Уильям Фолкнер - Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты
- Название:Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Уильям Фолкнер - Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты краткое содержание
Авессалом, Авессалом! английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Они оба терпели его, словно в нарочитом пылу самобичевания хотели, чтобы их физические муки помогли им острее ощутить душевную боль тех двоих юношей в те времена, пятьдесят или, вернее, сорок восемь, а потом сорок семь и сорок шесть лет назад, ибо шел шестьдесят четвертый, а потом шестьдесят пятый год, и голодные, оборванные остатки армии, отступив через Алабаму и Джорджию в Каролину, двигались дальше не под напором теснящего их победоносного войска, а скорее под напором взметнувшихся высоким валом имен проигранных обеими сторонами сражений - Чикамога, Франклин, Виксберг, Коринт и Атланта, сражений, проигранных не только из-за численного превосходства противника и недостатка амуниции и провианта, а из-за генералов, которым совсем не следовало быть генералами - ведь они стали генералами не потому, что изучили современные методы ведения войн или способны были их усвоить, а потому, что неограниченная кастовая система наделила их божественным правом командовать своими ближними; к тому же эти генералы прожили недостаточно долго, чтобы овладеть искусством вести битвы с участием крупных соединений, действующих предусмотрительно и согласованно, ибо они уже с самого начала были таким же анахронизмом, как Ричард, Роланд или Дюгеклен; в двадцать восемь, тридцать и тридцать два года они уже носили плюмажи и плащи с алым подбоем и в кавалерийской атаке захватывали военные корабли, но не брали ни хлеба, ни мяса, ни снарядов; они могли за три дня разбить три армии, а потом ломали свои же изгороди, чтоб сварить мясо, украденное в своих же коптильнях; они могли в одну прекрасную ночь с горсточкой людей лихо поджечь и уничтожить вражеские склады с запасом провианта на миллион долларов, а на следующую ночь сосед находил их в постели со своей женой и убивал на месте - двое, четверо, теперь снова двое, как думали Квентин и Шрив, и эти двое-четверо-двое все еще продолжали говорить, причем один все еще не знал, как он поступит, а второй - Генри - знал, как придется поступить ему, но еще не мог с этим смириться; возомнив себя авторитетом по вопросу кровосмешения, он толковал о своем герцоге Джоне Лотарингском, словно надеялся воскресить этот преданный анафеме и отлученный от церкви призрак, чтобы тот самолично подтвердил ему, что это хорошо -так люди и прежде и позднее пытались заставить бога или дьявола оправдать поступки, на которые их толкала их собственная плоть -двое-четверо-двое смотрели друг на друга в этой холодной, как склеп, комнате: Шрив, канадец,
| and then one day all of a sudden he thought of it, remembered, how that Jefferson regiment of which his father was now colonel was in Longstreet's corps, and maybe from that moment the whole purpose of the retreat seemed to him to be that of bringing him within reach of his father, to give his father one more chance. | дитя снежных вьюг и мороза, в пальто, напяленном поверх купального халата, пытался закрыть уши поднятым воротником; Квентин, южанин, угрюмый и хрупкий отпрыск дождей и удушливого зноя, в тонком костюме, который он привез из Миссисипи, не удосужился даже поднять с полу свое пальто (столь же тонкое и бесполезное здесь, как и его костюм): (...шла зима шестьдесят четвертого, армия отступала через Алабаму в Джорджию; теперь прямо у них за спиной была Каролина, и Бон, офицер, размышлял: одно из двух - либо нас догонят и уничтожат, либо Старик Джо нас вызволит, и мы соединимся с генералом Ли перед Ричмондом, и тогда, по крайней мере, у нас будет право сдаться; а однажды его вдруг осенило, он вспомнил, что Джефферсонский полк, которым теперь командовал его отец, входит в состав корпуса Лонгстрита, и возможно, с этой минуты ему показалось, что цель всего отступления состоит в том, чтобы приблизить его к отцу и дать отцу еще один шанс. |
| So that it must have seemed to him now that he knew at last why he had not been able to decide what he wanted to do. | И вот ему, наверно, показалось: наконец-то он понял, почему никак не мог решить, что он намерен предпринять. |
| Maybe he thought for just a second, ' My God, I am still young; even after these four years I am still young' but just for a second, because maybe in the same breath he said, | Возможно, у него даже на секунду мелькнула мысль: "Боже мой, я еще молод; даже после этих четырех лет я все еще молод", но только на секунду: даже не успев еще перевести дух, он сказал себе: |
| ' All right. | "Ладно. |
| Then I am young. | Пускай я молод. |
| But I still believe, even though what I believe probably is that war, suffering, these four years of keeping his men alive and able in order to swap them blood and flesh for the largest amount of ground at its bargain price, will have changed him (which I know that it does not do) to where he will say to me not: Forgive me: but: You are my oldest son. | Но я все еще верю, верю хотя бы в то, что война, страдания, эти четыре года, когда он старался сохранить своих солдат живыми и боеспособными, чтобы их кровью и жизнью заплатить за возможно большее количество земли, - все это изменило его настолько (хоть я и знаю, что это не так), что он скажет не: Прости, а: Ты, -мой старший сын. |
| Protect your sister; never see either of us again:' Then it was | Пожалей свою сестру, никогда больше не встречайся ни с кем из нас". |
| '65 and what was left of the army of the West with nothing remaining now but the ability to walk backward slow and stubborn and to endure musketry and shelling; maybe they didn't even miss the shoes and overcoats and food any more now and that was why he could write about the captured stove polish like he did in the letter to Judith when he finally knew what he was going to do at last and told Henry and Henry said ' Thank God. | Потом наступил шестьдесят пятый, и остатки Западной армии сохранили теперь лишь способность медленно и упрямо отходить назад под ружейным и артиллерийским огнем; может, теперь они даже не замечали отсутствия сапог, шинелей и провианта, и потому он смог писать о трофейном лаке для печей так, как написал о нем в письме к Джудит, когда наконец понял, что он намерен предпринять, и сообщил об этом Г енри, и Генри сказал: "Слава богу. |
| Thank God,' not for the incest of course but because at last they were going to do something, at last he could be something even though that something was the irrevocable repudiation of the old heredity and training and the acceptance of eternal damnation. | Слава богу", - разумеется, не потому, что он одобрял кровосмешение, а потому, что наконец-то они решили что-то сделать, и он наконец мог стать чем-то, хотя бы это что-то влекло за собою окончательное и бесповоротное отречение от своего наследия, воспитания и традиций предков и означало, что он обрек себя на вечное проклятье. |
| Maybe he could even quit talking about his Lorraine duke then, because he could say now, | Возможно, он даже перестал толковать о своем герцоге Лотарингском, потому что теперь он мог сказать: |
| 'It isn't yours nor his nor the Pope's hell that we are all going to: it's my mother's and her mother's and father's and their mother's and father's hell, and it isn't you who are going there, but we, the three-no: four of us. | "Мы все попадем в ад - не в твой, не в его ад и даже не в ад папы римского, а в ад моей матери и ее матери и отца, и их матерей и отцов, и туда попадешь не только ты, а мы - все трое, нет, все четверо. |
| And so at least we will all be together where we belong, since even if only he went there we would still have to be there too since the three of us are just illusions that he begot, and your illusions are a part of you like your bones and flesh and memory And we will all be together in torment and so we will not need to remember love and fornication, and maybe in torment you cannot even remember why you are there. | И по крайней мере, мы будем все вместе там, где нам и следует быть: ведь даже если бы туда попал только он один, нам все равно пришлось бы отправиться вслед за ним, потому что мы трое -всего лишь иллюзии, которые он породил, а иллюзии каждого человека - это часть его самого, все равно как кости, мясо или память. И мы все вместе будем терпеть адские муки, и потому нам не нужно будет вспоминать любовь и блуд, а может быть, в муках человек даже не помнит, за что он попал в ад. |
| And if we cannot remember all this, it cant be much torment." | А если мы не сможем все это вспоминать, то муки не могут быть очень уж страшны". |
| Then they were in Carolina, that January and February of '65 and what was left of them had been walking backward for almost a year now and the distance between them and Richmond was less far than the distance they had come; the distance between them and the end a good deal less far. | Потом в январе и феврале шестьдесят пятого они были уже в Каролине, и то, что от них осталось, уже почти целый год отходило назад, и расстояние от них до Ричмонда было короче того, что они уже прошли, а расстояние от них до конца было еще короче. |
| But to Bon it was not the space between them and defeat but the space between him and the other regiment, between him and the hour, the moment: He will not even have to ask me; I will just touch flesh with him and I will say it myself: You will not need to worry; she shall never see me again." | Но для Бона важно было не пространство, отделявшее их от поражения, а пространство, отделявшее его от другого полка, от того часа и той минуты: Ему даже не придется меня ни о чем просить; я просто возьму его за рукав и сам ему скажу: "Можешь не беспокоиться, она больше никогда меня не увидит". |
| Then March in Carolina and still the walking backward slow and stubborn and listening to the Northward now because there was nothing to hear from any other direction because in all the other directions it was finished now, and all they expected to hear from the North was defeat. | Потом был март в Каролине, и они все еще медленно и упрямо отходили назад, прислушиваясь к звукам, доносившимся с севера -ведь со всех других сторон ничего не было слышно, потому что теперь со всех других сторон все было кончено, а с севера до них могла дойти только весть о поражении. |
Интервал:
Закладка:
