Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том шестой

– Пожалуйста, милый, – ласково поправила его Лара, – не забывай о вежливости, – товарищ Котов подмигнул мальчику:

– Ничего страшного. Сырники можно, – он налил Леоне кофе с молоком, – сегодня день труда, мы их заработаем. Отправимся на рыбалку и заодно искупаем Мухтара, – овчарка, лежащая у стола, добродушно гавкнула.

– Поплаваешь и побежишь к подружке, – Мотя погладил собаку, – а мы с Ларой покатаемся на лодке. Ребеночку не опасно кататься? – мальчик озабоченно взглянул на Леону. Женщина положила руку на аккуратный живот. Мальчик или девочка бойко задвигался.

– Совсем нет, милый, – она вышла к столу с томиком Чехова, – мне полезен свежий воздух, – утро Первомая выдалось прохладным, но ясным. Легкий ветер гнал по небу обрывки облаков. Парк на вилле зазеленел, несколько яблонь окуталось белой дымкой.

Добравшись на катере до Рублевской плотины, они пересели на ожидающую их моторку.

– Иначе в Можайск не приехать, – весело сказал Гурвич, – большие суда в верховье Москвы-реки не проходят, – в Можайске их встретила очередная черная «Волга» с затемненными стеклами. Завтра Гурвич вез их на Бородинское поле.

– Там хороший музей, – сказал он Леоне, – тебе будет интересно. Мотя обрадуется, недаром ты с ним читаешь Толстого, – мальчик зачарованно слушал «Войну и мир».

– Он предпочитает военные главы, – невольно улыбнулась Леона, – мир ему пока кажется неинтересным, – в дороге она внимательно следила за указателями.

– Непонятно, зачем, – вздохнула девушка, – я знаю, где находится вилла, но сюда никто не сунется, это чистое самоубийство, – комплекс охранялся не хуже Кремля.

– Подарки ждут тебя у товарища Котова, – Гурвич сам сел за руль «Волги», – вчерашним днем все доставили из Москвы, – Леона получила бриллиантовый браслет и кружевную вологодскую шаль. Она и сейчас набросила палантин на плечи.

– Тебе очень идет, – заметил товарищ Котов, – ты словно тургеневская барышня, – Эйтингон пожалел, что не владеет кистью.

– Получилась бы отличная картина, – он любил русских импрессионистов, – в стиле Серова. Только у нас не персики, а клубника и у Ларисы Марковны светлые волосы. Павел мог взяться за такой холст…

Услышав от Саши об аресте Левина, как теперь предпочитал называть его Эйтингон, он добродушно сказал:

– Не волнуйся, милый. Пусть тебя не смущает упрямство провинциальной милиции. Позвони в экономический отдел. Они крутят дело казахстанских мошенников, Левин бывал в Казахстане, Левин знаком с Лопатиным. Ни один прокурор не откажет в санкции при таком наборе доказательств, – Эйтингон, разумеется, оказался прав.

Прокуратура, впрочем, не разрешила перевод Левина в тюрьму Лефортово, подведомственную Комитету. Бывшего Фокусника отправили в Бутырки, где, как не сомневался Наум Исаакович, ему обеспечили курортный режим. Адвокатом Левина оказался пресловутый Ария, спасший Лопатина от расстрельной статьи. Наум Исаакович не возлагал особых надежд на скорую очную ставку Левина и Лопатина.

– Они будут молчать, – сказал он Саше, – допрашивают Левина милиционеры, – Эйтингон поморщился, – нам туда хода нет. Однако не все потеряно, – он перебросил Саше пакетик, – у тебя есть ключи от квартиры на Патриарших. Экономический отдел запросит санкцию на обыск, а остальное дело техники, – в пакетике лежала инкрустированная бронзой зажигалка с церковными куполами.

– Отпечатки пальцев получатся смазанные, – задумчиво сказал Эйтингон, – однако прокуратуре хватит этой улики, чтобы открыть новое дело. Тогда он окажется у нас в руках, – Саша предполагал, что коллеги из экономического отдела не станут возражать против его встречи с Левиным.

– Может быть, его привезут в Лефортово, – мстительно подумал Саша, – где я с ним поговорю по душам. Он хотел отделаться жалкими пятью годами и освободиться по амнистии, но я такого не позволю, – оформление нового дела требовало времени, но Саша никуда не торопился.

– До июня с бюрократическими формальностями будет покончено, – понял он, – я выбью из Левина нужную информацию, отвезу Лару и Мотю на остров Возрождения и отправлюсь расстреливать проклятых шпионов, – ему было ясно, что сидящие на шахте не сломаются, но Сашу беспокоила Караганда, куда заглядывал Левин.

– Скорее всего, не просто так, – сказал он товарищу Котову, – надо разобраться в его тамошних связях, – Наум Исаакович кивнул: «Именно». Он не собирался делиться с Сашей своими подозрениями.

– Мои девочки не испытают горя, – твердо сказал он себе, – не останутся вдовами. Я обещал о них заботиться, пока я жив. Достаточно и того, что Комитет отнял их у меня и почти искалечил им жизнь, – Эйтингон вздохнул, – больше такого не случится. Пусть Виллем выбирается из СССР, – он понимал, почему бывший Володя Воронов решил остаться в стране, – пусть возвращается к Анюте, – Эйтингон, впрочем, не намеревался жалеть Левина.

– Он сдохнет на зоне, как его родители, – Наум Исаакович допил кофе, – я пожалел его, когда он родился, но время жалости прошло. Как говорится, время обнимать и время уклоняться от объятий, – он весело сказал Леоне:

– Твой муж идет. Полдень на дворе, мы сегодня разленились, – Саша отозвался:

– На то и праздник, товарищ Котов. Доброе утро, милая, – он обнял Леону за плечи, – с Первомаем тебя, – Эйтингон скомандовал:

– Матвей, по коням, то есть по самокатам. Охрана принесет удочки на берег, рыба нас ждать не будет, – Леона помахала скачущему по ступеням Моте.

– Я осталась без связи, – поняла девушка, – Джошуа, скорее всего, отправили в Америку. Надеюсь, он во всем признался в посольстве. В Москву я вернусь в конце лета, меня обеспечат другим куратором, – Саша заглянул в ее книгу.

– Дуся моя, – он зарылся лицом в ее теплые волосы, – американочка… – Леона поцеловала его руку.

– Лошадка моя, – Саша счастливо закрыл глаза, – как я ее люблю, – он шепнул в нежное ухо:

– Я тоже впервые увидел тебя на сцене, пусть ты и не актрисуля. Я люблю тебя, Лара, – он послушал ровный стук ее сердца, – пожалуйста, не оставляй меня…

Леона погладила его по щеке: «Никогда не оставлю, милый».

К удивлению Павла, в Бутырской тюрьме его поместили в камеру, которую заключенные между собой называли экономической. Он оказался самым младшим в компании завмага с бывшей Рогожской заставы, обвиняемого в расхищении государственного имущества и пары парней известного Павлу толка. Ребята отирались у центральных гостиниц, скупая у иностранцев барахло.

На первой же встрече в Бутырке адвокат Ария раскрыл Павлу причину такой, как выразился Семен Львович, прописки.

– О вашем первом преступлении забудьте, – невесело сказал адвокат, – Комитет крутит вам экономическое дело. Вы знакомы с Виктором Алексеевичем, вы бывали в Казахстане. Ситуация складывается не в нашу пользу. – Ария покрутил головой, – лучше бы мы ограничились так называемым убийством из ревности. Но у Комитета, судя по всему, вырос на вас большой зуб, – Павел подтвердил: