Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том седьмой

– К Хануке ты оправишься и вы с мамой погостите у нас. Правда, у нас только мальчик, маленький Виллем, поэтому… – Лиора победно улыбнулась:

– Поэтому я стану им командовать. Дядя Эмиль, – девочка помялась, – а вы будете на операции, – Гольдберг уверил ее: «Непременно. Когда ты откроешь глаза, ты увидишь меня». Лиора помолчала:

– С вами я не боюсь. Но доктор Томас и доктор Рой тоже хорошие, – она хихикнула, – они показали мой животик в телевизоре… – Гольдберг вспомнил:

– Маргарита хочет сделать ультразвук. У нас тоже хорошая техника, но университетские акушеры опытнее. Хотя с ее ребенком все в порядке… – Лувен тонул в золотом сиянии осенних деревьев. Сзади зашуршал халат, Гольдберг оглянулся. Техники покидали операционные, красные лампочки сменились зелеными.

– Восемь утра, – Анна комкала платок, – пора отправляться в бой… – доктор Леви тихо сказала:

– Пришли анестезиологи, дядя Эмиль, но Лиора попросила меня привести вас… – он заставил себя не касаться ее руки.

– Правильно попросила, – коротко ответил Гольдберг, – пойдем, милая, все будет хорошо… – пропустив Анну вперед, он вызвал лифт.

Маргарита перелистывала страницы обтянутого лиловой замшей альбома с фотографиями. Обложку пометили переплетенной бронзовой монограммой Ателье Майер. Хана аккуратно подписала все снимки. В альбом вложили и весточку из Израиля.

– Не волнуйтесь, милые, – сообщала невестка, – ваша комната ждет вас и маленького. Приезжайте к нам с малышом, когда он окрепнет. От нас недалеко до храма Гроба Господня и других святынь. Генрих и Адель отдали нам ключи от виллы в Герцлии. Мы съездим на море, покажем вам Масаду и реку Иордан, – Маргарита перекрестилась. По телефону Хана ласково сказала:

– Я все понимаю. Перелет длинный, мало ли что может случиться, – Маргарите почудилось, что Хана запнулась, – ждем вас в следующем году, – доктор Кардозо решила, что Хана тоже ждет ребенка.

– Первую девочку она потеряла, – Маргариту не покидал непонятный страх, – как я лишилась моего Джованни…

Иногда она просыпалась в середине ночи, слыша неумолимое гудение огня. Темные глаза сына наполнялись болью, Маргарита вскидывалась с постели. Джо обнимал ее, шепча что-то нежное.

– Он меня понимает, – женщина держала руку мужа, – но даже ему я ничего не скажу о Лауре, – Маргарита не стыдилась слов, сказанных кузине.

– Можно было обойтись с ней помягче, – женщина отложила альбом, – но я вспомнила о моем бедном малыше. Мы с Ханой потеряли детей, Мария с Генрихом страдают, а Лаура не понимает, что совершает смертный грех, – Маргарита тяжело вздохнула, – то есть понимает, но ей наплевать, – кузина не поинтересовалась планами Аннет.

– Она оставила Паоло, – Маргарита поджала губы, – а потом потребовала привезти его в Брюссель, словно у нас нет других забот, – баронесса не стала спорить с Лаурой.

– У меня деловые встречи в столице, – заметила Аннет, – а Паоло покладистый малыш и любит поезда, – Маргарита предполагала, что Лаура звонила из так называемой косметической клиники.

– Где убивают невинные души, – пальцы Джо зашевелились, – а оттуда Лаура поехала в Остенде, как ни в чем не бывало. Ее платья напоминают монашеские, она не расстается с молитвенником, однако она лицемерка, каких поискать, – мужа привезли в постоперационную палату два часа назад.

– В десять утра, – Маргарита бросила взгляд на часы, – а сейчас полдень и операция Лиоры в самом разгаре, – доктор Леви ожидала новостей в в коридоре хирургического отделения. Альбом от Ханы и Аарона им привезла Анна. Передавая подарок, она смущенно пробормотала:

– Нам надо поговорить, доктор Кардозо, то есть Маргарита… – щеки женщины заполыхали румянцем. Маргарита уверенно отозвалась:

– И говорить не о чем. Оставим случившееся позади, милая. Джо будет переводить деньги для Лиоры, а что касается остального, – она взглянула на мужа, – то это ваше дело, но надо подумать о будущем девочки, – Анна кивнула:

– Я думала. Если… – она помолчала, – когда Лиора оправится, я могу все ей рассказать, но тогда выйдет, что… – Джо тихо сказал:

– Не мое дело вам советовать, доктор Леви, – он обращался к женщине церемонно, – но мне кажется, что не стоит ломать судьбу ребенка. Она вырастет, захочет выйти замуж и окажется в положении Фриды… – о незаконнорожденности Лиоры знали только они трое.

– И дядя Эмиль, но на него можно положиться, – Маргарита пожала руку мужа, – никто ничего не услышит. Джо прав, мы вводим малышку в заблуждение, но только из-за заботы о ее будущем, – Джо слабо застонал, Маргарита осторожно обняла его:

– Все хорошо, милый, – шепнула она, – твоя операция прошла отлично, а Лиора сейчас на столе. Надо молиться Господу и блаженному Виллему, они помогут девочке… – свободной рукой Маргарита перебирала четки.

– Нам повезло, что Джо подошел, как донор, – пришло ей в голову, – даже ближайшие родственники иногда не в силах помочь больному, – она подала мужу воду. Отпив немного, Джо закашлялся:

– В горле першит.. – Маргарита успокоила его:

– Это из-за наркоза, скоро все пройдет. Тебе дадут обезболивающие и антибиотики, а через несколько дней тебя выпишут, – Джо бережно коснулся ее живота: «Как маленький?». Маргарита улыбнулась:

– Все в порядке, милый. Тебе надо отдохнуть, лучше помолчи… – она прилегла рядом с мужем, – я здесь и никуда не уйду, – слушая его спокойное дыхание, Маргарита и сама задремала.

За окном палаты Лиоры виднелась бронзовая полоска заходящего солнца. Девочку привезли из операционной всего пару часов назад. Хирурги провели у стола целый день. Доктор Старзл вытер измятой медицинской шапочкой пот со лба.

– Не скрою, что мы столкнулись, – он поискал слово, – с некоторыми непредвиденными трудностями. Мы их преодолели, однако впереди постоперационный период, – он изнеможенно дышал, – может произойти отторжение пересаженной ткани. Лиора пока будет находиться в лекарственном сне, ее организм должен восстановиться…

Под больничным одеялом дочь казалась трогательно маленькой. Госпитальная рубашечка открывала худые ключицы. Постриженные в Хадассе темные волосы повязали неожиданно яркой косыночкой. Дочь напомнила Анне подружек из госпиталя Аушвица. Девочки обменивались дневничками.

– Мы писали довоенные адреса, – она сглотнула ком в горле, – нашу группу не стригли наголо, потому что не знали, что с нами делать, а те девочки были стриженые, – она все-таки расплакалась.

– Тетя Марта позвонила в Ватикан и нас отпустили, – слезы капали на скомканный платок, – а другие девочки остались в Аушвице и погибли, как погиб отец Виллем, – на госпитальной тумбочке стояла черно-белая фотография в аккуратной резной рамке. Анна помнила отца де ла Марка именно таким.