Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том седьмой

– Я больше, моя бабушка была японкой. Но это видно, только когда я устаю… – Каритас немедленно смутилась:

– Я пойду, – она оглянулась на дверь, – поздно и вы сегодня утомились, – Джованни хмыкнул:

– Я инвалид, но это не значит, что меня надо все время оберегать, – он мимолетно подумал, что Юджиния в Лондоне тоже хлопочет вокруг него, – после операции, – он коснулся костыля, – я вернулся в армию, в тыловые части, – Джованни провел оставшиеся годы войны, взламывая немецкие шифры.

– Я сидел в сороковой комнате Адмиралтейства, – сказал он Каритас, – так называли наше подразделение. В семнадцатом году мы прочли телеграмму вашего министра иностранных дел Циммермана немецкому послу в Вашингтоне, после чего Америка вступила в войну…

В мае семнадцатого года Джованни с родней принимал в Лондоне полковника Авраама Горовица. За обедом они говорили о будущем использовании танков на полях сражений.

– Победа кроется в бронированных соединениях, – заявил кузен, – кавалерия себя отжила. В горах танки бесполезны, но на равнине они проявили себя отлично, вспомните битву на Сомме. Наши генералы отличаются консервативностью, – Джованни пробормотал: «Как и все генералы», – но и они признали, что Америка должна развивать танковую промышленность, – британские танки строились на заводах «К и К».

– Немцы нас не догонят, – уверенно отозвалась Юджиния, – они ведут войну на два фронта и задыхаются от недостатка ресурсов и перегруженности предприятий, – через год полковник Горовиц сгорел в подбитом немцами танке, в сражении на Марне.

– За несколько месяцев до перемирия, – вздохнул Джованни, – и Уолтер умер за две недели до перемирия. Сколько детей осиротело и сколько не родилось… – он вздрогнул. Каритас вынула пустую чашку из его руки.

– Все будет хорошо, месье Жан, – тихо сказала девушка, – настала мирная жизнь, – над каналом нависли серые тучи, но Джованни разглядел в пелене дождя силуэты чаек.

– Словно птицы сопровождают ее, – он не выпускал тонкие пальцы девушки, – пусть она не уходит, пожалуйста… – горло перехватило, он попытался откашляться.

– Надеюсь, что да. Не хочется еще смертей, хочется… – Каритас не отнимала своей руки.

– Хочется жизни, – шепнула девушка, – хочется любви… – нежная ладонь вытерла его слезы, Джованни помотал головой.

– Извините, я не думал… Простите, пожалуйста, вам не стоит… – теплое дыхание девушки защекотало его щеку.

– Пусть один раз, но стоит… – за окном перекликались птицы, в канале бурлила поднимающаяся вода.

Доктор Гольдберг стоял в пустынном госпитальном коридоре. Двери операционных пока были открыты. Внутри суетились медсестры, техники настраивали перемигивающуюся огоньками аппаратуру. Палаты располагались двумя этажами ниже. Эмиль поймал себя на том, что ему хочется проверить и работу лифтов.

– Словно я на войне и надо удостовериться, что все готово для партизанской акции, – он подошел к панорамному окну, – но ведь так и есть…

Университетский госпиталь недавно переехал в уродливое функциональное здание серого бетона на окраине городка.

В знакомых Гольдбергу со студенческих лет старинных краснокирпичных постройках в центре теперь размещались только учебные аудитории.

– Я здесь получал диплом, – он устроил Анне экскурсию, – и Маргарита тоже училась здесь, – доктор Кардозо приехала в Лувен третьего дня. Эмиль понимал, почему племянница хочет побыть рядом с мужем.

– Операция Джо небольшая, – вздохнул он, – но все-таки операция. Однако он здоровый человек, у него все будет в порядке, – с Лиорой дело обстояло по-другому. Девочка чувствовала себя хорошо, местные онкологи похвалили работу израильских коллег, однако ведущие врачи на последнем совещании проявили, как называл это Гольдберг, оправданный скептицизм.

– Показатели крови в норме, – заметил доктор Старзл, – но первая удачная трансплантация печени случилась всего семь лет назад, – операцию провел именно Старзл, – мы вступаем на неизведанную территорию. Педиатрическая хирургия сложнее обычной, – врачи зашумели, – поэтому в операционной будут работать две бригады. Третья пусть находится на подхвате, в случае, – он помолчал, – неблагоприятного развития ситуации…

Гольдбергу показалось, что он сидит в заброшенной шахте на партизанском совещании.

– Каждый член бригады должен точно запомнить свое место у стола и порядок действий, – добавил Старзл. В операции участвовало двадцать хирургов.

– Еще анестезиологи и медсестры, – Гольдберг рассматривал шпили и крыши Лувена, – всего сорок человек. Настоящее партизанское соединение, – впрочем, партизанские методы здесь были бесполезны. Американец Старзл и британец Калн, руководители основных хирургических бригад, настаивали на серьезной подготовке врачей. За последние дни врачи побывали на десятке совещаний. Калн провел первую трансплантацию печени в Европе.

– Тоже всего шесть лет назад, – хмыкнул Гольдберг, – а детям никто не пересаживал органы. Мы дважды пионеры. Это если все пройдет удачно и Лиора не умрет на столе, – на совещании с анестезиологами Старзл заметил:

– Судя по данным из Хадассы, девочка хорошо реагирует на наркоз. Ей сделали две трансплантации костного мозга и вырезали аппендикс, однако речь идет о длинной операции, – главы бригад осторожно говорили, что планируют провести у стола не меньше восьми часов.

– Может быть, и больше, – Эмиль даже испугался, – я ни разу не оперировал так долго, – он невольно размял руки. Гольдберг не претендовал на место в основных бригадах.

– Не в мои года, – сварливо сказал он Маргарите, – оба главных хирурга младше меня лет на пятнадцать, им и карты в руки, – доктор Кардозо открыла рот, Эмиль покачал головой.

– Ты хочешь сказать, что у меня больше опыта, но мой опыт получен в провинциальной больнице, а Старзл и Калн работают в ведущих госпиталях США и Британии. Я буду на подхвате, обеспечу красивый шов, – Эмиль чуть не добавил: «Если дело вообще дойдет до шва».

Он не собирался, как сварливо говорил Гольдберг, сеять панику. Лиора, к его облегчению, пребывала в хорошем настроении. Врачи появились в Лувене не с пустыми руками. В палате девочки поселились куклы Барби и плюшевые мишки.

– Посылки от друзей, – добродушно сказал Гольдберг, – и тебе прислали новые открытки, – Лиора показала ему маленькие альбомы.

– Это от Анны из Америки. Ее все зовут Бебичка, смешное имя, а это от Чарли и Эмили из Британии, – Лиора рассматривала фотографии замка в Банбери и панораму Сиэтла, – смотрите, как красиво, дядя Эмиль. В Мон-Сен-Мартене тоже красиво, тетя Маргарита привезла снимки, – Гольдберг погладил ее по голове.