Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том девятый

Дверь распахнулась. Худенькая голубоглазая женщина в завязанном тюрбаном платке и домашнем платье удерживала зевающих мальчиков.

– Вы из поликлиники, что ли, – неприветливо сказала она, – вы мне детей разбудили, – Мишель шагнула вперед.

– Здравствуйте, Фаина Яковлевна, – женщина открыла рот, – меня зовут Майя, я жена Исаака.

Заречная равнина погружалась во тьму. На горизонте багровела полоска заката, восточный ветер бил по ногам ночным холодом. Косогор возвышался над серой водой Сысолы. Белоснежные полотнища простыней развевались над прикрытой платком головой Фаины Яковлевны.

– Фаины Исааковны, – поправила себя Мишель, – она двадцать лет живет по чужому паспорту, – рассмотрев ее документы, свекровь одобрительно сказала:

– Сделано на совесть, – она не потеряла певучего южного акцента, – мой снимок рав Лейзер во время оно переклеил, а потом я потеряла документ и обзавелась новым. Через год я фото поменяю, – она подмигнула Мишель, – когда мне исполнится сорок пять, – у свекрови была отличная фигура. Фаина Яковлевна фыркнула:

– Побегай за нашей оравой и похудееешь, – она посерьезнела, – мы с равом Лейзером двадцать лет живем, а сидит он больше десяти, если все сложить. Мне приходится заниматься и женскими делами и мужскими.

Петр Михайлович Волков уверил ребецин, что пока возьмет мужские дела на себя. Несмотря на скорую амнистию, рава Бергера не отпустили домой на праздники.

– И не отпустят, – поджала губы Фаина Яковлевна, – мелуха зверствует, мейделе. На свидания пускают только родню, – заметив испуганное лицо девушки, она отмахнулась:

– Мы тебя по фото полюбили, – Мишель смутилась, – я скажу Лейзеру, какая ты красавица. Ночь проведете здесь, – ребецин задумалась, – а дальше отправляйтесь в Париж, – Пьер улыбнулся, -снимете комнату по надежному адресу, – инспектор, заикаясь, поинтересовался:

– Вы думаете, что сюда может явиться К-к-комитет, – Фаина Яковлевна мрачно кивнула:

– Мы просили Исаака бросить делишки с золотом, однако он упрямый парень, – к удивлению Мишель, Фаина Яковлевна спокойно отнеслась к новостям об аресте Исаака.

– Этого было не миновать, – тяжело вздохнула женщина, – но говоришь, в Комитет Исаак не попал? – она испытующе взглянула на Пьера. Инспектор пожал плечами.

– Хищениями золота занимается ОБХСС, – Пьер не забывал заикаться, – Исаака не передадут Комитету. Министр Щелоков на ножах с Андроповым, у милиционеров свои интересы, – Фаина Яковлевна облизала ложку с ярославским медом.

– Остальное в леках пойдет, – заметила она, – завтра школьники заболеют, займемся праздничным столом. Ты у нас останешься, – велела она Мишель, – а Петр Михайлович приедет после темноты. Он не еврей, ему можно, – женщина помолчала, – надеюсь, с Исааком все случится именно так. Амалек здесь появлялся, когда Исаак еще жил дома…

Амалеком свекровь называла Гурвича.

– Я тогда навела тень на плетень, – добавила женщина, – у меня за плечами два срока, я знаю, как разговаривать с мелухой, но вам лучше не рисковать, – Пьер согласился.

– Я в городе ненадолго, мне надо отправляться в Нарьян-Мар, – ребецин задумалась:

– Насчет мальчика Исаак предупредил. Ривка отписала, что у них есть детский дом, однако пока ее туда не посылали, – Мишель с Пьером познакомились с остальными детьми Бергеров. Об аресте Исаака не узнали только младшие, двойняшки Шимон и Леви. Десятилетний Авраам серьезно сказал:

– Теперь я буду переписывать папины заметки, – он показал Мишель школьную тетрадку, – у девчонок хорошие почерка, но у меня лучше, – рав Бергер принялся за комментарии к Талмуду.

– Ему пишут из Москвы, – заметила Фаина Яковлевна, – из раввинского суда, со сложными случаями. Когда мы в Киев переберемся, станет легче, но до этого надо дожить, – Мишель взяла маленькую руку свекрови.

– Доживем, – уверенно сказала девушка, – ваши внуки вырастут на святой земле, Фаина Яковлевна, – она рассказала свекрови о Наде и Ане. Женщина заметила:

– Сара пишет, но весточки редко сюда добираются. Мы думали, что после школы она встанет под хупу, однако она собралась в университет. Пусть идет, потому что здесь, – женщина кивнула за окно, – нашим детям университет не светит, их еле допускают в училище, – Фаина Яковлевна неожиданно усмехнулась, – а в театральное тем более не примут…

Они сидели на тесной кухоньке Бергеров. Двойняшки спали. Младшие мальчики во главе с Пьером возились с протекающей крышей дворового сарайчика, где Бергеры держали пару беленьких козочек. Рахиль, размешивающая тесто, выронила ложку.

– О тебе говорю, – кисло сказала ребецин, – словно мы с отцом не знаем, куда ты намылилась, – девочка вздернула нос: «Попытка не пытка, мамеле». Мишель понравились золовки, как она смешливо назвала черноволосую Рахиль и светленькую Лею.

– Но сюда они не пошли, – Фаина Яковлевна деловито снимала белье, – им рано окунаться, – Мишель не скрыла от свекрови случившегося в Малаховке. Ребецин хмыкнула:

– У вас к тому времени случилась хупа, – девушка покраснела, – день на дворе стоял, но ваше дело молодое, – она испытующе взглянула на Мишель. Девушка смутилась еще больше.

– Через две недели все узнаем, – подытожила свекровь, – но окунуться надо, так положено, – влажные кудряшки Мишель пахли речной водой. Сысола оказалась не холоднее Северного моря в Остенде.

– Но скоро зима, – она забрала у свекрови стопку простыней, – Пьеру надо торопиться, потому что Нарьян-Мар еще севернее, – Мишель поморгала заслезившимися глазами, – а мне надо снять комнату и найти работу, – она не поняла, что говорит вслух. Свекровь кинула прищепки в пустое корыто.

– Надо, – подтвердила Фаина Яковлевна, – а еще тебе надо выйти замуж, мейделе.

Деловито стрекотал старинный Зингер Фаины Исааковны. Усадив Мишель за машинку, свекровь погладила футляр, покрытый рассохшимся лаком.

– Кормилица наша, – весело сказала ребецин, – она в Киев с нами поедет, если все сложится. Клиентки мои волосы на себе рвут, – на полке громоздились яркие журналы, – выкройки Исаак привозил из Москвы.

– Надо будет и в Киеве, – женщина пощелкала тонкими пальцами, – такие знакомства завести. Дамы требуют самого модного, – игла машинки сновала по серой подкладке ватника.

– Здесь модного ждать не стоит, – хмыкнула Мишель, – Пьеру надо как следует одеться, прежде чем ехать на север, – на табурете стояли крепкие юфтовые сапоги.

Мишель отчего-то перехватило горло.

– Я знаю, от чего, – она справилась со слезами, – это вещи Исаака, – свекровь показала ей аккуратную кладовку.

– Возьми оставшееся от Ривки, – ребецин смерила ее зорким взглядом, – юбки подошьем, она тебя выше, но наверху вы одного размера, – Мишель обзавелась крепкими шерстяными юбками, свитерами, драповым пальто и валенками. Нога ходила в обуви, но свекровь отмахнулась: