Михаил Булгаков - Белая гвардия - русский и английский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Михаил Булгаков - Белая гвардия - русский и английский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Советская классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Белая гвардия - русский и английский параллельные тексты
Автор:

Михаил Булгаков
Жанр:

Советская классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Михаил Булгаков - Белая гвардия - русский и английский параллельные тексты краткое содержание

Белая гвардия - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Михаил Булгаков, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

«Белая гвардия» — не просто роман, но своеобразная «хроника времени» — хроника, увиденная через призму восприятия «детей страшных лет России». Трагедия издерганной дворянской семьи, задыхающейся в кровавом водовороте гражданской войны, под пером Булгакова обретает черты эпической трагедии всей русской интеллигенции — трагедии, отголоски которой доносятся до нас и теперь…

Белая гвардия - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Белая гвардия - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Михаил Булгаков

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

A face of utter loyalty peered out from behind the duck-bill nose.	Под утиным барашковым носом торчала исключительной благонамеренности физиономия.
It was struck dumb and its little round eyes flicked from side to side with fright.	Ничего ровно она не могла говорить, и круглые глазки ее закатывались от страха.
Turbin let go the sleeve and in cold fury he began looking around amongst the hats, backs of heads and collars that seethed about him.	Турбин выпустил рукав и в холодном бешенстве начал рыскать глазами по шапкам, затылкам и воротникам, кипевшим вокруг него.
He kept his left hand ready to grab anything within reach, whilst keeping his right hand on the butt of the revolver in his pocket.	Левой рукой он готовился что-то ухватить, а правой придерживал в кармане ручку браунинга.
The dismal chanting of the priests floated past, beside him sobbed a peasant woman in a headscarf.	Печальное пение священников проплывало мимо, и рядом, надрываясь, голосила баба в платке.
There was no one to seize now, the voice seemed to have been swallowed up by the earth.	Хватать было решительно некого, голос словно сквозь землю провалился.
The last coffin marked	Проплыл последний гроб,
'Ensign Morskoy' moved past, followed by some people on a sledge.	"Прапорщик Морской", пролетели какие-то сани.
' Voice of Liberty!' came a piercing contralto shriek right beside Alexei Turbin's ear.	- "Вести"! - вдруг под самым ухом Турбина резнул сиплый альт.
Senseless with rage he pulled the crumpled newspaper out of his pocket and twice rammed it into the boy's face, grinding his teeth and saying as he did so:	Турбин вытащил из кармана скомканный лист и, не помня себя, два раза ткнул им мальчишке в физиономию, приговаривая со скрипом зубовным:
' There's your damned Voice of Liberty!	- Вот тебе вести.
You can damn well have it back!	Вот тебе. Вот тебе вести.
Little swine!'	Сволочь!
With this his attack of fury subsided.	На этом припадок его бешенства и прошел.
The boy dropped his newspapers, slipped and fell down in a snowdrift.	Мальчишка разронял газеты, поскользнулся и сел в сугроб.
For a moment he pretended to burst into tears, and his eyes filled with a look of the most savage hatred that was no pretence.	Лицо его мгновенно перекосилось фальшивым плачем, а глаза наполнились отнюдь не фальшивой, лютейшей ненавистью.
'What's the matter with you? Who d'you think you are, mister? What've I done?' he snivelled, trying to cry and stumbling to his feet in the snow.	- Што это... что вы... за что мине? - загнусил он, стараясь зареветь и шаря по снегу.
A face stared at Turbin in astonishment, but was too afraid to say anything.	Чье-то лицо в удивлении выпятилось на Турбина, но боялось что-нибудь сказать.
Feeling stupid, confused and ashamed Turbin hunched his head into his shoulders and, turning sharply, ran past a lamp-post, past the circular white walls of the gigantic museum building, past some holes in the ground full of snow-covered bricks and towards the huge asphalt square in front of the Alexander I High School.	Чувствуя стыд и нелепую чепуху, Турбин вобрал голову в плечи и, круто свернув, мимо газового фонаря, мимо белого бока круглого гигантского здания музея, мимо каких-то развороченных ям с занесенными пленкой снега кирпичами, выбежал на знакомый громадный плац - сад Александровской гимназии.
' Voice of Liberty!	- "Вести"!

Paper! Paper!' came the cry from the street.	"Ежедневная демократическая газета"! -донеслось с улицы.
The huge four-storey building of Alexei Turbin's old school, with its hundred and eighty windows, was built around three sides of an asphalted square.	Стовосьмидесятиоконным, четырехэтажным громадным покоем окаймляла плац родная Турбину гимназия.
He had spent eight years there. For eight years, in springtime during breaks between classes he had run around that playground, and in the winter semester when the air in the classrooms was stuffy and dust-laden and the playground was covered by the inevitable cold, solid layer of snow, he had gazed at it out of the window.	Восемь лет провел Турбин в ней, в течение восьми лет в весенние перемены он бегал по этому плацу, а зимами, когда классы были полны душной пыли и лежал на плацу холодный важный снег зимнего учебного года, видел плац из окна.
For eight years that brick-and-mortar foster-mother had raised and educated Alexei Turbin and his two younger friends, Karas and Myshlaevsky.	Восемь лет растил и учил кирпичный покой Турбина и младших - Карася и Мышлаевского.
And precisely eight years ago Turbin had said goodbye to the school playground for the last time.	И ровно восемь же лет назад в последний раз видел Турбин сад гимназии.
A spasm of something like fear snatched at his heart.	Его сердце защемило почему-то от страха.
He had a sudden feeling that a black cloud had blotted out the sky, that a kind of hurricane had blown up and carried away all of life as he knew it, just as a monster wave will sweep away a jetty.	Ему показалось вдруг, что черная туча заслонила небо, что налетел какой-то вихрь и смыл всю жизнь, как страшный вал смывает пристань.
Ah, these eight years of school!	О, восемь лет учения!
There had been much in them that as a boy he had felt to be dreary, pointless and unpleasant - but there had also been a lot of sheer fun.	Сколько в них было нелепого и грустного и отчаянного для мальчишеской души, но сколько было радостного.
One monotonous classroom day had plodded after another - ut plus the subjunctive, Caius Julius Caesar, a zero for astronomy and an undying hatred of astronomy ever since; but then spring would come, eager spring and somehow the noise in the school grew louder and more excited, the high school girls would be out in their green pinafores on the avenue, May and chestnut blossom and above all the constant beacon ahead: the university, in other words -freedom. Do you realise what the university means?	Серый день, серый день, серый день, ут консекутивум, Кай Юлий Цезарь, кол по космографии и вечная ненависть к астрономии со дня этого кола. Но зато и весна, весна и грохот в залах, гимназистки в зеленых передниках на бульваре, каштаны и май, и, главное, вечный маяк впереди - университет, значит, жизнь свободная, -понимаете ли вы, что значит университет?
Boat trips on the Dnieper, freedom, money, fame, power.	Закаты на Днепре, воля, деньги, сила, слава.
And now he had been through it all.	И вот он все это прошел.
The teachers with their permanently enigmatic expressions; those terrible swimming baths in the math problems (which he still dreamed about) always draining themselves at so many gallons per minute but which never emptied; complicated arguments about the differences in character between Lensky and Onegin, about the disgraceful behaviour of Socrates; the date of the foundation of the Jesuit order; the dates of Pompey's campaigns and every other campaign for the past two thousand years.	Вечно загадочные глаза учителей, и страшные, до сих пор еще снящиеся, бассейны, из которых вечно выливается и никак не может вылиться вода, и сложные рассуждения о том, чем Ленский отличается от Онегина, и как безобразен Сократ, и когда основан орден иезуитов, и высадился Помпеи, и еще кто-то высадился, и высадился и высаживался в течение двух тысяч лет...

But that was only a beginning.	Мало этого.
After eight years in high school, after the last swimming bath had emptied itself, came the corpses in the anatomy school, white hospital wards, the glassy silence of operating theatres; then three years in the saddle, wounded soldiers, squalor and degradation - the war, yet another ever-Mowing, never-emptying pool.	За восемью годами гимназии, уже вне всяких бассейнов, трупы анатомического театра, белые палаты, стеклянное молчание операционных, а затем три года метания в седле, чужие раны, унижения и страдания, - о, проклятый бассейн войны...
And now he had landed up here again, back in the same school grounds.	И вот высадился все там же, на этом плацу, в том же саду.
He ran across the square feeling sick and depressed, clutching the revolver in his pocket, running God knew where or why: presumably to defend that life, that future on whose behalf he had racked his brains over emptying swimming-pools and over those damned men, one of whom was always walking from point	И бежал по плацу достаточно больной и издерганный, сжимал браунинг в кармане, бежал черт знает куда и зачем. Вероятно, защищать ту самую жизнь - будущее, из-за которого мучился над бассейнами и теми проклятыми пешеходами, из которых один идет со станции
' A' and the other walking towards him from point	"А", а другой навстречу ему со станции
'B'.	"Б".
The dark windows were grim and silent, a silence revealed at a glance as utterly lifeless.	Черные окна являли полнейший и угрюмейший покой. С первого взгляда становилось понятно, что это покой мертвый.
Strange, that here in the center of the City, amidst all the disintegration, uproar and bustle this great four-storey ship, which had once launched tens of thousands of young lives on to the open sea, should now be so dead.	Странно, в центре города, среди развала, кипения и суеты, остался мертвый четырехъярусный корабль, некогда вынесший в открытое море десятки тысяч жизней.
No one seemed to be in charge of it any longer; there was not a sound, not a movement to be found any longer in its windows or behind the yellow-washed walls dating from the reign of Nicholas I.	Похоже было, что никто уже его теперь не охранял, ни звука, ни движения не было в окнах и под стенами, крытыми желтой николаевской краской.
A virginal layer of snow lay on its roofs, covered the tops of the chestnut trees like white caps, lay evenly like a sheet over the playground, and only a few random tracks showed that someone had recently tramped across it.	Снег девственным пластом лежал на крышах, шапкой сидел на кронах каштанов, снег устилал плац ровно, и только несколько разбегающихся дорожек следов показывали, что истоптали его только что.
And most depressing of all, not only did nobody know, but nobody cared what had become of the school.	И главное: не только никто не знал, но и никто не интересовался - куда же все делось?
Who was there now to come and study aboard that great ship?	Кто теперь учится в этом корабле?
And if no one came to school-why not?	А если не учится, то почему?
Where was the janitor?	Где сторожа?
What were those horrible, blunt-muzzled mortars doing there, drawn up under the row of chestnut trees by the railings around the main entrance?	Почему страшные, тупорылые мортиры торчат под шеренгою каштанов у решетки, отделяющей внутренний палисадник у внутреннего парадного входа?