Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том третий

Холеная рука протянулась к казенной чашке с золотым обрезом:

– В милиции завели бар, – весело сказал Витя, – или нет, – он попробовал кофе, – я узнаю вкус, вы послали шестерку в гостиницу «Ашхабад», – покачав ногой, Лопатин нахмурился:

– Пыль, – парень достал шелковый платок с монограммой, – в азиатских городах сложно поддерживать обувь в хорошем состоянии. В Москве и на Кавказе отличные чистильщики, но сюда их будки пока не добрались, – Саша изо всех сил заставлял себя не сорваться:

– Значит, гражданин Лопатин, – скучным голосом сказал он, – вы единственный, кто поддерживал преступную связь с бывшим начальником колонии в Усть-Илыче? – Лопатин взял свои американские сигареты:

– В нашем регионе да, – он повел рукой в сторону карты Советской Средней Азии на стене, – что касается остальных его знакомых, то лучше спросить самого полковника, – Саша аккуратно перевернул страницу протокола:

– Спросим. Но вы, наверняка, не ездили в Усть-Илыч, – по лицу Лопатина было ясно, что он не собирался и ногой ступать в северную глушь, – где вы встречались с полковником?

Выложенная перламутром золотая зажигалка выбросила язычок огня. Лопатин покойно развалился в казенном, обитом красным плюшем, кресле:

– Мы виделись на курортах, – отозвался парень, – полковник подбирал себе домик у моря. Он хотел в отставке обосноваться в теплом климате, – Саша молча пролистал предыдущие страницы протокола:

– Петренко, Петренко, Петренко, – его что-то неуловимо беспокоило, – он все валит на покойника, а у него ничего не спросишь, – Лопатин настаивал, что он был только курьером:

– Якобы он возил полковнику деньги, – хмыкнул Саша, – обменивал по его просьбе рубли на доллары, – ему не нравилась легкая улыбка Лопатина. Скорпион разозлился:

– Он думает, что явка с повинной облегчит его участь. Он узнал об аресте местных воротил и решил упредить события, – парень явно рассчитывал только на пару лет колонии. Саша помнил, как снисходительно отнесся к Лопатину флотский трибунал:

– Он больше не в армии, – Скорпион тоже взялся за кофе, – его ждет гражданский суд, где есть не только адвокат, но и прокурор, – Саша поинтересовался:

– У вас две временные прописки и одна постоянная, почему? – Лопатин развел руками. Наручники на парня пока не надевали:

– Товарищ Матвеев, – улыбка стала заметной, – вы тоже москвич. Как говорится, лучше быть головой собаки, чем хвостом льва, – Саша помнил английскую пословицу, – в Москве в нашей сфере большая конкуренция, – Лопатин говорил о фарце, словно спекулянты были частью экономики СССР, – в провинции мне соревноваться не с кем, я монополист, – Саша кисло подумал, что экономическое образование Лопатина принесло плоды:

– Что касается временных прописок, – добавил парень, – то в Аральске я не появляюсь. Штамп остался со времен штрафбата. Я работал в Аральске после демобилизации, – Саша не стал поправлять Лопатина, – но быстро уехал оттуда, – Витя надеялся, что Питер вовремя уберется из городка:

– Надо отвлечь внимание твари, – он не удивился, увидев товарища Матвеева, – его временно перебросили в экономический отдел, потому что речь идет о крупных хищениях социалистической собственности, – речь об отце не заходила, но Витя надеялся на очную ставку:

– Пусть я его увижу хотя бы так, – сердце заныло, – может быть, в последний раз, – Витя твердо сказал себе:

– Никогда такого не случится. Комитет не лишит меня отца. Папа не лыком шит, он найдет способ вырваться из СССР, а я спокойно отсижу пару лет, – за свой комфорт на зоне Витя не беспокоился, – и тоже покину проклятую страну, – он вздрогнул от сухого голоса Матвеева:

– Вы переписываетесь со своим старым приятелем, Левиным? – Саша не мог назвать Фокусника товарищем:

– И никогда не смогу, – он незаметно достал из ящика стола сигарету, – не стоит Лопатину видеть, что я тоже курю импортный товар, – парень состроил гримасу:

– Товарищ Матвеев, – он опять покачал ногой, – вы, наверное, знаете, что Павел работает за границей. Он коммунист, – Витя поднял бровь, – наши дороги разошлись. Я не поддерживаю марксизм, – Витя полюбовался изумленным лицом комитетчика, – с научной точки зрения эта теория не выдерживает никакой критики. Это красивая сказка, – он с сожалением допил кофе, – но экономику и социальные отношения не строят на сказках, – Саша невольно поинтересовался:

– И что является верной основой для государства? – Лопатин ухмыльнулся:

– Исключительно товарно-денежные отношения, то есть капитализм. Но я живу там, где живу, – парень вздохнул, – приходится подлаживаться под ваши требования, – Саша помолчал:

– Ваши рассуждения отдают антисоветской пропагандой, гражданин Лопатин, но это дело суда. В каких отношениях вы находились с иностранным подданным, арестованным в дачном кооперативе «Копетдаг»? – Витя не сомневался, что Комитет не поверит советским документам отца:

– Меня могут обвинить в шпионаже, – понял Витя, – я продавал иностранному агенту секретные документы с карагандинского промкомбината, – он надеялся, что отец не стрелял в милиционеров:

– Иначе его подведут под высшую меру, – Вите стало страшно, – и французское посольство ему не поможет, это серая операция, – Марсель объяснил, что посольство предпочитает не вмешиваться в дела разведки:

– Официально я в отпуске, – добавил отец, – если агента арестовывают на территории суверенного государства, посольство умывает руки. Президент Помпиду не рискнет хорошими отношениями с СССР ради моего спасения. Месье Фельдшер, – он кивнул на майора Кардозо, – именно по этой причине год проторчал в африканской тюрьме, – Витя небрежно ответил:

– Я познакомился с месье Марселем, работая в ЦУМе. Он покупал у меня русские сувениры. Здесь мы столкнулись на улице и я пригласил его турменский обед. Мои друзья владеют дачей в кооперативе «Копетдаг», куда мы и поехали. Я понятия не имел, что месье Марсель находится в СССР нелегально, – история была шита белыми нитками, но Витя говорил очень уверенно:

– Питер утверждал, что я могу продать снег эскимосам, – вспомнил Лопатин, – главное, чтобы папа поддержал мою версию. Но его фальшивые документы и серый Макаров я никак не отмажу…, – Саша захлопнул папку:

– Сейчас мы пригласим арестованного и вы поговорите, гражданин Лопатин, – парень искренне отозвался:

– Я рад помочь следствию, товарищ Матвеев, – Саша набрал три цифры на внутреннем телефоне: «Подозреваемый готов к очной ставке».

Правая рука отца висела на перевязи. Из разлохмаченных бинтов торчали нитки. Поношенный пиджак помялся, на дешевой рубашке Витя заметил подсохшие пятна крови:

– Это у него не первое ранение, – вспомнил юноша, – он рассказывал, что воевал в Индокитае и Алжире, – смуглое лицо отца побледнело, но темные глаза смотрели весело. Витя запомнил имена своих сестер: