Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том второй

– Из-за наци, они во всем виноваты…, – Адольф покачал головой:

– Вы не скажете вашему отцу, на ваших глазах умирающему от рака, что во всем виновато его курение. Германия едва не погибла и сейчас мы еще не вылечились, – он заметил интерес в глазах кузена Генриха, как звал Адольф, – мы вынесли уроки из прошлого, – Адольф не собирался задерживаться на этой теме, – нам надо встать на ноги и отказаться от костылей. Германия должна выздороветь, – ребята зааплодировали, – и обрести былую мощь, – первые ряды поднимались с мест. Адольф выкинул руку вперед:

– Мы сделаем Германию сильной, – парни заорали:

– Ура! Ура сильной Германии! – Адольф облегченно выдохнул:

– Они ничего не забыли. Страна все помнит, мне осталось возглавить моих последователей, – скромно поклонившись, он сошел с подиума.

В машине Скорпиона сытно пахло жареным мясом. По дороге в Далем они с Йоахимом остановились у забегаловки в непарадной, как о ней думал Саша, части Западного Берлина. Из ларька доносилась заунывная музыка, прилавок осаждали темноволосые парни в джинсах и кожаных куртках. Саша с Йоахимом оказались единственными немцами в очереди:

– Рано или поздно, но здесь все взорвется, – Скорпион оглядывал патронов, – Гитлер сделал козлами отпущения евреев, а его наследник, – Саша не сомневался, что таковой появится, – объединит немцев в ненависти к мусульманам…

Вернувшись в машину с горячими лепешками в фольге, Йоахим недовольно заметил:

– Классовой солидарности от здешних так называемых рабочих не дождешься. Они считают неквалифицированные должности не подходящими для их достоинства, поэтому в страну и вербуют турок, – Саша кивнул:

– В Британии происходило то же самое, они привозили рабочую силу из бывших колоний, с Карибских островов и Пакистана, – его напарник взялся за бутылку с колой:

– Они еще наплачутся, – подытожил Йоахим, – скорей бы я закончил университет и оказался в свободной ГДР, – Саше тоже претило лицемерие запада:

– Да, – неожиданно мечтательно сказал он, – у нас нет дискриминации, нет преследования по национальному признаку, нет откровенной лжи, наполняющей местные газеты, – Саша завел двигатель, – тебе понравится в ГДР, товарищ, – Йоахим хмыкнул:

– В Западном Берлине такого обращения не услышишь. Здесь найдется едва ли пара тысяч коммунистов, а на собрания Лиги Либкнехта, – так назывался местный комсомол, – мне ходить запретили из соображений безопасности, – скомкав фольгу, напарник закурил, – ребята оттуда, наверняка будут на вечере…

Судя по забитой машинами стоянке рядом со студенческим клубом, на вечере ожидался аншлаг. Саша тоже с удовольствием послушал бы значащегося в афишке Гюнтера Грасса. Ему понравился «Жестяной барабан»:

– Но мне надо торчать в берлинском захолустье, – он быстро приладил к винтовке оптический прицел, – встали мы удобно, – Саша припарковал машину под фонарем, – отсюда все видно, как на ладони, – не желая излишнего риска, он запретил Йоахиму выходить на стоянку.

– Бинокль у тебя есть, – напомнил Скорпион напарнику, – осмотри машины, проверь, нет ли чего подозрительного…

Поднявшийся ветер раскачивал жестяной колпак фонаря. По гравию дорожки и промороженной голой земле метались яркие блики. По словам Йоахима, на стоянке все было в порядке:

– И здесь все будет, – двери клуба распахнулись, Саша насторожился, – главное, чтобы Рабе оказался напротив винтовки, – Скорпион не сомневался, что пастор выйдет из клуба не один:

– Включи утюг и наткнешься на его голос, – хмыкнул Саша, – значит, и здесь его будет осаждать толпа, – одной рукой держа винтовку, он принял от Йоахима бинокль:

– Все из-за него, – пастор показался в освещенном проеме, – из-за него Маша так себя ведет, – Скорпион прицелился, – я его убью и все наладится…

Рабе сопровождал высокий парень со светлой бородкой:

– Хиппи из богатеньких, я видел его в «Кемпински», – Саша закусил губу, – но выстрелу он не мешает, – он бросил Йоахиму:

– Заводи тачку, сейчас мы смоемся, – двигатель заурчал, винтовка выстрелила почти бесшумно:

– Проклятый мерзавец, – выругался Саша, – он заслонил Рабе своим телом, – толкнув пастора на гравий дорожки, неизвестный парень упал следом за ним. В толпе кто-то завизжал:

– Стреляют! Вызовите полицию, пастор Рабе ранен, – Саша едва успел отклониться. Зазвенело стекло. Йоахим, с разнесенной пулей головой, свалился ему на колени. Саша выматерился:

– Рядом сидела засада, но как они узнали, что я в Западном Берлине? – он едва не хлопнул себя по лбу:

– Давешняя девица меня все-таки видела, – он вспомнил недобрые, прозрачные глаза девушки, – она рассказала обо мне ухажеру, – Саша надеялся, что парень мертв, – а он побежал в БНД…

Времени на раздумья не оставалось. Включив задний ход, вырвавшись в центр стоянки, Саша до отказа выкрутил руль. Выскочив на пустынную улицу, едва не снеся автобусную остановку, машина исчезла в темноте.

Маленький Джон хорошо изучил карту Западного Берлина. Сидя с Генрихом на кухне, он сказал пастору:

– Во-первых, Паук приедет в Далем на машине, во-вторых, у него, скорее всего, будет напарник, а в третьих, если начнется пальба, он будет прорываться к границе, но не в центре, разумеется, – Генрих развернул на столе подробную карту города:

– Далем в американской зоне, – кузен задумался, – закрытых станций метро там нет, – он рассказал Джону о давней провокации Штази, – но граница идет по воде, – Генрих упер карандаш в голубую линию:

– Неподалеку Тельтов-канал, – Джон покачал головой:

– Там слишком далеко до востока, ему придется миновать вплавь весь Темпельхоф, пока он доберется до границы, – зима стояла мягкая, берлинские каналы не замерзли:

– Они вообще редко замерзают, – заметил Генрих, – старики говорят, что раньше погода была суровей, – Джон чихнул:

– Раньше жгли дрова в каминах. При живом огне я согласен на морозы, а при дохлых батареях, – он махнул себе за спину, – нет. В Советском Союзе везде центральное отопление, – Генрих кисло сказал:

– Везде, только кое-где попадаются буржуйки, например на великих стройках коммунизма. Ты прав, – он затянулся сигаретой, – думаю, он попытается скрыться в южном направлении, добравшись до Ванзее, – озеро сообщалось с рекой Хафель, которую и пересекала граница:

– Хорошо, что Шлахтензее ни с чем не сообщается, – мотор опеля натужно ревел, – иначе он бросил бы машину прямо здесь, – Джон не сомневался в способностях Паука к зимнему плаванию:

– Но и я не зря провел время в Сибири, – он удерживал руль одной рукой, – правильно, что я забрал у Полины браунинг Генриха и не потащил ее в погоню, – по машине Паука стреляла именно сестра. Полина даже не ахнула, когда Ритберг свалился на пешеходную дорожку: