloper? and Pidsuitok?"	Что Бородавка? Что Колопер? Что Пидсышок?"
And in reply, Taras Bulba learned that Borodavka had been hung at Tolopan, that Koloper had been flayed alive at Kizikirmen, that Pidsuitok's head had been salted and sent in a cask to Constantinople.	И слышал только в ответ Тарас Бульба, что Бородавка повешен в Толопане, что с Колопера содрали кожу под Кизикирменом, что Пидсышкова голова посолена в бочке и отправлена в самый Царьград.
Old Bulba hung his head and said thoughtfully,	Понурил голову старый Бульба и раздумчиво говорил:
"They were good Cossacks."	"Добрые были козаки!"
CHAPTER III	III
Taras Bulba and his sons had been in the Setch about a week.	Уже около недели Тарас Бульба жил с сыновьями своими на Сечи.
Ostap and Andrii occupied themselves but little with the science of war.	Остап и Андрий мало занимались военною школою.
The Setch was not fond of wasting time in warlike exercises. The young generation learned these by experience alone, in the very heat of battles, which were therefore incessant.	Сечь не любила затруднять себя военными упражнениями и терять время; юношество воспитывалось и образовывалось в ней одним опытом, в самом пылу битв, которые оттого были почти беспрерывны.
The Cossacks thought it a nuisance to fill up the intervals of this instruction with any kind of drill, except perhaps shooting at a mark, and on rare occasions with horse-racing and wild-beast hunts on the steppes and in the forests. All the rest of the time was devoted to revelry-a sign of the wide diffusion of moral liberty.	Промежутки козаки почитали скучным занимать изучением какой-нибудь дисциплины, кроме разве стрельбы в цель да изредка конной скачки и гоньбы за зверем в степях и лугах; все прочее время отдавалось гульбе - признаку широкого размета душевной воли.
The whole of the Setch presented an unusual scene: it was one unbroken revel; a ball noisily begun, which had no end.	Вся Сечь представляла необыкновенное явление. Это было какое-то беспрерывное пиршество, бал, начавшийся шумно и потерявший конец свой.

Some busied themselves with handicrafts; others kept little shops and traded; but the majority caroused from morning till night, if the wherewithal jingled in their pockets, and if the booty they had captured had not already passed into the hands of the shopkeepers and spirit-sellers.	Некоторые занимались ремеслами, иные держали лавочки и торговали; но большая часть гуляла с утра до вечера, если в карманах звучала возможность и добытое добро не перешло еще в руки торгашей и шинкарей.
This universal revelry had something fascinating about it.	Это общее пиршество имело в себе что-то околдовывающее.
It was not an assemblage of topers, who drank to drown sorrow, but simply a wild revelry of joy.	Оно не было сборищем бражников, напивавшихся с горя, но было просто бешеное разгулье веселости.
Every one who came thither forgot everything, abandoned everything which had hitherto interested him.	Всякий приходящий сюда позабывал и бросал все, что дотоле его занимало.
He, so to speak, spat upon his past and gave himself recklessly up to freedom and the good-fellowship of men of the same stamp as himself-idlers having neither relatives nor home nor family, nothing, in short, save the free sky and the eternal revel of their souls.	Он, можно сказать, плевал на свое прошедшее и беззаботно предавался воле и товариществу таких же, как сам, гуляк, не имевших ни родных, ни угла, ни семейства, кроме вольного неба и вечного пира души своей.
This gave rise to that wild gaiety which could not have sprung from any other source.	Это производило ту бешеную веселость, которая не могла бы родиться ни из какого другого источника.
The tales and talk current among the assembled crowd, reposing lazily on the ground, were often so droll, and breathed such power of vivid narration, that it required all the nonchalance of a Zaporozhetz to retain his immovable expression, without even a twitch of the moustache-a feature which to this day distinguishes the Southern Russian from his northern brethren.	Рассказы и болтовня среди собравшейся толпы, лениво отдыхавшей на земле, часто так были смешны и дышали такою силою живого рассказа, что нужно было иметь всю хладнокровную наружность запорожца, чтобы сохранять неподвижное выражение лица, не моргнув даже усом, - резкая черта, которою отличается доныне от других братьев своих южный россиянин.
It was drunken, noisy mirth; but there was no dark ale-house where a man drowns thought in stupefying intoxication: it was a dense throng of schoolboys.	Веселость была пьяна, шумна, но при всем том это не был черный кабак, где мрачно-искажающим весельем забывается человек; это был тесный круг школьных товарищей.
The only difference as regarded the students was that, instead of sitting under the pointer and listening to the worn-out doctrines of a teacher, they practised racing with five thousand horses; instead of the field where they had played ball, they had the boundless borderlands, where at the sight of them the Tatar showed his keen face and the Turk frowned grimly from under his green turban.	Разница была только в том, что вместо сидения за указкой и пошлых толков учителя они производили набег на пяти тысячах коней; вместо луга, где играют в мяч, у них были неохраняемые, беспечные границы, в виду которых татарин выказывал быструю свою голову и неподвижно, сурово глядел турок в зеленой чалме своей.