Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том третий

Ввладелец «К и К» аккуратно поливал грядки с овощами и работал на складе рыбозавода. Кузен продолжал носить оба старинных крестика:

– Он никогда не говорит о Марте, – понял Джон, – как я не упоминаю о Фриде. Но Фрида жива, – он услышал семейные новости от кузенов, – а Марту могли…, – Джон оборвал себя:

– Не могли, как не расстреляли Максима, – судьба младшего Волкова оставалась неизвестной, – они слишком ценны для СССР, – они предполагали, что Марту держат в закрытом учреждении:

– Например, на острове Возрождения, – вздохнул Джон, – хотя что ей там делать, она не биолог, – майор Кардозо считал, что на острове находится Маргарита:

– Джо ничего о ней не говорил, не только потому, что он вжился в роль немого, но и потому, что Джо больно о ней думать, – он видел тоску в темных глазах кузена:

– Я вернусь домой и сделаю Фриде предложение, – неожиданно решил Джон, – хватит тянуть. Она поступила в университет, теперь все будет хорошо. Фрида получит диплом и начнет писать докторат, а я, наконец, защищу свой, – он был рад, что у сестер Левиных и Софии все сложилось к лучшему:

– Виллем краснеет, – усмехнулся юноша, – он всегда был скромным, но видно, что он счастлив. У них, наверняка, появится много детей, – Джон скучал по сыну и дочке:

– Я болтаюсь на задворках советский империи, – нагретый солнцем милицейский Макаров лежал в заднем кармане его дешевых брюк, – охраняя сходку мафиози, как выразились бы в Америке, а Йони и Эмма растут без отца, – Питер, правда, утверждал, что цеховиков нельзя приравнивать к организованной преступности:

– Плановый уродец не поддерживает частное предпринимательство, – заметил кузен, – но нельзя обвинять людей в желании жить в комфорте. Легкая промышленность в СССР падчерица так называемой экономики, – Питер повертел дешевую электрическую бритву, – товары народного потребления клепают из отходов военных конвейеров.

Маленький Джон полюбовался расписным блюдом обливной керамики, где громоздились дынные корки:

– И шелка здесь отменные, – занавеси беседки раздувал теплый ветерок, – и ковры выше всяких похвал, – старик принес разожженый кальян на чеканном подносе:

– Месье Марселю было необязательно сюда тащиться, – Джон затянулся пахнущим розами табаком, – все пройдет без сучка без задоринки, а сегодня вечером мы двинемся в Чарджоу, – поднявшись на рассвете, Виллем вернулся с вокзала с плацкартными билетами:

– К тому времени мы только завтракали, – зевнул Маленький Джон, – надо было проспаться после вчерашних посиделок, – в Аральске кузен Питер установил строгий сухой закон:

– Мой отец считал, что есть время работы время и развлечений, – холодно заметил он, – но последнее пока не настало, – Джон мог навестить Витьку в Караганде:

– У него есть проверенные девчонки, – он помотал головой, – но мне никто не нужен, кроме Фриды, – занавеси заколыхались, он насторожился. Вдалеке заполошно залаял пес:

– Мусульмане не держат собак, – успел подумать Джон, – наверное, это уличная шавка…

Месье Механик отказался делить с ними такси:

– Дайте мне адрес дачи, – хмуро сказал Марсель за завтраком, – я сам доберусь до пригорода, – Джон хотел заметить, что месье Ламбер не пробыл в городе и пары дней, но вовремя прикусил язык:

– Он воевал в Индокитае, когда я сидел над прописями, – напомнил себе юноша, – он разберется, что к чему, – миссия, по его мнению, была вооружена отлично:

– Тоже Макаровыми, – Джон прислушался, – пистолеты продают в страны народной и околонародной демократии, вроде Сирии или Египта, а оттуда они поступают на черный рынок, – сначала он увидел именно ствол Макарова.

За месье Марселем стоял давешний старик в зеленой чалме. Джон заметил изуродованное раной ухо:

– Вряд ли это след несчастного случая, – юноша поднялся, – басмачей в Средней Азии разгромили только в тридцатых годах, – старик держал охотничью тулку:

– Марш отсюда, – с гортанным акцентом велел месье Марсель, – у ворот милиция. Салман-хаджи, – он поклонился старику, – проведет тебя к калитке. Иншалла, – он перешел на арабский, – мы справимся сами, – Салман-хаджи буркнул, тоже на арабском:

– И он справится, он взрослый мужчина, – Марсель добавил:

– Немедленно уезжайте из города на попутке, не торчите здесь, – Джон пробормотал:

– Шукран, Салман-хаджи – глаза старика потеплели, – но, месье Марсель, у вас дети, – Механик бесцеремонно развернул его к выходу:

– И у тебя двое. Я никогда не брошу сына, – собачий лай стал громче, они услышали милицейскую сирену, – беги, милый…, – Джон ринулся к прячущейся в кустах жасмина кованой ограде.

Рыжий песок скрипел на зубах, оседал на облупленной эмали чайника. Придорожное кафе в поселке Яшлык на чарджоуской трассе стояло перед бетонным мостом, пересекающим Каракумский канал. Низкие берега заросли камышами, бурая вода дышала жаром.

Стеклянные панели окон кафетерия тоже занесло пылью. Внутри лениво вращался вентилятор. Заветренные бутерброды с шпротами и колбасой громоздились на фигурно обрезанных салфетках. Мухи разгуливали по написанной от руки табличке: «Поступило жигулевское пиво».

Заведующий кафетерием, состоя в партии, оставался мусульманином. Коран запрещал продавать алкоголь даже не правоверным. Туркмен утешал себя тем, что кафе не принадлежит ему лично. Он разломал над чайником плитку зеленого чая:

– Продаю не я, а яшлыкский торг. Моего греха здесь нет, я человек подневольный.

Пиво в стекляшке брали строители Каракумского канала. Воду сейчас тянули дальше на запад, но и шоферы грузовиков тоже позволяли себе пару бутылок, останавливаясь на отдых в Яшлыке:

– Но компания заказала только чай, – уважительно подумал заведующий, – и села на дастархане, – он не видел, как русские оказались на обочине шоссе:

– Наверное, они с грузовика сошли, – решил туркмен, – лица у них усталые, – среди русских затесался смуглый кореец в обтрепанной майке и рабочих штанах:

– Наверное, приезжие из Казахстана, – заведующий отогнал мух от горки черствых коржиков в пластиковой вазочке, – там со сталинских времен живет много высланных, – за чай и коржики расплачивался угрюмый мощный парень с выцветшей татуировкой на руке:

– Мы скоро едем дальше, – сказал он на отличном русском языке, – если вас не затруднит, можно побыстрее? – заведующий развел руками:

– Какие трудности? Время тихое, обед пока не настал. Желаете в помещении сесть или на дастархане?

Дастархан устроили на деревянной платформе, устланной старыми коврами. Подхватив чайник и коржики, заведующий деликатно покашлял рядом с выцветшими ситцевыми занавесками. Давешний парень высунулся наружу: