Александр Пушкин - Евгений Онегин - русский и английский параллельные тексты

Но в чем он истинный был гений, Что знал он тверже всех наук, Which was for him from time of childhood Like work and torment, was delightful, Что было для него измлада И труд, и мука, и отрада, Which pressed his spirits all the way And kept his laziness for day, - Что занимало целый день Его тоскующую лень, - It was the art of tender passion, By Nazon brightly glorified. Была наука страсти нежной, Которую воспел Назон, But Nazon was by world denied And suffered past rebellious session: За что страдальцем кончил он Свой век блестящий и мятежный Moldavia, that's far away From Italy, was end of way. В Молдавии, в глуши степей, Вдали Италии своей. IX IX ....................... □....................... □....................... X X From early times he was dissembling, Some hidden hope he could leave, Как рано мог он лицемерить, Таить надежду, ревновать, He pined away, he was dissuading, Was dull and jealous, made believe; Разуверять, заставить верить, Казаться мрачным, изнывать, Could come such proud or obedient, Could be attentive or indifferent; Являться гордым и послушным, Внимательным иль равнодушным! Was languishing and taciturn, Eloquent ardently in turn; Как томно был он молчалив, Как пламенно красноречив, In hearty letter, as its sender, He was slipshod. В сердечных письмах как небрежен! For all of that Одним дыша, одно любя, Of own life he could forget! Как он умел забыть себя! His look was always quick and tender, Как взор его был быстр и нежен, Was impudent and shy; sometimes Could show how tear shines, Стыдлив и дерзок, а порой Блистал послушною слезой! XI XI

Was seeming new on each occasion, With jokes innocence amazed.	Как он умел казаться новым, Шутя невинность изумлять,
Could give a fright by desperation, With flattery could draw one's gaze,	Пугать отчаяньем готовым, Приятной лестью забавлять,
Was able any glimpse of sweetness, Of vergin years bias giftness	Ловить минуту умиленья, Невинных лет предубежденья
With passion and the wit to gain, For sudden tenderness to wait,	Умом и страстью побеждать, Невольной ласки ожидать,
For words of love to be entreating, First move of heart to catch by chance,	Молить и требовать признанья, Подслушать сердца первый звук,
To chase the love and all at once To get agreed a secret meeting,	Преследовать любовь, и вдруг Добиться тайного свиданья...
And then from people far away To give her lessons all the day?	И после ей наедине Давать уроки в тишине!
XII	XII
And how could he be annoying The hearts of ladies, whom he knew!	Как рано мог уж он тревожить Сердца кокеток записных!
But when his thoughts were of destroying His own rivals, though few,	Когда ж хотелось уничтожить Ему соперников своих,
His scandal talks were such backbiting!	Как он язвительно злословил!
His nets for them were so frightening!	Какие сети им готовил!
But blissful husband of coquette, To part from him you did regret!	Но вы, блаженные мужья, С ним оставались вы друзья:
By cunning husband he was greeted, Of Faublas previous a fan;	Его ласкал супруг лукавый, Фобласа давний ученик,
By one mistrustful old man; Him stately cuckold admitted,	И недоверчивый старик, И рогоносец величавый,
Who's always proud of himself, Of dinner and of wife herself.	Всегда довольный сам собой, Своим обедом и женой.
XIII, XIV	XIII. XIV
....................... □....................... □.......................
XV	XV
Sometimes, when he's in bed yet sleeping, Some papers they are bringing him.	Бывало, он еще в постеле: К нему записочки несут.
What?	Что?
Invitations for a meeting?	Приглашенья?
Three houses will wait for him.	В самом деле, Три дома на вечер зовут:
Some balls, one children's entertainment...	Там будет бал, там детский праздник.
What will he choose for his engagement?	Куда ж поскачет мой проказник?
With which to start?	С кого начнет он?

In wonder style To every place he came in time.	Все равно: Везде поспеть немудрено.
Meanwhile he's dressed for walk at morning, His bolivar he's having on^{3]	Покамест в утреннем уборе, Надев широкий боливарЗ,
And comes to bouieward quite forlone: He there at a space is walking	Онегин едет на бульвар И там гуляет на просторе,
Until his breget sleepless, fine {4} Will strike the bells for him to dine.	Пока недремлющий брегет Не прозвонит ему обед.
XVI	XVI
Its dark.	Уж тёмно: в санки он садится.
In sledge he's sitting now. -Away, away! - the driver marks,	"Пади, пади!" - раздался крик;
And, covered with the frosted gown, His beaver collar now sparks.	Морозной пылью серебрится Его бобровый воротник.
To Talon's surely he's raiding. Kaverin there is awaiting.	К Talon4 помчался: он уверен, Что там уж ждет его Каверин.
He comes: the corks for ceiling pass, The wine like comet splashes fast.	Вошел: и пробка в потолок, Вина кометы брызнул ток;
A bloody roast-beef is given, And truffles, splendour of teenage,	Пред ним roast-beef окровавленный, И трюфли, роскошь юных лет,
In France of cooking highest gauge; And pie train Strassburg, freshly driven,	Французской кухни лучший цвет, И Страсбурга пирог нетленный
Between the Limburg lively cheese And best pine-apple gold squeese.	Меж сыром лимбургским живым И ананасом золотым.
XYII	XVII
The thirst demands some more of drinking To cool hot cutlet's fat at once,	Еще бокалов жажда просит Залить горячий жир котлет,
But breget bells are now clinking: New ballet will begin by chance,	Но звон брегета им доносит, Что новый начался балет.
Of theatre strict legislator, Inconstant adorer of later	Театра злой законодатель, Непостоянный обожатель
Quite charming actresses, he is An honoured cityzen of links.	Очаровательных актрис, Почетный гражданин кулис,
For theatre Onegin's speeding. In it each man is free at all:	Онегин полетел к театру, Где каждый, вольностью дыша,
He may each entrechat catcall, Or hiss Moina, Fedra greeting;	Готов охлопать entrechat, Обшикать Федру, Клеопатру,
Or Cleopatra may encore (By others to be heard once more).	Моину вызвать (для того, Чтоб только слышали его).
XYIII	XVIII
Enchanting land! In days of wisdom, Of satire great potentate,	Волшебный край! там в стары годы, Сатиры смелый властелин,

Fonvizin shone, a friend of freedom, Knyazhnin was always up-to-date.	Блистал Фонвизин, друг свободы, И переимчивый Княжнин;
With Ozerov all were delighted, Semyonova with him divided	Там Озеров невольны дани Народных слез, рукоплесканий
The tears of the people's awe. Katenin there could restore	С младой Семеновой делил; Там наш Катенин воскресил
Of Corneille stately genius; there Was known prickly Shakhovskoy	Корнеля гений величавый; Там вывел колкий Шаховской
Who wrote comedies with joy; With glory Didla's crowned there.	Своих комедий шумный рой, Там и Дидло венчался славой,
And there, in the shades of links, My younger days were rushing things,	Там, там под сению кулис Младые дни мои неслись.
XIX	XIX
My goddesses' what are you? where?	Мои богини! что вы? где вы?
You listen to my grievous call:	Внемлите мой печальный глас:
Are you the same, or others dared To change, replace you there all?	Всё те же ль вы? другие ль девы, Сменив, не заменили вас?
Shall I again your chorus hear?	Услышу ль вновь я ваши хоры?
Of Russian Terpsichore's dear	Узрю ли русской Терпсихоры
Shall see emotional flight?	Душой исполненный полет?
Or dismal eye will never find	Иль взор унылый не найдет
At boring stage some known actor, And, turning to unknown world	Знакомых лиц на сцене скучной, И, устремив на чуждый свет
My disillusioned lornette, Of joy some careless spectator,	Разочарованный лорнет, Веселья зритель равнодушный,
With yawn I'll cover disrespect And shall of bygone recollect?	Безмолвно буду я зевать И о былом воспоминать?
XX	XX
Each box in theatre is shining, In pit each stall already boils,	Театр уж полон; ложи блещут; Партер и кресла -все кипит;
In gallery the claps are flying, And rising curtain makes a noise.	В райке нетерпеливо плещут, И, взвившись, занавес шумит.
Half-aireal and resplended, To magic bow all attended,	Блистательна, полувоздушна, Смычку волшебному послушна,
Ist?mina's in front of pit, With nymths she waits to make a hit.	Толпою нимф окружена, Стоит Истомина; она,
With one of feet the floor she's touching, With other slowly she wheels,	Одной ногой касаясь пола, Другою медленно кружит,
Then sudden caper - and she fleets Like down from Eolus marching,	И вдруг прыжок, и вдруг летит, Летит, как пух от уст Эола;
She makes her figure twine and twist, With quick her foot the foot she beats.	То стан совьет, то разовьет И быстрой ножкой ножку бьет.

Читать дальше