Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том третий

– Нина, – он почти не слышал голоса комитетчика, – Виктория, ее назвали в честь меня, Валентина и Вероника, – отец смущенно заметил:

– Тата, моя жена, тоже русская. Она из эмигрантской семьи, родилась в Аргентине, а познакомились мы…, – майор Кардозо усмехнулся:

– Она босиком прибежала в наш гараж. Мы с твоим отцом подвизались в Западной Африке, искали прячущихся от правосудия нацистов. Потом началась, – он поискал слово, – всякая катавасия, мне пришлось сесть в тюрьму, а твой отец и Тата спаслись, – жена отца оказалась только на три года старше Вити:

– Ерунда, – уверил он отца, – ты говоришь, что она скоро станет доктором наук, а я простой снабженец, – отец подмигнул ему:

– Которого ждет пост в совете директоров «К и К». Питер от своих слов не отказывается, у тебя впереди отличная карьера, – пока Вите вместо карьеры светила зона:

– Если в Аральске ничего не найдут, – он надеялся, что Питер снялся с места, – то мне не за что давать срок. У меня в кармане полтысячи рублей на мелкие расходы, что еще не преступление, – Витя, впрочем, не сомневался, что его ждет суд:

– Проклятый Матвеев, то есть Гурвич, на мне отыграется. Он всегда ненавидел Павла, но посадить его у твари руки коротки, – Витя беспокоился о Бергерах и Бродском:

– У Фаины Яковлевны восемь детей, – вздохнул юноша, – Исаак пока подросток, а Иосиф должен писать стихи, он великий поэт, – отец успел неловко поинтересоваться у Вити, не ждать ли ему внуков:

– Я ответил, что в этой стране не может быть любви, – вспомнил юноша, – но я еще встречу единственную девушку, как Питер встретил Марту, – Марсель не отводил взгляда от сына:

– Мальчик пришел сюда сам, – он незаметно сжал левую руку в кулак, – он не мог бросить меня в беде, но и я поступил бы так же, – Кепка, как Марсель продолжал звать Эйтингона, на очной ставке не появился:

– Он избегает чужих глаз, – понял Механик, – в сталинские времена он прятался в подвалах МГБ и продолжает карьеру под новой вывеской, – так назваемый Матвеев тоже хорошо говорил по-французски. Марсель услышал сухой голос:

– Месье Ламбер, – лицо Вити оставалось спокойным, – откуда вы знаете этого гражданина? – Механик отозвался:

– Мы познакомились в московском ЦУМе, когда я приезжал в СССР в составе делегации президента Мали. Я покупал у месье Лопатина русские сувениры, – Саша не стал спрашивать, почему Ламбер сбежал из универмага:

– Ясно, почему, – красный телефон на столе зазвонил, – у него рыльце в пушку, охранником президента он был только на бумаге. Он шпион и шпионом остался, – Саша поднял трубку. Товарищ Котов уютно рассмеялся:

– Я позволил себе позвонить в Аральск. По тамошнему адресу Лопатина прописан некто, – он зашелестел блокнотом, – Миронов, Петр Федорович, уроженец Рязани, грузчик на рыбозаводе. Милиция его поспрашивает насчет Лопатина, но главное, что они обыщут дом, – товариш Котов добавил:

– У Лопатина за душей пятьсот рублей, тянущих года на два колонии, но если в Аральске что-нибудь найдут, то прокурор потребует для него другого срока. Вообще очная ставка ни к чему, мерзавцы обо всем договорились, – Саша считал точно так же:

– Но надо провести все согласно правилам, – поблагодарив товарища Котова, он нашел в кармане пиджака сигареты, – Ламбер поедет в Москву на допросы, а Лопатина пусть судят на месте, в компании здешних воротил, – француз и Лопатин, по мнению Саши, стоили друг друга:

– Рука руку моет, – он вернулся к столу, – пора заканчивать, комедия бесполезна, – Саша заметил:

– Вы случайно столкнулись на улице с гражданином Лопатиным, приняли его приглашение поехать на обед, – Марсель кивнул, – вы знали, кто собрался на даче? – Механик пожал одним плечом:

– Понятия не имел. Я практиковал арабский язык, здесь много стариков им владеет, – Саша кисло сказал:

– Не сомневаюсь. Почему вы начали стрелять, услышав стук в ворота и откуда у вас советский пистолет? – Ламбер поднял бровь:

– Вы мне не представлялись, месье, но насчет стрельбы у меня развился рефлекс. Я стрелял в джунглях, когда вы ходили в школу, – Саша невольно покраснел:

– Я Герой Советского Союза, – разозлился он, – хватит смущаться перед шпионом, – на вопрос о пистолете Ламбер не ответил: – Ответит в Москве, – Саша собрал папки, – очная ставка бесмыссленна, нечего писать протокол. – Он неприязненно сказал: – Гражданин Лопатин, мы получили санкцию прокурора на ваше задержание в течение семидесяти двух часов. После этого вам либо будет предъявлено обвинение, либо…, – Саша не закончил:

– У мальчика нет шансов, – горько понял Марсель, – его не отпустят восвояси. Главное, чтобы Питеру хватило времени скрыться из Аральска. Виктор пришел с повинной, чтобы увидеть меня, может быть, в последний раз…, – он услышал шаги охранников:

– Никакого последнего раза, – Марсель поднялся, – я обещал Тате вернуться и я вернусь. Девчонки не вырастут без отца, как вырос Витя, – сын смотрел на него:

– Я люблю тебя, – одними губами сказал Марсель, – люблю и горжусь. Все будет хорошо, милый, мы еще увидимся…, – ресницы мальчика дрогнули, он кивнул:

– Я люблю тебя, папа, – Марсель обернулся на пороге:

– Нина похоже улыбалась. Она пошла в комиссию по репатриации, а я курил за воротами на скамеечке и ждал ее. Был жаркий июнь, все вокруг цвело. Я думал о нашем малыше, каким он будет…, – Витя все улыбался. Комок подступил к горлу, Лопатин велел себе не плакать:

– Мы встретимся, – дверь за отцом и охранниками захлопнулась, – я доберусь в Париж, чего бы это ни стоило, – Матвеев велел:

– Сдайте документы, гражданин Лопатин, мы оформим ваше задержание.

Пыль завивалась над растрескавшимся асфальтом городской площади. На дверях универмага, как гордо называли в Аральске магазин промтоваров, косо висела табличка «Обед». Манекен в синем спортивном костюме с начесом уставился на крашеную серебрянкой статую Ильича.

Основатель социалистического государства возвышался на гипсовом постаменте с отколотыми краями. Ветер скрипел проржавевшей урной, трепал кумач над панельным зданием. Вход в райком осенял лозунг «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи».

Пустынное лазоревое небо дышало жаром. В угловой витрине висели выцветшие снимки юношей с фасонными стрижками. На соседней фотографии завитая блондинка кокетливо улыбалась в камеру. Модели были старыми, но в Аральске на такое никто не обращал внимания.

Лесенка со стертыми ступенями вела в прохладный полуподвал. Мерно щелкали ножницы, приятно пахло одеколоном. Черный пес, лежащий на пороге, сонно клацнул зубами. На пузатый холодильник водрузили кассетный магнитфон:

– Вещь импортная, – гордо сказал пожилой мастер в затасканном халате, – видите, Петр Федорович, птица крылья раскинула, – юноша в парикмахерском кресле кивнул, – зять, значит, наш в загранку ходит, – парикмахер недавно вернулся из отпуска: