Чарльз Диккенс - Большие надежды - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Чарльз Диккенс - Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Чарльз Диккенс
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Чарльз Диккенс - Большие надежды - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Чарльз Диккенс, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Чарльз Диккенс (1812–1870) — английский писатель, завоевавший мировую славу и необычайно популярный в России. Сложные сюжетные переплетения и глубокая эмоциональность присущи созданным Диккенсом произведениям. Роман "Большие надежды" — одна из жемчужин его творчества.

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Чарльз Диккенс

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

But in a fatal moment, yielding to those propensities and passions, the indulgence of which had so long rendered him a scourge to society, he had quitted his haven of rest and repentance, and had come back to the country where he was proscribed.	Но в какую-то роковую минуту, не устояв против тех склонностей и страстей, кои столь долго делали его язвой нашего общества, он покинул убежище, где обрел душевный покой и раскаяние, и вернулся в страну, пребывание в которой было ему запрещено законом.
Being here presently denounced, he had for a time succeeded in evading the officers of Justice, but being at length seized while in the act of flight, he had resisted them, and had-he best knew whether by express design, or in the blindness of his hardihood-caused the death of his denouncer, to whom his whole career was known.	Здесь он вскоре был изобличен, по ему некоторое время удавалось скрываться от правосудия; когда же его наконец схватили при попытке к бегству, он оказал сопротивление и - умышленно ли, или в ослеплении собственной дерзостью, о том ему лучше знать, - явился причиной смерти изобличившего его лица, которому была известна вся история его жизни.
The appointed punishment for his return to the land that had cast him out, being Death, and his case being this aggravated case, he must prepare himself to Die.	Поскольку возвращение в страну, изгнавшую его, карается смертью, и поскольку он в дальнейшем еще отяготил свою вину, ему надлежит приготовиться к смерти.
The sun was striking in at the great windows of the court, through the glittering drops of rain upon the glass, and it made a broad shaft of light between the two-and-thirty and the Judge, linking both together, and perhaps reminding some among the audience how both were passing on, with absolute equality, to the greater Judgment that knoweth all things, and cannot err.	Солнце ярко светило в большие окна сквозь сверкавшие на стеклах капли дождя, и широкая полоса света протянулась от судьи к тем тридцати двум, связывая их воедино и, быть может, напоминая кой-кому из присутствующих, что и тот и другие как равные предстанут перед иным, вечным судией, для которого нет ничего сокрытого и который никогда не ошибается.
Rising for a moment, a distinct speck of face in this way of light, the prisoner said, "My Lord, I have received my sentence of Death from the Almighty, but I bow to yours," and sat down again.	С трудом приподнявшись, так что лицо его стало отчетливо видно в этой полоске света, осужденный сказал: - Милорд, смертный приговор мне произнес всевышний, но я принимаю и ваш, - и снова сел.
There was some hushing, and the Judge went on with what he had to say to the rest.	Кто-то призвал к тишине, и судья договорил то, что еще имел сказать остальным.
Then they were all formally doomed, and some of them were supported out, and some of them sauntered out with a haggard look of bravery, and a few nodded to the gallery, and two or three shook hands, and others went out chewing the fragments of herb they had taken from the sweet herbs lying about.	Затем был прочитан официальный текст приговора, и часть осужденных вывели под руки, другие вышли, тщетно стараясь напустить на себя равнодушный вид. Кое-кто кивнул в сторону галереи, двое или трое пожали друг другу руки, некоторые, выходя, жевали душистую сухую траву, подобранную в зале.
He went last of all, because of having to be helped from his chair, and to go very slowly; and he held my hand while all the others were removed, and while the audience got up (putting their dresses right, as they might at church or elsewhere), and pointed down at this criminal or at that, and most of all at him and me.	Он вышел последним, потому что ему нужно было помочь встать со с гула, и двигался он очень медленно: и он держал меня за руку все время, пока уводили остальных и пока зрители вставали с мест (застегивая сюртуки, отряхивая юбки, как в церкви или после обеда) и сверху показывали друг дружке то того преступника, то другого, а чаше всех - его и меня.

I earnestly hoped and prayed that he might die before the Recorder's Report was made; but, in the dread of his lingering on, I began that night to write out a petition to the Home Secretary of State, setting forth my knowledge of him, and how it was that he had come back for my sake.	Я молил бога, чтобы он умер до того, как будет подписан указ об исполнении приговора, и твердо на это надеялся, но, терзаясь опасением, как бы он все-таки не протянул слишком долго, в тот же вечер засел писать прошение министру внутренних дел, в котором изложил все, что знал об осужденном, указал, что он возвратился в Англию только из-за меня.
I wrote it as fervently and pathetically as I could; and when I had finished it and sent it in, I wrote out other petitions to such men in authority as I hoped were the most merciful, and drew up one to the Crown itself.	Я писал это прошение горячо, с чувством, а на следующий день, отослав его, стал составлять другие - разным высокопоставленным лицам, на милосердие которых особенно надеялся, и даже на высочайшее имя.
For several days and nights after he was sentenced I took no rest except when I fell asleep in my chair, but was wholly absorbed in these appeals.	Поглощенный сочинением этих петиций, я несколько дней и ночей после объявления приговора не знал ни минуты покоя, разве что засыпал иногда, сидя на стуле.
And after I had sent them in, I could not keep away from the places where they were, but felt as if they were more hopeful and less desperate when I was near them.	А разослав их по назначению, не мог оторваться от тех мест, где их оставил: когда я находился поблизости, мои хлопоты казались мне не столь безнадежными.
In this unreasonable restlessness and pain of mind I would roam the streets of an evening, wandering by those offices and houses where I had left the petitions.	Охваченный безрассудным волнением и душевной болью, я бродил вечерами по улицам мимо присутственных мест и особняков, где лежали поданные мною бумаги.
To the present hour, the weary western streets of London on a cold, dusty spring night, with their ranges of stern, shut-up mansions, and their long rows of lamps, are melancholy to me from this association.	По сей день, в холодные, пыльные весенние вечера унылые улицы западного Лондона с длинными рядами фонарей и пышных, наглухо запертых домов всегда пробуждают во мне печальные думы.
The daily visits I could make him were shortened now, and he was more strictly kept.	Ежедневные наши свидания теперь еще больше сократили, и надзор за ним стал строже.
Seeing, or fancying, that I was suspected of an intention of carrying poison to him, I asked to be searched before I sat down at his bedside, and told the officer who was always there, that I was willing to do anything that would assure him of the singleness of my designs.	Заметив или вообразив, что меня подозревают в намерении передать ему яд, я попросил, чтобы меня обыскивали, прежде чем подпустить к его койке, и предложил надзирателю, который от нас не отлучался, потребовать от меня любых доказательств того, что я не замышляю ничего дурного.
Nobody was hard with him or with me.	Грубого обращения ни я, ни он ни от кого не видели.
There was duty to be done, and it was done, but not harshly.	Люди исполняли свой долг, но без излишней жестокости.
The officer always gave me the assurance that he was worse, and some other sick prisoners in the room, and some other prisoners who attended on them as sick nurses, (malefactors, but not incapable of kindness, God be thanked!) always joined in the same report.	Надзиратель всякий раз сообщал мне, что ему хуже, и слова его подтверждали другие больные арестанты и те арестанты, которые за ними ходили (все злодеи, но, благодарение богу, не чуждые истинной доброты!).

As the days went on, I noticed more and more that he would lie placidly looking at the white ceiling, with an absence of light in his face until some word of mine brightened it for an instant, and then it would subside again.	По мере того как проходили дни, он все больше и больше лежал молча, устремив безучастный взгляд на белый потолок, и лицо его ничего не выражало, лишь изредка оживая от какого-нибудь сказанного мною слова.
Sometimes he was almost or quite unable to speak, then he would answer me with slight pressures on my hand, and I grew to understand his meaning very well.	Иногда он совсем не мог говорить; тогда он вместо ответа слабо пожимал мою руку, и я научился быстро угадывать его желания.
The number of the days had risen to ten, when I saw a greater change in him than I had seen yet.	Придя в тюрьму на десятый день, я заметил в нем большею перемену, чем обычно.
His eyes were turned towards the door, and lighted up as I entered.	Глаза его были обращены к двери и засветились при моем появлении.
"Dear boy," he said, as I sat down by his bed: "I thought you was late.	- Милый мальчик, - сказал он, когда я сел возле его койки, - а я уж боялся, что ты опоздаешь.
But I knowed you couldn't be that."	Хоть и знал, что этого не может быть.
"It is just the time," said I.	- Сейчас как раз время, - ответил я.
"I waited for it at the gate."	- Я еще подождал у ворот.
"You always waits at the gate; don't you, dear boy?"	- Ты всегда ждешь у ворот, ведь верно, мой мальчик?
"Yes.	- Да.
Not to lose a moment of the time."	Чтобы не потерять ни минуты.
"Thank'ee dear boy, thank'ee.	- Спасибо тебе, мой мальчик. Спасибо.
God bless you!	Дай бог тебе здоровья.
You've never deserted me, dear boy."	Ты от меня не отступился, мой мальчик.
I pressed his hand in silence, for I could not forget that I had once meant to desert him.	Я пожал его руку и не ответил, ибо не мог забыть, что было время, когда я готов был от него отступиться.
"And what's the best of all," he said, "you've been more comfortable alonger me, since I was under a dark cloud, than when the sun shone.	- А дороже всего то, - сказал он, - что, с тех пор как надо мной висит черная туча, ты стал ко мне ласковей, чем когда светило солнце.
That's best of all."	Вот это всего дороже.
He lay on his back, breathing with great difficulty.	Он лежал на спине, дыхание с трудом вырывалось из его груди.
Do what he would, and love me though he did, the light left his face ever and again, and a film came over the placid look at the white ceiling.	Сколько бы он ни боролся, как бы ни любил меня, сознание временами покидало его, и мутная пленка заволакивала безучастный взгляд, устремленный к белому потолку.
"Are you in much pain to-day?"	- Боль вас сегодня очень мучает?
"I don't complain of none, dear boy."	- Я не жалуюсь, мой мальчик.
"You never do complain."	- Вы никогда не жалуетесь.
He had spoken his last words.	Больше он уже ничего не сказал.