Андрей Драгунов - Простые вещи. Стихотворения

Когда вечером поворачиваешь к подъезду – посмотри вокруг —
нет ли рядом какого-нибудь постороннего…
какой-нибудь сволочи – с газетой подмышкой… вдруг,
оказавшегося – попросить водички… или спросить, где трамвай до
Воронежа…
Будь осторожней – просчитывай каждый свой шаг,
ибо может статься, что следующий вдруг последним —
для твоих ботинок окажется… и ты никогда не узнаешь – как
или чем закончилась история – про варенье…
тобою съеденное во вторник, в шесть тридцать пять,
когда все спали, а ты босиком на кухне
поедал невостребованные, засахаренные – опять —
абрикосы… жалко, что не протухли,
а были съедены тобою в шесть тридцать пять,
пока мама с ейным хахалем не выключили будильник,
и ты успел вернуться в свою кровать,
и еще успел закрыть, уходя, за собой холодильник!..
Посмотри вокруг – нет ли кого в кустах,
кто обвинил бы тебя во съеденных абрикосах,
потому что банка, оставленная пуста…
а к отпечаткам на банке – ещё – есть много вопросов.

Зимой лучше видно – как выглядят птичьи следы,
смешавшись с собачьими каплями на белоснежном
переднике парка… в остатках замёрзшей воды —
как будто застёжки для тёплой неброской одежды…
и ветки – шнурками – свисают до самой земли,
намокнув от снега… от долгой холодной недели —
до птичьих следов, что читаются, как словари…
как длинные фразы – о том, что грачи прилетели,
не выдержав долгой разлуки и длинные сны —
в чужом обрамлении… с памяткой – время не лечит —
тем более, если на белом заметней следы,
то для чего отдалять долгожданную встречу
и говорить – на чужом – для тебя языке! —
клинопись – вместе с рисунком ветвистым – спасает…
как продолжение – длинных морщин вдалеке —
то ли воды, то ли облака – что исчезают,
но сохраняют – на белом – слова, как следы
перемещенья, в составленных снегом, границах…
только застёжки замёрзли – у самой воды —
у продолжения той – чёрно-белой страницы.

1
Будет ли встреча? – или – опять – мимоходом —
где-то в вокзальном буфете – на рюмку и фразу…
на пирожок – от старушки, замёрзшей у входа,
чтобы потом не увидеться больше ни разу…
ни на мгновение – даже – в каком-то вокзале,
где на полу разлилась прошлогодняя слякоть…
и про задержку – опять – никому не сказали,
не объявили с перрона каким-нибудь знаком…
чтобы – никто, никогда, никуда – не уехал! —
не потерялся надолго – на целую вечность —
в упоминаниях… также пригодных для смеха —
как и случайная – где-нибудь – краткая встреча…
Будет ли встреча?.. – узнаем ли? – позже – друг друга —
не в отражении, то есть – когда всё закончится —
только дыханием – в рамках стеклянного круга,
что завершает твоё и моё одиночество.

2
У завтрашней песни – нет имени – есть только звук —
почти завывание – в комнате – из-под подушки…
родившийся вечером – в сумерках – будто – испуг —
в чернилах состарившись, став лишь бумажной игрушкой…
затейливым списком – каких-то ненужных вещей —
в обыденной жизни, что выглядит, как завещанье.
где время и жизнь – протекают намного быстрей,,
оставив на память лишь строчки пустого прощанья
и длинного звука!.. – потом в наступившей ночи,
когда продолжение – только попытка остаться —
песней без имени!.. – той, что потом закричит,
но не услышана будет – ни здесь, ни на станции,
где – только крик – проезжающих мимо людей…
звонкая хлябь под ногами и плачь провожающих,
что исчезает – чем поезд длиннее – быстрей.
сопротивляясь лишь звуку из песенки давешней.

«Язык есть Бог!» – состарившийся Бог…
в бумаге, в переплётах и в чернилах —
во всём, что он переписать не смог,
и что пока – немного – ещё живо…
и сохраняет прежние черты —
в перечислении – почти – в упоминанье…
неровный почерк – лучше, чем цветы —
подходит – для прощенья и прощанья! —
для заключения в какой-то важный текст —
не листиком гербария – словами…
чернила покрывают больше мест,
чем, даже – просто – пепел под ногами,
не говоря – листва или трава —
растительность бесследно исчезает…
и остаются длинные слова,
которыми – сам Бог! – определяет
происходящее… и то, что после нас! —
после того, как из стакана на пол —
всё до последней капли – напоказ,
как говорится в книге – кот наплакал!.. —
всё та же горстка пепла… и язык —
возможность или – просто – пожеланье
Создателя – не перейти на крик! —
не привлекать ненужного вниманья,
не спрашивать – опять – Который час?.. —
после того, как прозвучало – Вечность! —
но человеку нужно каждый раз —
чтобы ему – хоть кто-нибудь – ответил
и развязал немеющий язык! —
последней буквой… или, даже – стоном,
к которому за длинный век привык,
но вычленил его – потом – из горла,
оставив лишь невнятное – прости…
засушенные листья на странице.
Язык – есть Бог! – молчание – в горсти,
которое в чернилах – только – длится.

Я высмотрел давно тот внешний вид —
до веточки, что в парке, перед домом,
что – не всегда, но что-то говорит,
поддакивая снегу и воронам…
и, может быть, кому-нибудь ещё,
кто так же, как и он, гудит от скуки…
кто, прикрываясь вымокшим плащом,
заламывает вверх кривые руки…
Я досмотрел его – до самых снов,
до фонарей зажжённых вдоль дороги,
то есть – до вымысла, что иногда суров
к смотрящему, то есть – ко мне – в итоге…
к мельканию разрозненных огней,
что дополняют общую картину —
присутствием – увиденного – в ней —
не полностью, а лишь наполовину,
мне оставляя место – посмотреть! —
как вариант участия в пейзаже —
во внешнем виде, то есть… но на треть —
не более!.. и то – в окне – на страже.

…я готов отписать на безденежье ту тишину,
что хранится в карманах – пальто, пиджака и рубашки…
даже моль – не хрустит, затаившись в каком-то углу —
то ли нечего есть… то ли – просто – действительно – страшно —
обитать в не-озвученном месте, в сплошной немоте…
не просить же у друга – за тысячу вёрст – от кармана,
где он сам прозябает в негромком своём далеке,
иногда сообщая, что он ещё жив и не пьяный.
Пустое занятье – искать по карманам пятак,
где крошки – и те прошлогодние… и не от хлеба —
от пыли скопившейся за год!.. – возможно пустяк…
возможно – ещё один повод отправиться следом,
стать тоже какой-нибудь пылью на старости лет! —
и жить – по карманам, комкуясь с каким-нибудь прошлым…
глотать тишину, что скопилась – как будто – в ответ —
на дне пиджака – на желание – только хорошего.