Михаил Булгаков - Белая гвардия - русский и английский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Михаил Булгаков - Белая гвардия - русский и английский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Советская классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Белая гвардия - русский и английский параллельные тексты
Автор:

Михаил Булгаков
Жанр:

Советская классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Михаил Булгаков - Белая гвардия - русский и английский параллельные тексты краткое содержание

Белая гвардия - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Михаил Булгаков, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

«Белая гвардия» — не просто роман, но своеобразная «хроника времени» — хроника, увиденная через призму восприятия «детей страшных лет России». Трагедия издерганной дворянской семьи, задыхающейся в кровавом водовороте гражданской войны, под пером Булгакова обретает черты эпической трагедии всей русской интеллигенции — трагедии, отголоски которой доносятся до нас и теперь…

Белая гвардия - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Белая гвардия - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Михаил Булгаков

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Why don't you come alive and lead them down from the canvas?	Оживи, сведи их с полотна!
They'd smash Petlyura all right.	Они побили бы Петлюру.
Turbin's legs took him downstairs of their own volition.	Ноги Турбина понесли его вниз сами собой.
He wanted to shout 'Maxim!', but he hesitated and then finally stopped.	"Максим"! - хотелось ему крикнуть, потом он стал останавливаться и совсем остановился.
He imagined Maxim down below in the janitors' quarters in the basement, probably sitting huddled over his stove. Either he would have forgotten the old days, or he would burst into tears.	Представил себе Максима внизу, в подвальной квартирке, где жили сторожа. Наверное, трясется у печки, все забыл и еще будет плакать. А тут и так тоски по самое горло.
And things were bad enough without that.	Плюнуть надо на все это.
To hell with the idea -sentimental rubbish.	Довольно сентиментальничать.
They had all ruined their lives by being too sentimental.	Просентиментальничали свою жизнь.
So forget it. *	Довольно.
Yet when Turbin had dismissed his medical orderlies he found himself wandering around one of the empty, twilit classrooms.	И все-таки, когда Турбин отпустил фельдшеров, он оказался в пустом сумеречном классе.
The blackboards looked down blankly from the walls, the benches still stood in their ranks.	Угольными пятнами глядели со стен доски. И парты стояли рядами.
He could not resist lifting the lid of one of the desks and sitting down at it.	Он не удержался, поднял крышку и присел.
It felt difficult, awkward and uncomfortable.	Трудно, тяжело, неудобно.
How near the blackboard seemed.	Как близка черная доска.
He could have sworn that this was his old classroom, this or the next one, because there was that same familiar view of the City out of the window.	Да, клянусь, клянусь, тот самый класс или соседний, потому что вон из окна тот самый вид на Город.
Over there was the huge black, inert mass of the university buildings, there was the lamplit avenue running straight as an arrow, there were the same boxlike houses, the dark gaps in between them, walls, the vaulted sky. . . .	Вон черная умершая громада университета. Стрела бульвара в белых огнях, коробки домов, провалы тьмы, стены, высь небес...
Outside it looked exactly like a stage set for The Night Before Christmas, snow and little flickering, twinkling lights ...	А в окнах настоящая опера "Ночь под рождество", снег и огонечки, дрожат и мерцают...
'I wonder why there is gunfire out at Svyatoshino?'	"Желал бы я знать, почему стреляют в Святошине?"
Harmless, far away, as though muffled in cotton wool, came the dull boo-oom, boom . . .	И безобидно, и далеко, пушки, как в вату, бу-у, бу -у...
' Enough of this.'	- Довольно.
Alexei Turbin lowered the desk-lid, walked out into the corridor and through the main lobby, past the sentries and out of doors.	Турбин опустил крышку парты, вышел в коридор и мимо караулов ушел через вестибюль на улицу.

