Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том седьмой

– Но согласилась, – в конверте нашлось и письмо, заверенное иерусалимским раввинским судом, – и наши раввины подтвердили, что я женат… – Ривка подозрительно спросила:

– Ты чего такой красный… – Исаак вывернулся:

– Душно. Младшие легли, надо открыть форточку.. – он позанимался с Авраамом Торой.

– Девчонки тоже все бойко знают, – одобрительно подумал Исаак, – даже Арье лепечет «Шма», а ему немногим больше годика… – снежинки упали на «Красное знамя».

– Подарок к годовщине великой революции, – прочел Исаак, – в конце октября в Сыктывкаре распахнул двери новый широкоформатный кинотеатр «Парма». Кинозал приглашает горожан на премьеру фильма «Свой среди чужих, чужой среди своих»… – Ривка небрежно заметила:

– Я хочу сходить на фильм. Говорят, что лента замечательная… – Исаак хмыкнул:

– Вообще это некошерно, а кто говорит… – в свете лампы светлые волосы сестры отливали золотом. Ривка надменно отозвалась:

– Павел Наумович, – Исаак открыл рот, – он прочел о премьере в газете… – юноша обрадовался:

– Он вам пишет… – Ривка прислушалась:

– Мама на крыльце, я узнаю ее шаги. Пишет, – сестра помолчала, – той неделей он прислал весточку, – Ривка неожиданно зарумянилась, – он недалеко, на Печоре… – из сеней раздался бодрый голос Фаины Яковлевны: «Мейделе, я дома».

Тяжело вздохнув, Исаак поднялся навстречу матери.

Несмотря на каникулы, Ривка проснулась раньше всех. Она с сестрами делила боковую комнату с подслеповатым окном, выходящим на двор домика. Хозяйка строения подалась к замужней дочери в Подмосковье.

– Живите на здоровье, – сказала она Фаине Яковлевне, – присылайте деньги почтовым переводом. Дом скоро пойдет под снос, – рав Бергер придерживался другого мнения.

– До революции строили на совесть, – заметил отец, – полы я переложил, а кровля не течет, – дом отапливался русской печью, но Фаина Яковлевна предпочитала старомодную газовую плиту.

– Мама не научилась управляться с печью, – Ривка улыбнулась, – она ворчит, когда мы забираемся на лежанку, – на лежанке и устроился старший брат. В комнате девочек пока было тихо.

– Арье капризничает, – Ривка прислушалась, – у него лезут зубы. Он спит с мамой, он еще маленький, – трое младших братьев делили комнату, соседнюю с девичьей, как ее шутливо называла Ривка. Накинув пуховую шаль, девочка присела на подоконник. Сестры сопели в подушки. Рахиль аккуратно заплетала черные косы, но самая младшая дочка Бергеров, Лея, билась с бантами и расческой.

– У нее кудрявые волосы, – Ривка коснулась своей косы, – а мне легче, – локоны цвета спелой пшеницы падали на спину девочки.

– Надо помолиться, – напомнила себе Ривка, – но это я всегда успею, а почитать времени нет… – некошерные, как кисло говорила мать, книги, она держала в запирающемся ящике письменного стола.

– Что вы по программе проходите, то положено мелухой, – недовольно заявляла Фаина Яковлевна, – но лучше бы ты учила Тору, мейделе, – Ривка хмыкнула:

– Мама ворчит, но любит, когда ей читают вслух, – Фаина Яковлевна небойко читала по-русски, – ей понравилась «Война и мир», но мне пришлось выпустить все о христианах, – мать считала такие вещи некошерными. За вчерашним чаем Фаина Яковлевна неожиданно спокойно отнеслась к вестям о пропаже Сары.

– Господь о ней позаботится, – заявила мать, – еврей, восходящий в землю Израиля, всегда туда доберется. Надо надеяться на Бога, а не полагаться на всесильных мира сего… – мать перешла на напевный иврит. Дома они говорили на идиш, но Ривка считалась лучшей в школе по русскому языку.

– На олимпиаду меня никогда на пошлют, – девочка скривила губы, – не с моим именем и фамилией, – она не хотела и отправлять свои рассказы в «Костер».

– Я могу взять псевдоним, – вздохнула девочка, – но, во-первых, это, – она поискала слово, – гадко, а во-вторых, я не пионерка и не стану комсомолкой, – Ривка училась в седьмом классе.

– Следующий последний, – невесело подумала девочка, – нет смысла торчать в школе два года, когда мне не дадут медали и не пустят в институт, – она сомневалась, что ее пустят даже в педагогическое училище. В учителя не брали с запятнанной, как выражалась директор их школы, анкетой.

– У половины класса отцы сидели или сидят, – Ривка вытащила из ящика свежую «Юность», – но по уголовным делам, а не так, как папа… – в прошлом году на очередной политинформации Ривка крикнула, что нельзя называть Израиль агрессором.

– Я не собираюсь слушать чушь, – девочка хлопнула дверью класса, – на Израиль напали враги, наша страна имела право обороняться, – мать тогда вызывали в школу.

В таких случаях Фаина Яковлевна всегда делала вид, что плохо владеет русским языком.

– И на меня махнули рукой, – Ривка полистала журнал, – если Сара перебралась за границу, интересно, где она сейчас, – мать говорила, что характером они пошли в отца.

– Вы тоже упрямые, – вздыхала Фаина Яковлевна, – не зря сказано, что мы жестоковыйный народ, – мать предполагала, что Ривка может поступить в подмосковное ПТУ.

– В столице тебя просватают, – уверила ее Фаина Яковлевна, – сейчас писать раввинам рано, но года через три тебе найдут шидух, – через три года Ривка собиралась оказаться в другом месте. Из «Юности» выпала аккуратно сложенная газетная страница.

– Нарьян-Марское профессионально-техническое училище приглашает абитуриентов на обучение специальностям оператора почтовой связи, киномеханика, – киномеханика Ривка обвела карандашом, – штукатура-маляра.. – в Нарьян-Маре имелся и педагогический техникум, но Ривка не надеялась, что ее допустят к детсадовцам.

– Киномеханик тоже хорошо, – она держала сентябрьскую книжку журнала, – Павел Наумович написал, что это отличная повесть… – Ривка не могла не взглянуть на фотографию, тоже вырезанную из «Юности». Снимок она бережно хранила в конверте.

– Его колония в сотне километров от Нарьян-Мара, – девочка прерывисто вздохнула, – мне надо быть с ним рядом, – на снимке Павел держал за ошейник покойного, как теперь знала Ривка, Гудини.

– С мамой собаки не завести, – пришло ей в голову, – но можно попросить котеночка. Мы скажем, что видели в подвале мышей… – за окном блестел ночным снегом утепленный сарайчик для коз. В приоткрытую форточку доносилась перекличка кур.

– Надо быстрее читать, пока все не проснулись, – девочка вернулась к журналу.

– В тот вечер они сидели на теплых ступеньках крыльца, и Ремзик рассказывал про подвиги своего дяди, военного летчика, ночного бомбардировщика… – Ривка открыла рот:

– Да, это настоящее… – завернувшись в шаль, она зашуршала страницами.

Над приоткрытой облупленной дверью висел кумачовый лозунг: «Претворим в жизнь решения XXIV съезда КПСС! Мы за мир во всем мире!». Из-под отклеившегося уголка плаката на стене выполз таракан. Синяя спецовка радушного строителя выцвела, однако он все еще гостеприимно распахивал дверь перед новоселами. Исаак с матерью сидели на ободранном дерматине расшатанной скамейки.