Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том первый

– Сейчас я ничего на виллу не возьму, – майор зевнул, – мы с Джоном спрячем все в лагере. Операция рассчитана не на один день, – он помолчал, – надо выяснить, как обстоят дела с режимом охраны. И вообще, меня еще не наняли на работу…, – Виллем велел:

– Снимай рубашку. Наймут, куда денутся. Тебе не занимать опыта…, – он приладил на Иосифа пояс, – в каком году была твоя первая война…, – майор почувствовал спиной прохладный речной ветер:

– Михаэль теперь неизлечимый инвалид, – он вспомнил о сгоревших на тель-авивском пляже снимках, – а Джеки и Ферелли сидят в тюрьме. Но я знаю, что они не виноваты во взрыве синагоги, что они не убивали Шауля…, – он коротко отозвался:

– Четырнадцать лет назад, если считать официальные боевые действия, но мы ходили в рейды и раньше…, – Иосиф понимал, что делает все ради Евы:

– Не только ради нее, – поправил он себя, – фон Рабе должен понести наказание, но я хочу, чтобы Ева пришла ко мне и больше не уходила…, – он впервые подумал, что может сказать кому-то правду:

– Только Шмуэлю, – Иосиф устало потер лицо, – ближе него у меня никого нет. Даже Моше и Фрида такого не поймут, – он знал, что его поймет брат:

– И он никогда ничего не скажет, – Иосиф велел себе собраться, – я не христианин, но тайна исповеди для Шмуэля нерушима…, – майор решил, как любила говорить тетя Марта, подумать об этом потом:

– Держите пояс мистера Джона Брэдли, – сказал Джо, – взрывчатки у нас достаточно, чтобы снести сарай с лица земли, – он указал на родезийский берег, – не стесняйтесь, приезжайте еще…, – их смеха в Родезии все равно бы не услышали:

– Но вам надо отыскать алмазы, – озабоченно заметил Маленький Джон, – потребуется взрывчатка, чтобы пробить шахты для поиска кимберлита…, – Джо порылся в кармане тропических брюк:

– Не только твоей семье удается находить полезные ископаемые, – усмехнулся граф Дате, – сегодня месье Марсель наступил на алмаз после купания…, – Иосиф взял с ладони кузена темный камешек:

– К сожалению, – Виллем развел руками, – кимберлитовая трубка находится на замбийской стороне реки, – он указал себе за спину, – с точки зрения разработки алмазных запасов холмы очень перспективны, но у местного правительства нет денег на промыслы…, – он взглянул на хронометр:

– Вам пора, остался час до полуночи…, – вилла еще блистала огнями, – связь держим через рацию, а в остальном…, – барон поднялся, – делаем, что должно, по нашему семейному девизу…, – они хотели заминировать виллу:

– Заминировать и взорвать, – по пути к лодке Джон остановился, – но как быть с Полиной…, – размяв сигарету, он неловко сказал:

– Если Полина тебя увидит…, – майор Кардозо щелкнул зажигалкой:

– Я надеюсь, что она меня не выдаст, – щеки Джона заполыхали алым цветом:

– Ты с ума сошел, – сердито сказал юноша, – Полина не такая…, – Иосиф пыхнул сигаретой:

– Советский Союз тебе ума не прибавил, – Джон покраснел сильнее, – вспомни, кем была ее мать. Как говорится, яблочко от яблоньки недалеко падает. Но если она меня выдаст, – майор посмотрел на сияющие огни виллы, – то мне не жить…

Над их головами захлопала крыльями ночная птица:

– Не выдаст, – упрямо повторил Джон, выводя лодку из старицы, – главное, чтобы она сама не пострадала при взрыве…, – Иосиф буркнул:

– Косвенный ущерб, о котором ты знаешь не хуже меня. Вспомни хотя бы случившееся на Аляске…, – Джон взялся за весла:

– Никакого косвенного ущерба не будет, – зло сказал юноша, – надо вытащить Полину оттуда до взрыва…, – Иосиф кивнул:

– Вытащу, не беспокойся. Однако за один день такое не провернешь, придется подождать…, – темная тень лодки пропала на середине реки.

Часть коридора, куда выходила дверь палаты, отгородили протянутым между стульями бинтом, с болтающейся рукописной табличкой: «Карантин! Вход строго воспрещен!». Окно открыли в больничный сад. Краем уха Шмуэль слышал возбужденный треск обезьяньих голосов:

– Надо было выгнать отсюда тварей, – зло сказал подпирающий стену Дени, – именно они укусили Розу…, – парень вытер глаза:

– Во всем виноват я, ваше высокопреосвященство, – Дени опустился на расшатанный больничный табурет, – Роза кинула обезьяне апельсин, а та прыгнула на ее руку. Нельзя было разрешать Розе кормить зверей…, – Шмуэль привлек его к себе:

– Твоей вины здесь нет, милый, – он перебирал четки, – никто не знал, что обезьяны заражены вирусом…, – по словам Евы, опасности эпидемии не существовало:

– Возбудитель известен, – устало сказала доктор Горовиц, – его назвали по имени немецкого города Марбург, где недавно случилась вспышка болезни…

Три года назад несколько десятков человек в Западной Германии заразились от инфицированных обезьян. Животных ввезли в страну для испытаний в ходе работы над вакциной от полиомиелита:

– Медицина пока не может обойтись без подопытных животных, – вздохнула Ева, – но поневоле начинаешь верить, что природа мстит человеку…, – вирус Марбурга не передавался по воздуху:

– Риска заражения для остальных пациентов и персонала нет, – объяснила доктор Горовиц, – смертелен только контакт с кровью, а я очень осторожна…

Ева запретила входить в палату кому бы то ни было еще, объяснив, что такой протокол всегда применяется в случае опасных инфекций. Инкубационный период при заражении мог продлиться и двадцать дней:

– Но Ева сказала, что все происходит очень быстро…, – Шмуэль вытер слезы паренька, – даже быстрее, чем случилось в Германии…, – температура у Розы зашкаливала за сорок градусов:

– Сейчас у нее начались боли в суставах, – вспомнил Шмуэль, – в животе, появилась головная боль, сыпь, а потом…, – Ева помолчала:

– Если она войдет во вторую стадию болезни, то терапия будет бессильна…, – под глазами врача залегли темные круги, – вирус в данном случае не знает преград, он атакует внутренние органы, – Шмуэль погладил по руке всхлипывающего Дени:

– Видишь, и отцу ее никак не позвонить, он тоже врач…, – на деревянной двери облезлого здания городского почтамта висело объявление: «Закрыто по техническим причинам».

В разговоре со Шмуэлем начальник почты развел руками:

– Я ничего не могу сделать, ваше высокопреосвященство. С колониальных времен кабель идет через восточный берег озера, где постоянно случаются беспорядки…, – линию, судя по всему, перерезали очередные левые повстанцы. У здешней епархии не было своего самолета:

– Иначе я бы поднял его в воздух, – Шмуэль прислушался к шепоту подростка, – надо связаться с дядей Эмилем, но как…, – Дени, к его удивлению, не молился:

– Я вырасту и стану врачом, – монотонно повторял парень, – я стану врачом, и никто больше никогда не умрет…, – скрипнула выкрашенная белой эмалью дверь палаты. Даже сейчас Шмуэль не мог не удивиться легкости ее походки: