Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том восьмой

– У них что-то случилось, когда ее нашли на Монмартре, – понял Механик, – может быть, Пьер ее любил, а теперь она замужем за другим…

Всадить жучок в телефон в роскошном номере «Рица» оказалось просто. Механик появился в отеле с кошерным, как весело думал он, удостоверением инспектора городской электрической сети. Работа Пьера была безукоризненной. В Гранд-Опера он предъявил те же самые корочки.

Дождавшись начала репетиции, Марсель спокойно поработал с аппаратом в гримерке Магдалены. В его ящике для инструментов таилось записывающее устройство.

– Магдалена меня не увидит, – пообещал Механик Марте, – опасности нет. Получается, что она даже не созванивается с братьями? – Марта тяжело вздохнула:

– Она не знает, что у нее появилась племянница. Я имею в виду дочку Иоганна. Она, что называется, отрезанный ломоть. Генрику это тяжело, однако ничего не поделать, – Механик уловил легкое движение за окном. До начала увертюры оставалось четверть часа.

– В зал меня в таком виде не пустят, – хмыкнул он, – однако на галерке мое удостоверение сработает

Опустив окно, он подал руку инспектору де Лу.

– Залезай, – велел Марсель, – примадонна за кулисами, а павлин Краузе пока в гримерке не появлялся, – катушки магнитофона исправно крутились, – держи наушники…

В брезентовой сумке Пьера таилась военных времен фляга и бумажный пакет с изысканной вязью Chez Eloise. Жироли открыли вторую кондитерскую, названную в честь первой внучки ресторатора.

– В «Кафе де ла Пэ» ты не заглядывал, – одобрительно сказал Механик, – и правильно сделал, – запахло выпечкой. Пьер издал недвусмысленный звук.

– Пусть туда ходят американцы, – презрительно сказал инспектор, – им не попробовать клубничного торта Жиролей, – Марсель прислушался:

– Первый звонок, – Пьер устроился на продавленном диване, – я поднимусь на галерку. Виктория сегодня танцует, – гордо добавил он, – не каждый день моя дочка стоит на сцене Гранд-Опера. Приятной смены, – Механик заметил в глазах Пьера знакомую тоску.

– Ничего, он еще встретит хорошую девушку, – неслышно закрыв дверь, Марсель отправился к служебной лестнице.

Фридрих Краузе приехал в Гранд-Опера после начала увертюры. Магдалена появлялась на сцене в первом и последнем актах.

– Она не меня не обидится, – решил Краузе, – я приду в партер в конце оперы, – Магдалена сначала приняла в штыки предложение режиссера о более откровенном наряде.

– Я сказала, что я замужем, – возмутилась жена в разговоре с Фридрихом, – и немцы консервативные люди, – Краузе расхохотался:

– Не в Баварии, милая. Они мнят себя почти итальянцами, здесь другая атмосфера. Не бойся, – он привлек жену к себе, – у тебя отличная фигура и такой наряд сделает прессу.

Фридрих умел держать, как он говорил, нос по ветру. Краузе оказался прав. Рецензии на постановку превозносили вокальные данные Магдалены и ее, как написал один критик, божественную стать.

– Всего-то и стоило надеть прозрачное одеяние, – Краузе удобно устроился на обитом бархатом диване, – ноги у нее от ушей, грудь высокая. В таком наряде она может молчать, однако она и поет отменно…

Фридрих пребывал в исключительно хорошем настроении. Визит в Париж был частным, но предполагая, что французы не оставили его пребывание в городе без внимания, Краузе не вел сомнительных переговоров по гостиничному телефону.

– Отсюда можно звонить без опасений, – он бросил взгляд на телефон, – эта марина от меня не уйдет.

Фридрих получил информацию о морском пейзаже Моне от доверенного дилера движения, обитавшего в пригороде Мюнхена.

Гутритт поддерживал связи с европейскими коллегами, как их именовал дилер. Фридрих не хотел упускать эскиз к «Регате в Сент-Адрессе». В его особняке на Северном море хранилось два десятка марин, но Фридрих не мог передать коллекцию государству. Кое-какие холсты обладали сомнительным провенансом.

– Не стоит рисковать, – решил он, – однако у нас c Магдаленой нет детей. Я говорил, что не хочу потомства, но картины надо кому-то завещать. Не Адольфу же Ритбергу, – он усмехнулся, – у которого и так достаточно денег…

Офицально считалось, что будущий депутат Бундестага пребывает в творческом отпуске. Ритберг оправлялся на своей вилле на озере Валлензее. Феникс, вернее, его адвокаты, позвонили в Мюнхен в полночь. Скрипучий голос с раздражающим Краузе акцентом швейцарских немцев даже не извинился.

– Мы получили инструкции от нашего клиента, – Феникс связывался с адвокатами по рации, – вы должны немедленно вылететь в Макао. Господин Ритберг фон Теттау ранен, он находится в тамошнем госпитале, – за свой домашний телефон в Мюнхене Фридрих был уверен. Никто не посмел бы слушать главу немецкой разведки.

– Но здесь надо быть осторожным, – напомнил он себе, – лягушатникам нельзя доверять. Они ненавидят немцев и не упустят возможности собрать на меня досье, – Фридрих, разумеется, не спорил с приказами Феникса. Презрев собственный отдых, он провел почти сутки в кресле самолета. Ранения Адольфа оказались средней тяжести.

Местные врачи уверили Краузе, что пациента можно перевезти в Швейцарию. Обратный путь они проделали на личном самолете Адольфа. Краузе услышал всю грязную, как он подумал историю, с изменой Клары Ритберг.

– Она пропала из борделя, – Адольф поморщился, – нападвшие оставили после себя труп китайца, но трупы не разговаривают, – девицы, жившие в так называемом пансионе, впрочем, были не прочь поболтать. Краузе с переводчиком опросил каждую.

– Мы узнали бы больше у хозяина борделя, – заметил он Адольфу, – однако он тоже мертв. Девицы вспомнили посетителя европейского вида, он пришел в заведение за день до вашего, – Фридрих пощелкал пальцами, – фиаско, – Адольф подался из кресла: «Как он выглядел?». Краузе развел руками.

– Мой дорогой, для узкоглазых все европейцы на одно лицо, – Адольф что-то пробормотал. Краузе успокоивающе потрепал его по плечу.

– Я уверен, что нападение не связано с Кларой. Ты появился в неудачное время в неудачном месте. Местные банды выясняли отношения, ты попал под шальную пулю, а Клара под шумок смылась, – Адольф злобно сказал:

– Надеюсь, ее тело гниет в какой-нибудь канаве. Хорошо, что я… – он прикусил язык. Адольф не собирался рассказывать Краузе о фильме, снятом в Макао.

– Все равно ленту не найдешь, – хмыкнул Ритберг, – то есть найдешь в любом гадком притоне. Отлично, пусть весь мир посмотрит на ее позор, – он устало закрыл глаза.

– В следующий раз я обвенчаюсь в церкви с хорошей католичкой, – подытожил Ритберг, – это поможет моей карьере. В Германии много девушек из аристократических семей, я найду себе достойную кандидатуру, – Фридрих согласился: «Очень правильно».