Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том третий

– Он подвизался в охранниках у президента Мали, – Скорпион тоже закурил, – однако мы с тех времен знаем, что его на самом деле зовут месье Ламбер.

Еще в хрущевские времена француз неоднократно запрашивал советскую визу:

– В которой ему все время отказывали, – Саше отчаянно не нравилось сложившееся положение, – а еще он виделся в ЦУМе с Лопатиным, – товарищ Котов собрал папки:

– Ключ к делу лежит в Лопатине, а мерзавец опять ушел на дно. Поезжай куда собирался, милый, – темные глаза товарища Котова азартно блеснули, – я со всем управлюсь, у меня большой опыт допросов. Но без Лопатина, я боюсь, все застопорится, – затрещал красный телефон.

Саша поинтересовался у дежурного: «Что у вас?». Парень робко сказал:

– Товарищ Матвеев, на проходной некто Лопатин Виктор Алексеевич. Он утверждает, что пришел с повинной.

Марсель понял, что он еще ни разу не оказывался в тюрьме. Механик внимательно оглядывал выкрашенные казенной краской стены.

– Бошам сажать меня было не за что, – хмыкнул Механик, – я не опаздывал на работу и не гулял с немками, – несмотря на запреты нацистов, девчонки в Мюнхене откровенно подмигивали иностранным рабочим:

– Тамошние парни были на фронте, – Механик потер ноющую, перебинтованную руку, – но потом я увидел Нину и все встало на свои места, – булочная, где трудилась девушка, помещалась в центре. Иностранной рабочей силе разрешали заводить велосипеды:

– Я делал крюк по дороге на завод, стучал в окошко и получал свежие булочки, – несмотря ни на что, Марсель улыбнулся, – а вечером мы ходили на танцы или в кино, – рейх крутил для иностранцев патриотические фильмы, однако на их сеансах показывали и комедии с Марикой Рёкк:

– Нина ее напоминал, – Марсель мерил шагами камеру, – Виктор похож на Нину, но повадки у него мои, – он попытался отогнать мысли о сыне. Механик надеялся, что мальчик ушел от милиции:

– Мальчики, – поправил себя Марсель, – он и Маленький Джон. Эмиль, кстати, тоже никогда не сидел в тюрьме, – Монах однажды заметил:

– Попадись я на войне нацистам, мне не светило бы никакой тюрьмы или лагеря, – они сидели в ресторанчике на тегеранском базаре, – меня бы расстреляли на месте, – Механик добродушно отозвался:

– Среди нас только товарищ Вагнер, – по документам колхозного тракториста Иосиф стал тезкой великого композитора, – знает, что такое тюрьма, – майор Кардозо сгреб лепешкой остатки пилава:

– Надеюсь, что я больше туда никогда не вернусь, – мрачно заметил он, – но, как говорят русские, от сумы и тюрьмы зарекаться нельзя. И Виллем и Джо и я выросли в детских домах, а это все равно, что тюрьма, – Джо вздохнул:

– Наш приют было не сравнить с советским, о нас хорошо заботились. Но ты прав, сиротство есть сиротство, – Марсель не собирался оставлять своих детей сиротами:

– Ни мальчишку, ни девчонок, – он пытался не думать о Тате и дочерях, но все было бесполезно, – покойный Салман-хаджи сказал, что у него трое сыновей, – Марсель выпил со стариком зеленого чая. Они говорили на арабском языке:

– Первая семья у меня погибла, – сторож посмотрел вдаль, – мне надо было переправить жену с дочкой за границу, но я промедлил. Большевики подожгли кишлак, где я их поселил…, – Салман-хаджи помолчал:

– Я тогда был мальчишкой вроде него, – он махнул в сторону беседки, – а потом я только воевал с красными и сидел на зоне, – Механик заметил:

– Он не мальчишка, у него двое детей, мальчик и девочка.

Салман-хаджи потер обросший седой бородой упрямый подбородок:

– Выходит, что мужчина. Но все равно, лучше ему отсюда убраться. Не приведи Аллах, еще милиция появится. Теперь у меня трое сыновей, – он коротко усмехнулся, – нашлась хорошая женщина, вдова, что меня не испугалась, – Марсель подумал:

– И Тата меня не испугалась. Пусть она выйдет замуж, если что-то случится, пусть будет счастлива, – жена не любила такие разговоры:

– Ты обещаешь вернуться и ты возвращаешься, – заявила она в аэропорту Орли, – нечего больше огород городить, – Марсель знал русское выражение, – не забудь, девчонки ждут подарков, – Марсель остановился под забранной проволокой лампочкой:

– Придется им подождать. Я, кстати, не в тюрьме, это камеры предварительного заключения, – он не надеялся, что русские поверят паспорту и справке с рабочего места так называемого Мурадова. Колхоз в Карагандинской области действительно существовал:

– Но там не слышали ни о Мурадове, ни о Паке, ни о Вагнере, ни об отце и сыне Волковых, – Механик велел себе идти дальше, – если мальчики добрались до Монаха, то группа сейчас на пути к Аральскому морю, – Марсель не сомневался, что Гольдберг, с его партизанским опытом, поведет себя со всей возможной осторожностью:

– Он разделит парней, – Марсель похлопал себя по карманам измятого пиджака, – и хорошо, что так. Папиросы у меня не отобрали, но, наверное, здесь нельзя курить, – спичек у него, правда, не было:

– Охрана может дать огоньку, – решил Марсель, – попытка не пытка. Русский язык очень выразительный, другого такого нет, – по спине пробежал холодок. Механик уверил себя в том, что его не будут пытать:

– Мы не в дыре, где нет законов, – он пожевал «Беломор», – хотя насчет дыры я бы поспорил. Но, говоря об осторожности, хорошо, что ребята зарыли на огороде золото, – Витя весело сказал:

– Неприкосновенный депозит, как в банке, жаль, что на него не капают проценты. Полкило ювелирки, это немаленькая сумма.

Курить хотелось все сильнее. Марсель изучил правила внутреннего распорядка, вывешенные рядом с зарешеченным окошечком в двери. Русский канцелярит он понимал с пня на колоду:

– Хотя все бюрократы пишут одинаково, – Механик развеселился, – наш домоуправ в Париже мнит себя членом Французской Академии, – письма о починке труб или побелке стен блистали изысканными оборотами:

– Немцы все приказы по заводу печатали готическим шрифтом, – пункта о курении он не нашел, – что еще хуже, чем русские падежи, – он постучал окошечком.

За дверью раздались шаги, Марсель высунул руку с папиросой. Щелкнула зажигалка, он услышал уверенный голос. Французский язык незнакомца был отменным:

– Покурите, месье Ламбер, – сказал неизвестный, – нас ждет долгий разговор, – Марсель наклонился:

– Я видел его фотографии военных лет, – пронеслось в голове у Механика, – значит, его опала закончилась и он вернулся в чека, то есть в КГБ, – Кепка достал из кармана льняного пиджака серебряный портсигар:

– Кубинские сигары, – сообщил он, – не желаете одну, дорогой месье? – Марсель с треском захлопнул окошечко:

– Не желаете, – подытожил Эйтингон, – но ваш «Беломор» скоро закончится. Я подожду, месье Марсель, я никуда не тороплюсь, – Наум Исаакович полюбовался серебристым дымком сигары.