Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том первый

– Месье Марсель, уходите ближе к замбийскому берегу. Джо, сворачивай спиртовку, завтрак пока придется отложить…

Механик услышал отчетливый звук двигателя легкого самолета:

– Это могут быть туристы, – заметил он, – здесь рядом…, – Виллем покачал головой:

– Саванна закончилась, а в холмы на сафари не возят. Виктория-Фолс не рядом, а в пятидесяти километрах на восток. Кому придет в голову летать в такой глуши, если только здесь не идет строительство…, – не отрываясь от бинокля, барон присвистнул:

– Впрочем, оно почти закончено. Полюбуйтесь сами…, – Механик и Джо тоже взялись за оптику. До родезийского берега оставалась еще миля:

– Но все видно, как на ладони, – у Механика похолодели руки, – кажется, мы приплыли в искомое место…, – черная точка самолета пропала из виду:

– У него имеется посадочная полоса, – мрачно сказал Виллем, – но вид на реку он себе не испортил…, – в распадке холмов поблескивал лентой окон прямоугольник светлого мрамора:

– И денег он не пожалел, – от виллы к реке вела широкая лестница, – добро пожаловать во владения господина Ритберга, – подытожил Виллем.

В гостиной гулял прохладный ветерок с Замбези. Полы эбенового дерева устилали шкуры зебры. На низких диванах белой кожи разбросали яркие тканевые подушки.

Радостные цвета на картине Матисса, осеняющей комнату, светились под утренним солнцем. Французские двери, ведущие в сад, распахнули, но шелковый шатер рядом с бассейном пока пустовал.

Положив ноги на низкий стол черного мрамора, Максимилиан блаженно курил сигарету. Пес, лежащий у дивана, прянул ушами. Макс успокаивающе сказал:

– Мой дорогой, пора тебе привыкнуть к шуму самолета…, – связь с Солсбери Макс поддерживал, как он шутливо говорил, через воздушный коридор. Он мог возить заказы из Виктория-Фолс. До городка было всего полсотни километров, мощный катер Макса добирался к водопадам за полчаса:

– Но там кишат туристы, – он налил себе кофе, – а я не люблю появляться в людных местах…

На виллу протянули телефонный кабель. С берега Замбези Макс мог связаться с Гейдельбергом, где писал докторат племянник, с Цюрихом, где хранились его деньги или с Бонном, где депутат бундестага Краузе считался одним из кандидатов на должность министра внутренних дел.

Рисуя в черном блокноте круги и загогулины, Макс вспомнил, как на одном из совещаний на Принц-Альбрехтштрассе покойный рейхсфюрер СС Гиммлер неожиданно заглянул ему через плечо:

– Гиммлер любил расхаживать по кабинету за спинами собравшихся, – Макс закрыл глаза, – он пошутил, что аналитики якобы умеют читать такие рисунки, а я ответил, что анализ – это жидовский обман, – Макс считал, что не нуждается ни в каком анализе:

– Мне шестьдесят, – пес вернулся к ровному похрапыванию, – но я силен, как никогда…, – он смотрел на блестящую гладь Замбези, – я в десятке богатейших людей мира, а если мне потребуется поставить кого-то на колени, то механизм, поднимающий в воздух мои ракеты, работает отменно…

Макс не хотел перевозить пульт или рисунок Ван Эйка в Африку. Полина не имела доступа к его сейфам на вилле, однако он не собирался рисковать любопытством девушки:

– Я и так едва объяснил ей, откуда у борца с империализмом появились деньги, – смешливо сказал Макс почти овчарке, как он называл пса, – она поверила, что товарищ Ланге всю жизнь копил на дворец каррарского мрамора…, – Макс не намеревался перевозить Полину в Швейцарию:

– Слишком близко от Лондона, – признался он псу, – наоборот, надо заставить ее забыть о семье…

Макс мог приватным образом подстегнуть продажи «Истории одной любви»:

– Я даже мог профинансировать голливудский фильм, – он забросил руки за голову, – но я не хотел, чтобы Полина появлялась в Европе или Америке:

– Называй меня эгоистом, – сказал он Аттиле, – но в мои года я могу позволить себе маленькие слабости, в частности, твою хозяйку, – пес ласково заворчал. Подобранный в Конакри щенок оказался почти малинуа:

– Лучше бы ты был немецкой овчаркой, а не бельгийской, – Макс потрепал рыжую шерсть, – но вы тоже верные спутники…, – для охраны виллы он привез свору из Южной Америки. В Адлерхофе у Барбье следили за чистотой породных линий немецких овчарок и доберманов:

– С собаками он готов расстаться, а с поваром нет, – усмехнулся Макс, – но в Родезии и Южной Африке должны найтись хорошие повара, на Берри свет клином не сошелся…, – он, правда, пока никого не нанимал, предпочитая готовить сам.

На вилле работали только белые. Макс нанимал в охрану людей средних лет:

– Я доверяю Полине, – он потянулся за папкой, – но у меня почти сорок лет опыта за плечами. Лагерями уничтожения всегда заведовали семейные люди, они спокойней и надежней…, – он хотел отобрать несколько новых кандидатур:

– Хорошего охранника и хорошего слугу не должно быть видно, – наставительно говорил Макс, – я потратил несколько миллионов не для того, чтобы по вилле шлялись бездельники…

Аттила замахал свернутым в бублик хвостом:

– Для настоящей овчарки ты слишком низкорослый, – Макс кинул папку в подушки, – пойдем, сварим кофе твоей хозяйке…

Он услышал легкие шаги по лестнице белого мрамора:

– Доброе утро, милая, – Макс поднялся, – привезли заказы, сегодня посмотрим новое кино…

В подвальном этаже виллы, кроме закрытого бассейна с хаммамом и сауной, оборудовали и кинозал. Рыжие волосы рассыпались по воротнику японского кимоно. Приподнявшись на цыпочки, Полина чмокнула его в нос:

– Какой ожидается фильм, товарищ Ланге…, – собака лизала руку девушки. Макс весело отозвался:

– Завтракай и сама все проверишь, – он сверился с Panerai, – к тому времени груз доставят на виллу…

Усадив Полину к стеклянному кубу обеденного стола, он взялся за итальянский кофейник.

Ночью посадочную полосу освещали мощные прожектора, но до виллы добирались только блики ярких лучей. Рядом с мрамором бассейна ветер играл шелковым пологом шатра. В медных чеканных плошках трепетали огоньки:

– Макс предпочитает смотреть на звезды, – Полина затянулась сигаретой, – он и в Гвинее избегал яркого света…, – небо над Замбези переливалось блеском Млечного Пути.

Засияли острые грани голубого алмаза на пальце Полины. Девушка закрыла глаза:

– Он говорит, в его возрасте он устал от шума и суеты…, – товарищу Ланге в этом году исполнилось пятьдесят. Полина убеждала его, что он совсем не стар:

– Меня не сравнить с твоим любимым актером, – заметил Макс за ужином, – я далеко не Ален Делон…, – Полина рассмеялась: «Ты лучше, милый». Вечером они посмотрели «Бассейн»:

– Фильм неплох, – одобрительно сказал Макс, – парень правильно поступил…, – его сильные руки небрежно резали мясо, – я бы тоже избавился от любого, посмевшего подумать о тебе неподобающим образом…, – Полина взглянула в его спокойные голубые глаза: