Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том восьмой

– Я был в своем праве, – он пригляделся к берегу, – мне и папа римский так сказал. Мы с Сигне обручились. Это все равно, что венчание. Она вышла замуж за Матиаса, посчитав, что я мертв. Я предложил ему развестись, а он заупрямился…

Очутившись в Исландии, Волк услышал, что на хуторе Лысого Матиаса, сына Гудмунда, живут из рук вон плохо. Сигне жаловалась на мужа на альтинге, однако Матиаса поддерживала его семья, а Сигне была в Исландии совсем одна.

– Но потом приехал я, – Волк прищурился, – и все пошло, как надо, – дочка пропала с берега, однако он не беспокоился. Сигне наверняка шныряла между валунами в поисках ракушек.

– Папа, – ахнул Максимус, – смотри, чайка на мачте, – красивая белая птица сорвалась к волнам. Кувыркнувшись, чайка понеслась к берегу.

– Папа, – звонко закричала дочка, – папа, Максимус, я здесь! – она подняла кожаный мешок.

– Ракушек поедим, – подмигнул Волк сыну, – правь домой, милый, что-то я проголодался, – лодка, переваливаясь на волнах, пошла к обросшим лишайниками скалам.

В котелке над огнем пыхтела баранья похлебка с капустой. Ячмень в Исландии тоже рос плохо. Зерна для пива на север привозили с юга, где они кое-как вызревали.

– Вообще грех жаловаться, – Волк блаженно пошевелил ногами, – у нас есть овощи и пиво, а остальные перебиваются с мяса на рыбу. Даже молоко в здешних краях редко, – коров надо было хорошо кормить, а северная трава не напоминала богатые луга в Европе.

– Даже в Норвегии им лучше, – хмыкнул Михайло, – раньше сюда возили свиней и коз, однако скоро и от коров избавятся, слишком они дороги, – рядом с его лавкой стоял медный таз с горячей водой. Сигне заварила сушеные травы.

– Самое то после рыбалки, – он потянулся, – и пиво пришлось кстати, – рядом с хутором били источники, где они купались и стирали одежу, однако Волку не хотелось шлепать туда после утомительной рыбалки. Сигне принесла ему каменную плошку с сытным мясным варевом.

На хуторе стояла кузница, где они с Максимусом ковали нужные вещи из болотного железа. Волк устроил и печь для обжига посуды. За синеватой глиной приходилось ездить на восток, за реку. Соседи по хуторам покупали у него глиняные сосуды.

– Живем, как в древние времена, – недовольно подумал он, – в Европе переписывают книги, а здесь всего пара Библий на весь остров, – исландцы, как норвеги и русские, сказывали предания, однако Волк верил в ученость. Сигне тоже знала латынь, которой они научили и детей.

Жена присела рядом с деревянной ложкой. Мелкие вещицы они точили из выброшенного на берег плавника, однако, чтобы построить простую телегу, приходилось несколько месяцев копить дерево. Топили они собранным на болотах торфом. Под низкой крышей вросшего в землю дома Сигне развесила выделанные тюленьи шкуры. Настоящие меха в Исландию привозили из Европы и стоили они дорого. Ложки бойко стучали о край посудины, Волк привлек к себе жену.

– Очень вкусно, милая, – он повертел подобранную дочкой на берегу вещицу, – это не местное изделие, надпись латинскими буквами, – малышка отыскала медный диск среди камней, – это вроде зеркальца, – Сигне зашевелила губами.

– М, р, т, – женщина улыбнулась:

– Наверное, Марта. Мы с Сигмундром детьми копались в земле на усадьбе и отыскали древний ножик. Там на рукоятке тоже выцарапали латинские буквы. Кажется, – она задумалась, – имя было Гай. Но римляне не добирались до Норвегии и, тем более, не доплывали сюда, – Волк фыркнул:

– Сказал кто? Мы, милая моя, знаем вот столько, – он показал, сколько, – из случившегося до нас. Кто подумал бы, что поселенцы найдут земли на западе, а мы туда скоро отправимся, – Сигне покрутила вышитую оборку меховой душегреи. Волк не жалел денег на семью.

– У мужчины должно быть хорошее оружие и хороший конь, – наставлял он сыновей, – но плох мужчина, красующийся на дорогом жеребце, пока его жена и дети таскают обноски. Ходите пешком, сражайтесь простыми мечами, но не позволяйте семье бедствовать.

Вспомнив коней, на которых он разъезжал в Византии и Святой Земле, Волк скрыл вздох. В Исландии таких лошадей отродясь не водилось. Местные кони были выносливыми, но красоты от них ждать не стоило.

– В Гренландии будут такие же, – понял он, – но в Винланде могут найтись хорошие кони, – Волк не собирался засиживаться в Восточном поселении, куда сначала направлялся их корабль.

Старик Снорри Торфиннсон, родившийся в Винланде, покинул западные земли ребенком, однако знакомец Волка слышал о них от своей матери, Гудрид. На ферме Торфиннсонов жили потомки скрелингов, людей с запада, привезенных ими в Исландию.

– Они вроде тех, кто на севере Норвегии обитает, – сказал Волк жене, – в Новгороде я слышал о таких людях. На Руси их не водится, но у северных морей их много. Ничего, – уверил он Сигне, – Снорри утверждает, что Винланде земли больше, чем здесь и она богаче, – жена все крутила проклятую оборку. Волк накрыл ее руку своей.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – Михайло помолчал, – можно поехать к твоему дяде в Англию. Но, милая, там едва закончили воевать, – весточки в Исландию приходили редко, – и неизвестно, как новый король отнесется к твоему дяде, служившему покойному королю Гарольду, – Сигне возразила:

– Мама говорила, что дядя Джон всегда держал нос по ветру. Он заранее присягнул на верность Вильгельму, – Волк покачал головой.

– Все равно. Хутор никому не нужен, – он невесело усмехнулся, – а больше за душой у нас ничего нет. Мне скоро сорок лет, не хочется становится арендатором у твоего дяди, – Сигне покраснела.

– Дядя Джон никогда… – Волк отозвался:

– Равным себе он меня не признает, несмотря на мое якобы королевское происхождение, – Михайло не верил в легенду, – я в Риме говорил с одним умным человеком из евреев. У них считается, что лучше быть хвостом у льва, чем головой у лисиц. В Англии или на Руси мы окажемся лисицами, – Сигне положила голову ему на плечо.

– Куда ты, туда и мы, милый. Только ты не лев, а волк, – из-за мехового полога раздался сонный голос дочки:

– Я чайка. Я сегодня летала, как в сказке, – Волк рассмеялся:

– Спи, милая. Завтра опять полетаешь, – они с женой задремали на лавке, обнимая друг друга.

Максиму снился пожар. Ревела стена огня, он слышал отчаянный женский крик: «Волк! Волк, не надо! Вернись, Волк!». Ревело пламя, до него донесся шум шторма.

– Что за ерунда, – вскинулся Максим, – мы далеко от океана…

Он услышал здоровый храп спутников. Кузены окуклились в спальных мешках. Небо на востоке едва окрасилось нежным брусничным сиянием.

Сложенный в сибирской, как заявил Питер, манере костер продержался всю ночь. Срубая топориком олярную иву, Максим скептически заявил: «Ты никогда не был в Сибири». Брат отмахнулся.