Чарльз Диккенс - Большие надежды - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Чарльз Диккенс - Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Чарльз Диккенс
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Чарльз Диккенс - Большие надежды - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Чарльз Диккенс, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Чарльз Диккенс (1812–1870) — английский писатель, завоевавший мировую славу и необычайно популярный в России. Сложные сюжетные переплетения и глубокая эмоциональность присущи созданным Диккенсом произведениям. Роман "Большие надежды" — одна из жемчужин его творчества.

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Чарльз Диккенс

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

He smiled, and I understood his touch to mean that he wished to lift my hand, and lay it on his breast.	Он улыбнулся, и по движению его пальцев я понял, что он хочет приподнять мою руку и положить ее себе на грудь.
I laid it there, and he smiled again, and put both his hands upon it.	Я помог ему, и он опять улыбнулся и сложил руки поверх моей.
The allotted time ran out, while we were thus; but, looking round, I found the governor of the prison standing near me, and he whispered,	Между тем время, разрешенное для свидания, истекло; но, оглянувшись, я увидел около себя смотрителя тюрьмы, который сказал мне шепотом:
"You needn't go yet."	- Вы можете еще не уходить.
I thanked him gratefully, and asked,	Я горячо поблагодарил его и спросил:
"Might I speak to him, if he can hear me?"	- Можно мне кое-что сказать ему, если он будет в состоянии меня услышать?
The governor stepped aside, and beckoned the officer away.	Смотритель отошел в сторону и поманил за собой надзирателя.
The change, though it was made without noise, drew back the film from the placid look at the white ceiling, and he looked most affectionately at me.	Движения их были бесшумны, но безучастный взгляд, устремленный к белому потолку, ожил и с нежностью обратился на меня.
"Dear Magwitch, I must tell you now, at last.	- Дорогой Мэгвич, теперь наконец я должен вам это сказать.
You understand what I say?"	Вы понимаете, что я говорю?
A gentle pressure on my hand.	Пальцы его чуть сжали мою руку.
"You had a child once, whom you loved and lost."	- Когда-то у вас была дочь, которую вы любили и потеряли.
A stronger pressure on my hand.	Пальцы его сжали мою руку сильнее.
"She lived, and found powerful friends.	- Она осталась жива и нашла влиятельных друзей.
She is living now.	Она жива и сейчас.
She is a lady and very beautiful.	Она - знатная леди, красавица.
And I love her!"	И я люблю ее.
With a last faint effort, which would have been powerless but for my yielding to it and assisting it, he raised my hand to his lips.	Последним усилием, которое не осталось втуне лишь потому, что я сам помог ему, он поднес мою руку к губам.
Then, he gently let it sink upon his breast again, with his own hands lying on it.	Потом снова опустил ее себе на грудь и прикрыл своими.
The placid look at the white ceiling came back, and passed away, and his head dropped quietly on his breast.	Еще на мгновенье безучастный взгляд устремился к белому потолку, потом погас, и голова спокойно склонилась на грудь.
Mindful, then, of what we had read together, I thought of the two men who went up into the Temple to pray, and I knew there were no better words that I could say beside his bed, than	Тогда, вспомнив, о чем мы вместе читали, я подумал про тех двух человек, которые вошли в храм помолиться, и понял, что не могу сказать у его смертного одра ничего лучшего, как:
"O Lord, be merciful to him a sinner!"	"Боже! Будь милостив к нему, грешнику!"
Chapter LVII	ГЛАВА LVII

Now that I was left wholly to myself, I gave notice of my intention to quit the chambers in the Temple as soon as my tenancy could legally determine, and in the meanwhile to underlet them.	Оставшись теперь совсем один, я заявил о своем желании съехать с квартиры в Тэмпле, как только истечет срок найма, а пока что пересдать ее от себя.
At once I put bills up in the windows; for, I was in debt, and had scarcely any money, and began to be seriously alarmed by the state of my affairs.	Немедля я наклеил на окна билетики, потому что у меня были долги и почти не осталось наличных денег, и я начал серьезно этим тревожиться.
I ought rather to write that I should have been alarmed if I had had energy and concentration enough to help me to the clear perception of any truth beyond the fact that I was falling very ill.	Вернее будет сказать, что я стал бы тревожиться, если бы у меня хватило сил сосредоточить мои мысли на чем бы то ни было, кроме того, что я заболеваю.
The late stress upon me had enabled me to put off illness, but not to put it away; I knew that it was coming on me now, and I knew very little else, and was even careless as to that.	Напряжение последних недель помогло мне оттянуть болезнь, но не побороть ее; и я чувствовал, что теперь она на меня надвигается, а больше почти ничего не чувствовал и даже до этого мне было мало дела.
For a day or two, I lay on the sofa, or on the floor,-anywhere, according as I happened to sink down,-with a heavy head and aching limbs, and no purpose, and no power.	День или два я почти сплошь пролежал то на диване, то на полу, - смотря по тому, где меня сваливала усталость, - с тяжелой головой, с ноющей болью в руках и ногах, без сил и без мыслей.
Then there came, one night which appeared of great duration, and which teemed with anxiety and horror; and when in the morning I tried to sit up in my bed and think of it, I found I could not do so.	Затем наступила нескончаемая ночь, сплошь состоявшая из терзаний и ужаса; а утром, вознамерившись сесть в постели и вспомнить все по порядку, я обнаружил, что ни того, ни другого сделать не могу.
Whether I really had been down in Garden Court in the dead of the night, groping about for the boat that I supposed to be there; whether I had two or three times come to myself on the staircase with great terror, not knowing how I had got out of bed; whether I had found myself lighting the lamp, possessed by the idea that he was coming up the stairs, and that the lights were blown out; whether I had been inexpressibly harassed by the distracted talking, laughing, and groaning of some one, and had half suspected those sounds to be of my own making; whether there had been a closed iron furnace in a dark corner of the room, and a voice had called out, over and over again, that Miss Havisham was consuming within it,-these were things that I tried to settle with myself and get into some order, as I lay that morning on my bed.	Действительно ли я среди ночи спускался в Гарден-Корт и шарил по всему двору в поисках своей лодки; действительно ли, опомнившись на лестнице, в страхе спрашивал себя, как же я попал сюда из своей постели; действительно ли зажигал лампу, спохватившись, что он поднимается ко мне, а фонари задуло ветром; действительно ли меня изводили чьи-то бессвязные разговоры, стоны и смех, причем я смутно догадывался, что это я сам и смеюсь и разговариваю; действительно ли в темном углу комнаты стояла закрытая железная печь и чей-то голос снова и снова кричал мне, что в ней горит - уже почти сгорела - мисс Хэвишем, - вот загадки, которые я пытался разрешить, лежа в то утро на смятой постели.
But the vapor of a limekiln would come between me and them, disordering them all, and it was through the vapor at last that I saw two men looking at me.	Но опять и опять все застилало парами от обжигательной печи, все путалось, не успев разрешиться, и сквозь этот-то пар я наконец увидел двух мужчин, внимательно на меня смотревших.
"What do you want?" I asked, starting;	- Что вам нужно? - спросил я в испуге.
"I don't know you."	- Я вас не знаю.

"Well, sir," returned one of them, bending down and touching me on the shoulder, "this is a matter that you'll soon arrange, I dare say, but you're arrested."	- Ну что ж, сэр, - отвечал один из них и, наклонившись, тронул меня за плечо, - надо думать, вы скоро уладите это дельце, но вы арестованы.
"What is the debt?"	- На какую сумму долг?
"Hundred and twenty-three pound, fifteen, six.	- Сто двадцать три фунта, пятнадцать шиллингов и шесть пенсов.
Jeweller's account, I think."	Кажется, по счету ювелира.
"What is to be done?"	- Что же теперь делать?
"You had better come to my house," said the man.	- А вы переезжайте ко мне на дом *, - сказал он.
"I keep a very nice house."	- У меня в доме хорошо, удобно.
I made some attempt to get up and dress myself.	Я сделал попытку встать и одеться.
When I next attended to them, they were standing a little off from the bed, looking at me.	Когда я опять о них вспомнил, они стояли поодаль от кровати и смотрели на меня.
I still lay there.	А я по-прежнему лежал пластом.
"You see my state," said I.	- Видите, в каком я состоянии, - сказал я.
"I would come with you if I could; but indeed I am quite unable.	- Я пошел бы с вами, если б мог; но, право же, у меня ничего не выйдет.
If you take me from here, I think I shall die by the way."	А если вы попробуете меня увезти, я, наверно, умру по дороге.
Perhaps they replied, or argued the point, or tried to encourage me to believe that I was better than I thought.	Может быть, они мне ответили, стали возражать, пытались убедить, будто мне не так уж плохо.
Forasmuch as they hang in my memory by only this one slender thread, I don't know what they did, except that they forbore to remove me.	Поскольку память моя ничего более о них не сохранила, я не знаю, как они решили поступить; знаю одно - меня никуда не увезли.
That I had a fever and was avoided, that I suffered greatly, that I often lost my reason, that the time seemed interminable, that I confounded impossible existences with my own identity; that I was a brick in the house-wall, and yet entreating to be released from the giddy place where the builders had set me; that I was a steel beam of a vast engine, clashing and whirling over a gulf, and yet that I implored in my own person to have the engine stopped, and my part in it hammered off; that I passed through these phases of disease, I know of my own remembrance, and did in some sort know at the time.	Что у меня была горячка и ко мне боялись подходить, что я страдал неимоверно и часто впадал в беспамятство, что время не имело конца, что я путал всякие немыслимые существования со своим собственным - был кирпичом в стене дома, и сам же молил спустить меня со страшной высоты, куда занесли меня каменщики, потому что у меня кружится голова; был стальным валом огромной машины, который с лязгом крутился над пропастью, и сам же в отчаянии взывал, чтобы машину остановили и меня вынули из нее, - что через все это я прошел во время своей болезни, я знаю по воспоминаниям и в какой-то мере знал и тогда.
That I sometimes struggled with real people, in the belief that they were murderers, and that I would all at once comprehend that they meant to do me good, and would then sink exhausted in their arms, and suffer them to lay me down, I also knew at the time.	Что порою я отбивался и от настоящих людей, вообразив, будто имею дело с убийцами, а потом вдруг сразу понимал, что они желают мне добра, в изнеможении падал к ним на руки и позволял уложить себя на подушки, - это я тоже знал.