Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том первый

– Тогда умирала мама, – вздохнул Аарон, – и я еще учился в школе, Тилли надо было меня поддержать…, – ему пришло в голову, что Тилли могла отложить брак именно из-за него:

– Пока я не встал на ноги, – он щелкнул рычажком настольной лампы, – а теперь у нее и ББ появились проблемы…

Сестра и зять о таком не говорили, но Аарон знал, что Тилли два раза оказывалась в больнице.

Он решил жить отдельно еще и из-за деликатных, как думал о них адвокат Бронфман, документов.

Построенное из местного гранита здание корпорации зятя возвышалось на окраине города. ББ держал на фирме кабинет, но обычно появлялся в городе только в четверг. Первую половину недели зять проводил в поле, как говорили нефтяники:

– Тилли раньше тоже ездила на промыслы, – пришло в голову Аарону, – у ББ есть благоустроенный автобус, но врачи запретили ей командировки…, – сестре не разрешили и заниматься ее любимой химией:

– Я обложилась бумажками, – однажды в сердцах сказала Тилли, – теперь мое орудие не аппарат для перегонки нефти, а счетная машинка…

В кабинете Аарона стоял сейф, однако он не рисковал держать на работе документы Клана.

Бронфман вырос в Сан-Франциско и не имел ничего против негров, однако его товарищи по университету происходили из старых южных семей:

– Мне хотелось влиться в их круг, – он развязал галстук, – я был единственным евреем на курсе…

Студентом Аарон не смог войти в гольф-клуб, куда его пригласил университетских приятель:

– В Атланте было дело, – забросив ноги на стол, он налил себе виски, – меня остановили в вестибюле, попросив заполнить анкету…, – управляющий объяснил юноше, что таковы правила клуба:

– Там была графа о вероисповедании, – адвокат пыхнул сигаретой, – где я написал правду…, – анкету вернули с красным штампом: «Отказано во временном членстве».

Аарон родился в Америке:

– Тилли почти ничего не помнит из Германии, – он потянул к себе желтый юридический блокнот, – но мама рассказывала мне о временах Гитлера…, – ему не хотелось быть, как думал Бронфман, похожим на негров:

– Евреи все равно, что белый негры, – он чиркал ручкой по бумаге, – я хотел доказать, что я не такой, как чернокожие…, – с руководством Клана его свели университетские приятели:

– Клан хорошо платит, – Аарон допил виски, – но теперь я корпоративный юрист и не могу заниматься свободной практикой…, – теневые работодатели посылали ему документы на экспертизу:

– Поэтому я установил сейф в квартире, – он потянулся, – зачем я предложил раву Гринбергу заниматься Талмудом, это безумие…, – адвокат не случайно проехал мимо дома Гринбергов, возвращаясь с ужина у сестры и ББ:

– Я хотел увидеть ее…, – в блокноте появились очертания изящной женской головы, – оставь, все бесполезно, она любит мужа…, – Аарону казалось, что он где-то встречал ребецин Эмуну:

– Она никогда не бывала в Америке, – напомнил себе юрист, – у нее израильский акцент в английском. Он раввин твоей синагоги, это невозможно…

Теперь он собирался видеть Эмуну каждую неделю:

– Дома она тоже покрывает голову, – на авдале ребецин носила шелковый тюрбан, – она совсем девчонка…, – Аарон готовил документы для визы миссис Гринберг. Эмуне было всего двадцать два года:

– Она ничего не видела и не знает, – адвокат закрыл глаза, – и ее муж вырос в Израиле, пусть по рождению он американец. Я увезу ее в Сан-Франциско или Нью-Йорк, я сделаю все ради нее…, – Аарон привык к аккуратности в делах с Кланом.

Вырвав лист из блокнота, он щелкнул зажигалкой. Женская голова исчезла в огне. Вытряхнув пепельницу на кухне, вымыв хрустальный бокал, он прислонился к холодильнику:

– Я сделаю все, что она захочет, – твердо сказал себе Аарон.

– Отлично, милочка, – велел фотограф, – теперь сумку за плечо…, – Ирена выразительно закатила глаза, – да-да, так и смотри…, – камера защелкала, – ты настоящая нью-йоркская штучка, к тебе не подступиться…

Скаут из Life поймал Ирену в публичной библиотеке:

– Мы снимаем обложку августовского номера, – зачастил парень, – темой будет городская молодежь…, – Ирена посоветовала:

– Обратитесь к мисс Леоне Зильбер, она часто снимается для журналов. Она проводит каникулы дома…, – юноша развел руками:

– Она отказала, а Ева, то есть доктор Горовиц…, – он вздохнул, – покинула ряды моделей, но всегда останется в наших сердцах…, – скаут похлопал длинными ресницами:

– Гонорар очень хороший, – уверил он Ирену, – и вы попадете в популярный журнал…, – увидев одежду, Ирена скривила губы:

– Кружева и мини, – презрительно сказала девушка, – вы боитесь, что иначе номер не купят…, – фотограф отозвался:

– Сами понимаете, милочка, впереди мертвый сезон…

Август начался изнуряющей жарой. Профессор Горовиц уехала в Норфолк, на базу объединенного штаба флотов:

– Ты у меня хорошая девочка и справишься с хозяйством, – Дебора передала дочери пухлый конверт с наличностью, – Хаим обещал написать в сентябре. Загорай, купайся и готовься к учебе, дорогая первокурсница…, – в следующем месяце Ирена летела в Сан-Франциско:

– Я поступила в Стэнфордский университет в шестнадцать лет, – гордо подумала Ирена, – профессор Зимбардо написал, что я обещаю стать гордостью американской науки…

Она победно улыбнулась. Темные волосы разметал теплый ветер:

– Да, да, да…, – крикнул фотограф, – иди, милочка, прямо на меня…

Семьдесят Седьмая улица опустела из-за послеполуденной, как выражались в Бронксе, сиесты. Туристы в мятых шортах и пропотевших майках, остановившись на тротуаре, разинули рты:

– Смотрите и восхищайтесь, – девушка вскинула твердый подбородок, – со мной никто не сравнится, тем более, очкастая дрянь…, – она знала, что Ник почти прекратил писать сопернице:

– Он все время думает обо мне, – усмехнулась Ирена, – дороже меня у него никого нет…, – она запрещала Нику писать и в Лондон:

– Где все заняты младенцами, – двойняшкам Майер исполнился год, – а тетя Марта скоро сгинет без возврата, как сгинула сестра Ника…, – Ирена не интересовалась судьбой девушки:

– Она никогда не вернется к живым, – уверила ее бабушка, – она все равно, что труп. Но ты будь осторожней, – Ханеле помолчала, – Ник может не выдержать твоего напора…

Ирена не собиралась оставлять в покое новоиспеченного магистра математики и физики и докторанта профессора Фейнмана:

– Он защитит докторат, мы поженимся…, – фотограф опустил камеру, – и будем властвовать над миром…, – Ирена незаметно вытерла пот с высокого лба:

– Дома встану под холодный душ, – по утрам девушка ходила в бассейн Колумбийского университета, – маме хорошо, у нее рядом море…