A machine-gun was posted at the main entrance.	В парадном подъезде стоял пулемет.
There were hardly any people out on the streets and it was snowing hard. #	Прохожих на улице было мало, и шел крупный снег.
The colonel spent a busy night, making countless journeys back and forth between the school and Madame Anjou's shop nearby.	Господин полковник провел хлопотливую ночь. Много рейсов совершил он между гимназией и находящейся в двух шагах от нее мадам Анжу.
By midnight the machinery of his command was working thoroughly and efficiently.	К полуночи машина хорошо работала и полным ходом.
Crackling faintly, the school arc-lights shone with their pinkish light.	В гимназии, тихонько шипя, изливали розовый свет калильные фонари в шарах.
The assembly hall had grown noticeably warmer, thanks to the fires blazing all evening and all night in the old-fashioned stoves in the library bays of the hall.	Зал значительно потеплел, потому что весь вечер и всю ночь бушевало пламя в старинных печах в библиотечных приделах зала.
Under Myshlaevsky's command several cadets had lit the white stoves with bound volumes of literary magazines of the 1860's, and then to a ceaseless clatter of axes had fed the flames by chopping up the old school benches.	Юнкера, под командою Мышлаевского, "Отечественными записками" и "Библиотекой для чтения" за 1863 год разожгли белые печи и потом всю ночь непрерывно, гремя топорами, старыми партами топили их.
Having swallowed their ration of two glasses of vodka (the colonel had kept his promise and provided them with enough to keep the cold out - a gallon and a half), Studzinsky and Myshlaevsky took turns as officer of the guard. They slept for two hours, wrapped in their greatcoats, lying on the floor beside the stove with the cadets, the crimson flames and shadows playing on their faces.	Судзинский и Мышлаевский, приняв по два стакана спирта (господин полковник сдержал свое обещание и доставил его в количестве достаточном, чтобы согреться, именно -полведра), сменяясь, спали по два часа вповалку с юнкерами, на шинелях у печек, и багровые огни и тени играли на их лицах.
Then they got up, moving from sentry-post to sentry-post all through the night inspecting the guard.	Потом вставали, всю ночь ходили от караула к караулу, проверяя посты. И Карась с юнкерами-пулеметчиками дежурил у выходов в сад.
Relieved every hour, four cadets, muffled in sheepskin jerkins, stood guard over the broad-muzzled six-inch mortars.	И в бараньих тулупах, сменяясь каждый час, стояли четверо юнкеров у толстомордых мортир.
The stove at Madame Anjou's glowed infernally, the draught roaring and crackling up the flue. A cadet stood on guard at the door keeping constant watch on the motor-cycle and sidecar parked outside, while four others slept like logs inside the shop, wrapped in their greatcoats.	У мадам Анжу печка раскалилась, как черт, в трубах звенело и несло, один из юнкеров стоял на часах у двери, не спуская глаз с мотоциклетки у подъезда, и пять юнкеров мертво спали в магазине, расстелив шинели.
Towards midnight the colonel was finally able to settle down at Madame Anjou's. He was yawning, but was still too busy on the telephone to go to sleep.	К часу ночи господин полковник окончательно обосновался у мадам Анжу, зевал, но еще не ложился, все время беседуя с кем-то по телефону.
Then at two o'clock in the morning a motor-cycle drove hooting up to the shop. A military man in a gray coat dismounted.	А в два часа ночи, свистя, подъехала мотоциклетка, и из нее вылез военный человек в серой шинели.
'Let him pass.	- Пропустить.
It's for me.'	Это ко мне.

The man handed the colonel a bulky package wrapped in cloth, tied criss-cross with wire.	Человек доставил полковнику объемистый узел в простыне, перевязанный крест-накрест веревкою.
The colonel personally deposited it in the little safe at the back of the shop and locked it.	Г осподин полковник собственноручно запрятал его в маленькую каморочку, находящуюся в приделе магазина, и запер ее на висячий замок.
The gray man drove off again on his motor-cycle. The colonel mounted to the balcony, where he spread out his greatcoat and put a bundle of rags under his head. Having ordered the duty cadet to waken him at precisely 6.30 a.m., he lay down and went to sleep.	Серый человек покатил на мотоциклетке обратно, а господин полковник перешел на галерею и там, разложив шинель и положив под голову груду лоскутов, лег и, приказав дежурному юнкеру разбудить себя ровно в шесть с половиной, заснул.
Seven	7
The coal-black gloom of the darkest night had descended on the terraces of the most beautiful spot on earth, St Vladimir's Hill, whose brick-paved paths and avenues were hidden beneath a thick layer of virgin snow.	Глубокою ночью угольная тьма залегла на террасах лучшего места в мире - Владимирской горки. Кирпичные дорожки и аллеи были скрыты под нескончаемым пухлым пластом нетронутого снега.
Not a soul in the City ever set foot on that great terraced mound in wintertime.	Ни одна душа в Городе, ни одна нога не беспокоила зимою многоэтажного массива.
Still less was anyone likely to climb the hill at night, especially at times like these, which were grim enough to deter the bravest man.	Кто пойдет на Горку ночью, да еще в такое время? Да страшно там просто! И храбрый человек не пойдет.
There was no good reason for going there and only one place that was lit: for a hundred years the black, cast-iron St Vladimir has been standing on his fearful heavy plinth and holding, upright, a twenty-foot-high cross.	Да и делать там нечего. Одно всего освещенное место: стоит на страшном тяжелом постаменте уже сто лет чугунный черный Владимир и держит в руке, стоймя, трехсаженный крест.
Every evening, as soon as twilight begins to enfold the snowdrifts, the slopes and the terraces, the cross is lighted and it burns all night.	Каждый вечер, лишь окутают сумерки обвалы, скаты и террасы, зажигается крест и горит всю ночь.
From far away it can be seen; from thirty miles away in the black distance stretching away towards Moscow.	И далеко виден, верст за сорок виден в черных далях, ведущих к Москве.
But here on the hilltop it lights up only very little: the pale electric light falls, brushing the greenish-black flanks of the plinth, picking out of the darkness the balustrade and a stretch of the railings that surround the central terrace.	Но тут освещает немного, падает, задев зелено-черный бок постамента, бледный электрический свет, вырывает из тьмы балюстраду и кусок решетки, окаймляющей среднюю террасу Больше ничего.
And that is all.	А уж дальше, дальше!..
Beyond this - utter darkness.	Полная тьма.
Out there stand strange trees capped with snow, looking like chandeliers wrapped in muslin, and neck-deep snowdrifts all around.	Деревья во тьме, странные, как люстры в кисее, стоят в шапках снега, и сугробы кругом по самое горло.
Terrifying.	Жуть.
Obviously no one, however courageous, is going to come here.	Ну, понятное дело, ни один человек и не потащится сюда.
Chiefly because there is nothing to come for.	Даже самый отважный. Незачем, самое главное.